У нас был еще один час, чтобы сидеть и умиляться. Они продолжали по очереди рассказывать, как у них в жизни все плохо. Запас моей симпатии был на исходе, и от выражения нежного участия на лице начало сводить мышцы. При удачном стечении обстоятельств я еще могла успеть в паб до закрытия.

К моему удивлению высокая и элегантная богиня отправилась со мной пропустить по стаканчику. Оказалось, слушать ее было очень интересно:

– Для меня быть особой женского пола всегда означало быть чем-то, что, как мне казалось, должно нравиться мужчинам. Но быть женщиной – это совсем другое. Ты сама убедишься в эти выходные.

– Но разве все эти женщины не...?

Она откинула голову, встряхнув очень короткими волосами:

– Нет. У всех женщин, которых я там знаю, есть мужья и довольно красивые мужчины-любовники. Я могу ошибаться. Я их не всех знаю. Но с чего такие предположения? И в любом случае, даже если некоторые из них – лесбиянки. – Как она могла прямо говорить такие вещи вслух? – Тебе не кажется, что и у них тебе есть чему поучиться?

– Да, конечно. Просто... мне нравятся мужчины.

Боже мой. Все хуже и хуже. Теперь я чувствовала себя гомофобом. Это было странным отражением другого дикого случая, который произошел со мной на прошлое Рождество. Я тогда жила в крохотной квартирке в Манхеттене и послала домой открытки, рассказывая друзьям, что я живу с женщиной и очень счастлива. В ответ мне пришли поздравления не только с праздником, но и с выходом из тени. Когда мне пришлось объяснять, что я просто невинно делила комнату с женщиной, одновременно наслаждаясь предсказуемыми и старомодными отношениями с мужчиной, все расстроились. Мой приходской священник и его жена были просто убиты. Они-то надеялись, что у них в обществе появилась первая настоящая «открытая» лесбиянка. А я их так разочаровала.

Таким образом, это был уже второй раз, когда я убедилась в недостаточной широте (а скорее – узости) моего сексуального кругозора.

Утром в субботу я явилась с улыбкой и в тренировочном костюме. Я повторяла, как мантру, хорошо известное сейчас учение о Постижении Сути: «Используй любую возможность для обучения, духовного подъема и роста. Используй любую возможность...»

Утро было занято некоторыми стоящими упражнениями и прошло вполне удачно. Как обычно: умение слушать собеседника, выражение гнева, ничего такого, чего бы я раньше не пробовала. Мне стало намного спокойнее. Я все это знала и было приятно ощущать свое превосходство. Как прекрасно быть там, где ты явно знаешь больше окружающих.

В обед я задавала новые вопросы по поводу того, что значит быть женщиной.

– Это означает безвременность, абсолютную восприимчивость. Женщина все впитывает и таким образом учится.

– Да, но это все в теории, – сказала я очень по-мужски. – Как ты себя меняешь?

– Просто обращаю внимание каждый раз, когда я позволяю себе сделать что-то, чего я на самом деле вовсе не хочу. Я отслеживаю каждое такое уклонение от собственных истинных желаний и спрашиваю себя: «Что произойдет, если я не пойду на уступки?»

Ой. Так, значит, мне действительно не нужно звонить мужчине, если я знаю, что он не заинтересован во мне, чтобы не сидеть потом, жалея себя. Или тому, кому я интересна, но кто меня не очень привлекает, так что я просто могу наслаждаться вниманием? Черт побери эти секции по выходным. И не могла бы главная богиня перестать изображать такую готовность помочь? Хотя бы на время обеда?

Когда мы вернулись в нашу комнату, нам сообщили, что одна из женщин хотела бы «очистить энергию в комнате».

– Тут осталась отрицательная энергия, – она была тоненькой и темноглазой, и она была убийственно серьезна. – Я хочу сжечь немного шалфея.

Шалфей быть принесенным в жертву не желал и гореть отказывался. Я старалась не хихикать. Наконец, мы заполнили комнату дымом и избавились от всех отрицательных остаточных явлений. Это было шикарное развлечение и от меня не требовалось быть женщиной. Мне даже захотелось, чтобы это продолжалось весь день.

