Астероид выскочил из глубин космоса как чертик из табакерки. Только что мониторы планетарного радара не показывали ничего необычного, и вдруг на экранах возник этот монстр.

Гарри Деб – дежурный оператор обсерватории Аресибо, аж рот разинул от такого нахальства. Пока американец выходил из ступора, новейший, только что принятый к эксплуатации компьютер невозмутимо выдавал информацию на экран: «Размер в поперечнике десять целых и две десятых километра. Степень угрозы по шкале Торино[1] в красной зоне». Очнувшись, Гарри начал действовать по инструкции. Оповестил комитет начальников штабов, НАСА и Европейское космическое агентство. А в это время компьютер завершил все расчеты. Так что собравшиеся перед экранами ученые (и не очень) мужи ошеломленно вчитывались в текст, бегущий по экрану монитора: «Вероятность столкновения с землей данного космического тела равна девяноста целым, и трем десятым процента, пересечение космического тела с орбитой Земли произойдет через двадцать пять часов, пятнадцать минут и сорок три секунды. Вероятностные повреждения при катастрофе – уничтожение трети населения в первый час после столкновения. Климатические изменения на поверхности планеты, несовместимые с жизнью для большинства живых организмов, – в течение сорока суток. Возможно полное погружение Северо-Американского континента, Австралии и Африки в воды Мирового океана…»

Решение принимали недолго. Собственно, план устранения угрозы планетарного масштаба существовал уже давно. В данном случае приняли вариант уничтожения астероида, вследствие которого по расчетам мелкие осколки не должны были сильно повредить планете. Способные донести до цели носители оказались только у трех государств, и после расчета траектории три ракеты с общей массой взрывчатого вещества в четыре десятка мегатонн устремились к астероиду. А затем воцарился хаос.

Экраны радаров внезапно потухли, электрическая энергия пропала повсеместно, и только в простой телескоп кое-кто из землян наблюдал яркую вспышку в космосе. Остановилось движение электропоездов и около полумиллиарда людей застряли в подземке. Пропала спутниковая, да и вообще всякая связь между городами, странами, континентами. На землю посыпались летательные аппараты. Находящиеся в воздухе правители десятков держав погибли при крушении своих самых сверхнадежных самолетов, а через три часа на землю упали три гигантских обломка астероида, и наступила тьма.

Как меня зовут, вы уже знаете, но наш звуковой диапазон гораздо шире, чем у этих чертовых землян. Мое имя певуче как галактический вихрь, собственно, так меня и назвали при рождении – Галактический Вихрь. Это на уродском диапазоне восприятия волн у землян получилось бы Бронд.

Сегодня у меня особый день – у меня развязаны ласты. Не в прямом, конечно, смысле, просто сегодня кончился срок моего наказания. И на днях я должен предстать перед галактическим советом. Там они будут решать мою участь, советчики хреновы, старые пердуны, чтобы им ласты склеить, чтобы у них шерсть на голове выросла, чтобы… а, впрочем, хватит. Зачем так волноваться, температура тела повысится, и мне захочется самку. А для разрешения на размножение мне еще нужно доказать на что я способен. А способен я на многое, вот же пример: целую (хотя и отсталую) планету низверг до состояния полной ничтожности. Впрочем, меня не за этим посылали, а совсем даже наоборот. Но расскажу все по порядку.

Мой отец, да прольется свет на его могилу, не нуждался в разрешении на размножение, он был правителем целой планетарной системы. А я вылупился из яйца в последнем выводке перед его смертью. Его взгляд я до сих пор помню, когда он заглянул в сумку моей матери и ласково так взревел: «Какого хрена здесь делает этот бездельник?! Ты его балуешь больше всех остальных детей. Разве ты не понимаешь, что из него вырастет изрядный оболтус, не видевший мир дальше твоей сумки! – Он помолчал немного и буркнул уже спокойней: – К тому же я желаю размножаться». Мать была младшей женой и, покорно похлопав ластами, произнесла: «Какой вы ненасытный, мой господин». Отец даже усы расправил от такой лести. А я похлопал ластами по холодному полу в соседнюю комнату. В младшем возрасте у нас еще не развит орган гравитационной независимости.

Отец умер в ту же ночь, наверное перестарался в усилиях распространить свой род на всю галактику. А нам, детям последнего выводка, досталось в наследство только гордое имя и возможность продвижения по службе. Все планеты нашей системы были уже распределены между моими братьями старшего поколения.

