Остались на дороге четверо боевиков и еще двое экс-пассажиров угнанного только что джипа. Впрочем, спустя короткое мгновение нападавших осталось трое: один из них, перехватив «калаш» в левую руку, скользя подошвами по крутому склону и придерживаясь за ветки кустарника свободной правой, стал спускаться к месту, куда приземлился, после исполнения головокружительного трюка, внедорожник «Шевроле-Блэйзер».

Один из боевиков стоял у Протасова за спиной, приставив ему к затылку ствол пистолета, одновременно как бы приобнимая его своей левой рукой.

По всему чувствовалось, что это рослый, могучий, как медведь, мужик…

Второй, чуть пониже Александра, в маске, с пистолетом «ТТ» в руке, на дуло которого был навернут глушитель, стоял шагах в двух прямо перед ним.

– Послушай, Беслан… – сказал он по-чеченски. – Но это же не Бадуев!

– Я сам вижу, что это не Ахмад! – сказал могучего вида вайнах. – Что будем с ним делать, Саит?

– Амир велел взять живыми девушку и Ахмада… Остальных приказано отправить к Аллаху!

Протасов из их разговора понял лишь то, что им нужен Ахмад. Но он не Ахмад, а совсем другой человек. Он почему-то не испытывал сейчас страха, а лишь ощущал круто поднимающуюся в груди волну раздражения: ну что за дела пошли? Третий раз за столь короткое время ему доводится сталкиваться с беспределом!

Он услышал приглушенный хлопок, затем еще один. Стрелял вайнах по имени Саит. Григория, очевидно, оглушили в самом начале, а теперь вот покончили с ним двумя выстрелами в грудь…

Двое, включая Саита, взяли убитого кахетинца за ноги и за руки, чуть раскачали… Тело скрыли заросли, как и сверзившийся в овраг джип, – до утра их вряд ли обнаружат.

Протасов предположил, что боевики собираются увезти его с собой. Но очень скоро выяснилось, что он ошибался.

Саит, как истинный виртуоз, срезал барсетку с пояса одним верным движением тесака – словно лезвием бритвы смахнул! Он хотел сделать еще одно движение, чиркнув острием по горлу этому кяфиру, но передумал – будет много крови, а пачкаться неохота…

– Отпусти его, Беслан, – сказал он по-вайнахски. – Буду с ним кончать.

Протасов, как только его перестали душить чьи-то медвежьи объятия, стал медленно пятиться, отступая к обочине, к тому месту, где «Шевроле» смял дорожное ограждение. Саит, наблюдая за ним, поднял свой «ТТ», удлиненный глушаком. «Вот и хорошо, – удовлетворенно подумал он.

– Не нужно будет волочить тебя по дорожному полотну, сам к краю подошел…» Интуитивно почувствовав, что до обрыва осталось всего шаг или два, Протасов изготовился к рискованному трюку.

И в это мгновение неожиданно тяжелая свинцовая пуля ударила ему в грудь, опрокинув большое и сильное тело в заросший кустарником овраг…

Саит широко размахнулся и зашвырнул «паленый» «ствол» в провал так далеко, как только смог. Спустя короткие мгновения он уже сидел в машине. К нему тут же присоединился Беслан. Двух остальных, включая того, кто спустился в овраг досмотреть «Шевроле», через несколько минут подберет другой транспорт.

– Ахмад, значит, был в «Шевроле», – сказал Беслан, когда они тронулись с места. – Жаль, что не взяли его живым…

– Деньги нам обещаны за девушку, – напомнил ему Саит. Вытерев потное лицо маской, он сунул эту часть своего реквизита в бардачок, где уже лежали перчатки, в которых он работал, и реквизированная барсетка. – Видел, как я завалил кяфира? Улетел в овраг, только подошвы мелькнули!

– Надо было в голову стрелять.

– Зачем так говоришь, кунак? – усмехнулся Саит, сворачивая на пригородное шоссе. – Я всегда в сердце стреляю… И что-то не помню, чтобы хоть раз промахнулся.

Переговоры в Париже, как самокритично подвел их итоги сам Бекмарс Хорхоев, оказались неудачными. Позитивным их результат можно было бы считать лишь в одном случае: если бы Борис взялся «решить вопрос» с пролонгацией кредита, выданного ОАО «Альянс» зарубежным банком «Суисс Агрикол» под гарантии одного из московских банков, со сроком погашения, наступающим уже 1 сентября сего года. Причем взялся не на словах, а на деле, использовав собственные связи среди отечественных и зарубежных финансистов.