Дневная сессия началась с упражнения, которое я до этого не пробовала. Мы танцевали по парам, словно смотрясь в зеркало.

Это было странное ощущение. Обычно, когда я смотрюсь в зеркало, я думаю: «Господи, ну и зрелище. Пора подстричься (на электролиз, к косметическому дантисту, пластическому хирургу)». А тут все было по-другому. Лицо в этом альтернативном зеркале полностью одобряло себя и смотрело на свое отражение с гордостью. Это стало приятной переменой.

– Жаль, что эти зеркала нельзя купить в магазине, – посетовала я (как раз когда мы не должны были разговаривать).

Но только мне стало по-настоящему нравиться упражнение, как главная богиня сказала:

– А что, если вам избавиться от одного слоя одежды?

Нет уж, увольте. Я стянула носок. Раскрутила его в воздухе и швырнула через всю комнату с веселой развязностью.

– И еще один, – нараспев протянул голос.

Ничего, у меня был второй носок. Но женщины вокруг меня танцевали в парах и раздевались. Но что тревожило меня еще больше – что-то странное случилось с моим отражением. На ней теперь было совсем мало одежды.

Ну, и что бы вы делали в комнате, полной женщин, которые танцуют и стаскивают с себя нижнее белье? Я бы, наверное, могла кинуться к выходу. Но тогда я бы рискнула показаться чудовищно закомплексованной и мне в тот же вечер пришлось бы стерпеть участливый звонок от главной богини. И тут, как раз когда я меньше всего этого ожидала, раздался полезный комментарий Мистера Мужественность:

– Да это же, как в сауне. Там-то ты не стесняешься. Вокруг только девчонки, ты в курсе? Так в чем проблема?

Итак, долой одежду, белье – все долой. Вы только представьте: семнадцать женщин различного цвета и размера, – и я с ними, прыгаю по комнате, в чем мать родила. Чего только не сделаешь ради просветления.

Конечно, все тела были красивы. В этом-то явно и был «урок». Старое как мир напоминание о бессмысленности постоянных мыслей о том, что нам нужно быть более худыми, высокими или что там еще. Мы совершенны такие, какие мы есть. Это все было очень обнадеживающе – пока не появилась следующая мысль. Мы все были голые, и сегодня была только суббота. А воскресенье, все еще было частью этих выходных, и никто не говорил, что его отменили.

– Приносите завтра свое платье богини и свою музыку, – сказала наша предводительница, когда мы все снова оделись и расселись на пуфиках в нашем волшебном кругу.

Воскресным утром на месте пуфиков были стулья. Все были в великолепных платьях и выглядели ослепительно. Мое состояние можно было описать словами «сильно напугана». Чего, скажите на милость, она могла от нас потребовать сегодня? Это было моментом «посвящения». Мы должны были по очереди что-нибудь сделать. Я пыталась не давать волю воображению. Я знала только одну вещь: если это касалось возможности «доставить себе удовольствие на глазах у других», называйте меня закомплексованной, но я тут не останусь.

Никто ничего не объяснял. Главная богиня была первой. Она вручила диск с музыкой одной из женщин и начала танцевать. Внезапно я встрепенулась и стала смотреть внимательнее. Мой супер-цинизм испарился секунд за двадцать, и вот я уже сгорала от изумленного любопытства. Это не было танцем и, слава Богу, не имело отношения к публичному совершению чего-нибудь эдакого. Ничего подобного я в жизни не видела и я почувствовала, что все, что я сама делала в жизни до этого теперь под вопросом. Двигаясь, она снимала одежду. Но смысл был не в том, чтобы раздеться. Каким-то образом она выражала часть себя, которая была такой настоящей – а одежда просто мешала ее рассмотреть.

Я смотрела на нее, и словно пелена спадала с моих глаз.

«Вот это женщина, – подумала я. – Сама танцующая сексуальность».

Это были те самые безвременность и восприимчивость, которые вчера казались теорией. Я смотрела на нее. Я спрашивала себя, где я была всю свою жизнь. Она остановилась, закончив танец. Они закутали ее в одежду. Они дали ей воды.