Должно быть, это Лайам... Должно быть... даже после стольких лет... Она видела его здесь на прошлой неделе. У них есть дело, которое надо уладить. Вместо этого она попыталась убежать.

В резиденции герцога

Эта чертова газета — «Лондон уикли», «Таймс», «Хроники» или как она там называется? — битый час лежала на письменном столе, пока он пытался заниматься расчетами. Газета его то и дело отвлекала. Чертовы сплетни. И хуже всего, что авторы в основном не врут. Это наводило на вопрос: откуда они — кто бы они ни были — черпают информацию? Как добывают приватные подробности его жизни?

Уиклифф закрыл расходную книгу и отложил в сторону. Откуда они знают?

Это означает, что болтают те, кто рядом с ним — сейчас в доме или тогда на корабле. Но кто?

Он откинулся на спинку кресла, закинул ноги на стол и задумчиво потер подбородок. За окном сияло солнце, пели птицы, погода как в раю. Нужно выйти. Что-нибудь сделать.

Он позвонил в колокольчик, и когда появился Саддлер, Уиклифф сдержал вертевшийся на языке вопрос: где Элиза?

Господи, он совсем свихнулся.

Или, как сказал Харлан, он связан, опутан, и теперь ему место на суше. Эта мысль заставила его призадуматься, но он отбросил ее и велел приготовить лошадей. Потом позвал Харлана.

— Мы отправляемся в редакцию «Лондон уикли», — объявил Уиклифф. — Хочу продолжить расследование.

— Это куда интереснее, чем болтаться по дому и слушать, как горничные читают «Памелу», — согласился Харлан.

Если сплетники способны так много разузнать о нем, как он может не разыскать их автора? Он исследовал вулканы, в совершенстве овладел туземными языками, боролся с диким вепрем. Он сможет вычислить, кто этот чертов «Светский человек» или, еще лучше, подлинное имя В.К. Медоуз. И потом, подумал Уиклифф с гордой язвительно усмешкой, он заставит его — или ее? — заплатить.

На Флит-стрит

Элиза пробиралась сквозь толпу так быстро, как могла. Крики и вопли летели ей вслед. Придерживая одной рукой юбки, а другой — шляпку, она оглянулась.

— Проклятие!

Как Лайам сумел найти ее в «Лондон уикли», причем дважды?

Она налетела на торговку апельсинами, и яркие фрукты разлетелись по улице. Черт!

Лайам задержался, чтобы подобрать апельсины. Элиза, воспользовавшись моментом, шмыгнула в узкий проулок у церкви Святой Бригитты и вытащила из голенища нож.

День был ясный, но в переулке стоял сумрак — высокие дома загораживали солнечный свет. Элиза надеялась, что темнота станет ее союзником.

Она покрылась испариной. В корсаже лежала отвергнутая версия «Татуированного герцога» В.К. Медоуз. Этот листок — доказательство, и стоит он десять тысяч фунтов.

Элиза затаила дыхание, надеясь, что Лайам пройдет мимо, не заметив ее, притаившуюся в переулке. Она держала нож, спрятав его в складках юбки, на случай если Лайам все-таки увидит ее.

И, заглядывая в каждый укромный уголок, всматриваясь в каждую тень, он увидел ее.

Что ему нужно через столько-то лет?

Элиза попыталась выдохнуть, но воздух застрял у нее в горле. Как дым пожара, горячий, обжигающий, мешающий дышать.

Лайам неторопливо приближался к ней, и Элиза отбросила мысли о бегстве. Эта встреча ей совершенно ни к чему. Годы прошли с тех пор, как она видела его последний раз — когда он сказал, что «зайдет в паб», и не вернулся, забрав у нее все деньги до последнего пенни. Она решила, что Лайам либо умер, либо затеял что-то скверное. В любом случае она решила забыть о нем.

И вот на тебе — он здесь.

На Лайаме была потертая версия костюма джентльмена. Сапоги заляпаны грязью. Бриджи, деликатно говоря, не новые. Рубашка мятая, сюртук изрядно поношен. Рыжеватые волосы давно не стрижены, и он не выбрит, как когда-то. И все же в нем по-прежнему был определенный шарм. Но теперь-то Элиза знала его лучше. Этот человек опасен. И лучше не обращать внимания на его дерзкую улыбку и блеск глаз.

Она сжала покрепче нож.

— Элиза! — пророкотал он. — Какая встреча! Сколько зим, сколько лет...