Ну что ж… Теперь, когда он убедился, что Борис, легко преступив через все то, чем он был обязан в прошлом семье Хорхоевых, не только не намерен оказывать посильную помощь в этой непростой ситуации, но еще и надеется, кажется, погреть руки на чужом горе, настал черед воспользоваться другими каналами и иными возможностями, о существовании каковых олигарх, по-видимому, даже не подозревает.

Во-первых, удалось добыть важную информацию, прежде всего за рубежом, благодаря которой уже вскоре можно будет прояснить судьбу так некстати запропастившегося куда-то пятидесятимиллионного кредита, а также выйти на людей, которые по какой-то причине – этот вопрос также еще предстоит прояснить – обрели свободный доступ к денежным средствам, размещенным на секретных счетах Руслана Хорхоева, вот уже три с лишним месяца числящегося покойником. Это направление сейчас курирует Ильдас.

Хотя данный вопрос чрезвычайно важен для Семьи, Бекмарс передоверил его решение младшему брату – Ильдас далеко не глуп, энергичен, хоть порой, особенно в прошлом, он слишком горячился и вел себя неуступчиво, а порой и жестоко там, где следовало действовать более расчетливо, не как волку, а по-лисьему, пуская в ход весь арсенал накопленных их племенем хитрых приемов и ходов.

Передоверив эту важную задачу Ильдасу, Бекмарс вовсе не собирался сам сидеть сложа руки. Напротив, сразу же по возвращении в Москву из французской столицы он развил кипучую деятельность… Из аэропорта «Внуково», не заезжая даже домой, отправился в московский офис «Альянса». Там, во второй половине дня, он провел целую череду совещаний: с прилетевшими из Тюмени производственниками, с ведущим юрисконсультом хорхоевского холдинга, а также с парой менеджеров, назначенных вместо выбывшего из игры Рассадина курировать «южносибирский проект».

Уже ближе к вечеру в офис Бекмарса позвонила одна важная птаха.

Хорхоев слышал о существовании этого человека, но видеться с ним пока не доводилось. Номинального руководителя нефтяного холдинга – де-юре президентский пост, если только не случится окончательного краха, Бекмарс займет уже в начале осени – побеспокоил некий Михаил Фейгелевич, выходец из Союза, эмигрировавший за океан в начале восьмидесятых, теперь гражданин США и высокооплачиваемый сотрудник одной прелюбопытной штатовской фирмы, недавно основавшей свое представительство в Москве.

Речь идет о широко известной ныне корпорации «Халлибертон», которая засветилась не только в связи с событиями вокруг затонувшей в Баренцевом море АПЛ «Курск», но и в еще большей степени, правда, исключительно среди специалистов, в связи со своими настойчивыми попытками внедриться в перспективный российский сектор нефтегаза.

Фейгелевич, сославшись на конфиденциальный характер темы, которую он хотел бы обсудить с господином Хорхоевым, предложил встретиться для разговора где-нибудь в удобном месте. Даже та отрывочная информация, какой Бекмарс располагал о деятельности «Халлибертон» в России, – ему было известно, к примеру, что эта корпорация является генподрядчиком Тюменской нефтяной компании по проекту реабилитации Самотлорского месторождения, входящего в десятку крупнейших в мире, – а также о людях, стоящих за этой компанией в Америке, оказалась вполне весомой, чтобы он без колебаний согласился на встречу.

Уже спустя полтора часа они ужинали вдвоем в отдельном кабинете в тихом и уютном московском ресторанчике. Фейгелевич, энергичный сорокадвухлетний делец, с внешностью одессита и цепким взглядом налогового инспектора, вначале, сделав печальное лицо, пособолезновал Бекмарсу, не преминув заметить, что трагическая гибель Руслана Хорхоева в полном расцвете сил, в преддверии подготовленных всей его жизнью по-настоящему крупных свершений – это их «общая потеря». Затем, дав понять, что преждевременная кончина президента «Альянса» ничего не меняет в их совместных далеко идущих планах, – Бекмарс, надо заметить, был в полном неведении, о чем идет речь, хотя на всякий случай виду не показывал, – он сказал, что его фирма, тщательно выполнявшая ранее все конфиденциальные договоренности с ныне покойным президентом компании господином Хорхоевым, теперь готова продолжить переговоры с его правопреемниками.