Когда пришел срок, я поступил в привилегированную академию Галактического Единства и закончил ее спустя два периода, если считать по нашей системе отсчета времени. Учился я, в общем, неплохо, меня только пару раз вышибали за леность и разгильдяйство. Но мой «патрон» – добрый дядюшка со стороны матери – надавливал на какие-то пружины в бюрократическом аппарате Галактического союза и меня опять с радостью принимали в родные пенаты нашей альма-матер. Хороший был у меня дядюшка, жалко, на родной планете его слопали проклятые зогхи,[2] как раз в тот момент, в момент, когда он пытался поужинать ими. Впрочем, я зогхов не особо виню: по их милости я получил ставшую вакантной должность капитана планетарного звездолета, патентом на которую владел мой дядя. Получив патент по наследству от бездетного дядюшки (что-то у него не в порядке со здоровьем было, зогхи, наверное, плевались, когда его хавали, ведь каждый знает, что любимое лакомство зогхов – наши половые органы), я предстал перед Галактическим советом, и по распределению выпало мне посетить эту гнусную планетку в системе А-468-57-8z. Приказ был такой: «Осмотреться осторожно и незаметно. Подготовить почву для заселения планеты». Для чего по секретной инструкции (то есть втайне от Межгалактического союза) необходимо было поменять полярность полюсов на планете, установить климат-контроль. Ну и еще проделать ряд операций, впрочем, не помню каких, это пускай бортовой компьютер помнит, у него разрешительная способность побольше моей. А за прекрасно выполненную работу мне пообещали юную самочку – дочь самого РИГа Четвертого. Причем, давая инструкции, меня обнадежили, что планета, хоть и заселена, все же имеет крайне низкий уровень развития. Мол, около ста периодов назад разведчики уже высаживались на этой планете, так там народ с деревянными битами друг за другом гонялся. И из построек у них ничего лучше пирамид не придумано. За все эти сто периодов «окно» для перехода в систему А-468-57-8z не открывалось. А вот теперь аж на целых десять периодов будет открыто.

Стоило, правда, опасаться Межгалактического союза: по правилам, заселять планеты с разумными существами строго запрещалось. Но мой звездолет был хорошо замаскирован под астероид и к тому же не вооружен, на этом особенно настаивали советники. Орудия могли вызвать подозрения у межгалактического патруля, если он встретится по пути. Да что там оружие! Эти маразматики дошли до того, что запретили устанавливать экран защиты! (Все бы им экономить энергоресурсы!) Мол, обойдусь и без него, планетка неразвитая. Ага, обошелся! Только я вошел в их звездную систему (правда, надо признать, влетел я лихо, на форсаже), включил генератор смены полюсов, как ракетами закидали, допотопными. Но термоядерных зарядов как раз хватило, чтобы развалить корабль. Драпал я оттуда на челноке, повезло в том, что «окно» открыто было…

Повезло, правда, не очень – по выходе из «окна» меня сцапал межгалактический патруль. Возмущения от взрыва заметили, и по прибытии в родную галактику меня ждал теплый прием. Хорошо, что планета не развалилась, а то могли бы объявить эмбарго на наши товары и валюту. Перед галактическим советом я держался смело и почти не трусил. Старцы трещали клювами и били себя ластами по щекам. По их разумению выходило, что я во всем виноват. Но я им аргументированно доказал, что если бы у меня был защитный экран, то все получилось бы ладненько. Старцы малость поутихли, но тут поднялся советник по техническим вопросам и ехидно поинтересовался, почему я отключил бортовой компьютер и вошел в систему на ручном управлении. Да… тут крыть было нечем, полихачил я маленько. Короче, свалили на меня все грехи и приговорили к заключению на пять периодов[3] в зеленой башне без бассейна и прочих коммунальных услуг. Режим мне прописали строгий. А при строгом режиме содержания кормят одними сублимированными овощами, а воды выдается ровно столько, чтобы не умереть от жажды. Так что без ежедневного купания и на такой диете к концу заключения я слегка протух и теперь мечтал о чистом пляже на родной планете под ярко-зеленым небом. Но мечты – вещь довольно ненадежная, и я особенно не надеюсь, что с отбытием срока наказания кто-то повернется ко мне клювом вперед, скорее покажут задранный хвост и отправят на отдаленную планету станционным смотрителем до скончания моих дней.