— Что тебе надо, Лайам?

— После нашей случайной встречи на прошлой неделе я подумал, а почему бы нам не возобновить знакомство. — Лайам уперся ладонью в стену, отрезая ей путь к отступлению.

— Так это ты был у паба... — пробормотала Элиза. Она тогда понадеялась, что это галлюцинация.

— После визита к «Саттону и Робертсону» я остановился, чтобы пропустить пинту, — Лайам упомянул ломбард по соседству с «Лондон уикли», — и случайно увидел, как ты вбежала в редакцию. Я ждал, только чтобы убедиться, что это ты. И просто случайно последовал за тобой к дому герцога, — добавил он.

У Элизы сердце падало при каждом его слове.

— Какое совпадение, — сказала она. Какое невезение!

— Я обо всем и думать забыл, — продолжал Лайам, — пока не услышал кое-какие сплетни. О тебе. И о десяти тысячах фунтов.

Еще не хватало, чтобы ее преследовал безумец, который следит за новостями и умеет читать.

Элиза крепче сжала нож, во всяком случае, попыталась — влажные пальцы скользили по рукоятке.

— Ты уже достаточно от меня получил. Что тебе надо теперь, Лайам?

Он полез в карман.

— Элиза, — протянул он и улыбнулся так, что у нее внутри все заныло, — окажи любезность, скажи, не пахнет ли эта тряпка хлороформом?

Вывеска «Лондон уикли» — заглавные золотые буквы на массивной деревянной пластине — была броской. Уиклифф заметил ее издали.

Неожиданно его внимание привлекла торговка апельсинами. Ее тележка опрокинулась. Апельсины раскатились по улице. Торговка кричала, отчаянно жестикулируя. Добрые пешеходы помогали ей, хотя большинство спешило по своим делам. Особенно одна особа.

Молодая женщина решительно метнулась прочь, придерживая одной рукой юбки, а другой — шляпку.

Уиклифф взглянул на Харлана, тот согласно кивнул. Они молча пустили лошадей рысью и, ловко маневрируя на дороге, двинулись следом.

Однако лошади вдруг занервничали, шарахались из стороны в сторону, что осложняло поиски девушки.

Уиклифф видел, как она свернула с главной дороги в проулок у церкви Святой Бригитты.

— Глупая девчонка, — пробормотал он.

Сквозь толпу, озираясь, пробирался мужчина, словно бы торопясь догнать девушку. Это был крупный бесцеремонный человек, все в нем наводило на мысли о его низости и бесчестности. Уиклиффу, высоко сидевшему на своем жеребце, стало совершенно ясно — мужчина гонится за девушкой.

Он подогнал коня ближе и бросил поводья юному торговцу газетами. То же сделал и Харлан, правда, с меньшей грацией, поскольку одна рука у него висела на перевязи.

Элиза не колебалась. Она сильно ударила Лайама коленом в пах. Однако ее торжество было недолгим. Согнувшись пополам, он рухнул на нее. Она подумала было ударить его ножом, но как потом объяснить миссис Баксби, Дженни и Уиклиффу кровь на платье? Элиза била его локтями, наконец-то испустив крик, давно застрявший в горле.

Едва она успела выдохнуть, как Лайам заткнул ей рот пропитанной хлороформом тряпкой и потянул на себя. Падая, Элиза ударилась головой о кирпичную стену. И ударилась сильно, потому что у нее появились галлюцинации. Прежде чем провалиться в полную темноту, ей привиделся Уиклифф.

Элиза.

У него сердце замерло.

Элиза. Здесь. Ранена.

Уиклифф закричал в гневе, схватил этого отвратительного типа, схватил с силой взбешенного любовника и просто порядочного человека, и отшвырнул в сторону на добрых десять футов. Мужчина звучно ударился о кирпичную стену и бесформенным комом сполз на землю.

Грязная красная тряпка выпала из его ослабевших пальцев. Уиклифф почувствовал тошнотворно-сладковатый запах хлороформа.

— Я им займусь. Иди к ней, — сказал появившийся рядом с ним Харлан.

Уиклиффу не надо было повторять дважды: они с Харланом всегда понимали друг друга, им не нужны лишние слова. Это помогло, объехав почти весь мир, остаться относительно невредимыми.

И Харлан его покидает! Час назад это было худшее, что Уиклифф мог себе представить. До того как Элиза оказалась у его ног без сознания.