та»: «Мир есть совокупность фактов, а не вещей» {Wittgenstein L. Tractatus Logico-Philosophicus. London, Routledge and Kegan Paul, 1922 [русский перевод: Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., ИЛ, 1958, с. 31]) — было совершенно перечеркнуто в конце его, где осуждается человек, который «не дал никакого зна-
чения некоторым знакам в своих предложениях» (там же, с. 97). См. также: Popper K. R.. The Open Society and Its Enemies. London, Routledge, 1945, глава 11, раздел II [русский перевод: Поппер K.P. Открытое общество и
его враги. Тома 1—2. Под ред. В. Н. Садовского. М.: Культурная инициатива, 1992, т. 2, с. 16—31], а также гла-
ву I моего Postscript, в частности разделы *2 (примечание 5), *24 (последние пять абзацев) и *25.
*2Конечно, ничто не зависит от названий. Когда я впервые вводил новый термин «базисное высказывание»
(или «базисное суждение» — см. далее разделы 7 и 28), я сделал это только потому, что нуждался в термине, не
обремененном смысловым оттенком, которым обладает термин «высказывание восприятия». Но, к несчастью, этот термин вскоре был принят другими философами и использован как раз в том смысле, которого я так стре-
16
мился избежать. Ср. также мой Postscript, раздел *29.
31
Поскольку я отвергаю индуктивную логику, я должен также отвергнуть все подобные попытки
решения проблемы демаркации. В связи с этим проблема демаркации приобретает еще большее зна-
чение для нашего исследования. Нахождение приемлемого критерия демаркации должно быть проб-
ным камнем для любой эпистемологии, не прибегающей к помощи индуктивной логики.
Позитивисты обычно интерпретируют проблему демаркации натуралистически, как если бы она
была проблемой, принадлежащей к компетенции естественных наук. Вместо того чтобы считать сво-
ей задачей выдвижение приемлемой конвенции, они полагают, что нужно провести различие между
наукой, с одной стороны, и метафизикой — с другой, существующее, так сказать, в самой природе
вещей. Они постоянно пытаются доказать, что метафизика по самой своей природе есть не что иное, как бессмысленная болтовня — «софистика и заблуждение», по выражению Юма, — которую пра-
вильнее всего было бы «бросить в огонь»*3.
Если бы мы не вкладывали в слова «бессмысленный» и «не имеющий значения» иного смысла, чем тот, которым, согласно их определению, они обладают, а именно «не принадлежащий эмпириче-
ской науке», то характеристика метафизики как бессмысленного нонсенса была бы тривиальной, по-
скольку метафизика обычно и определяется через ее «неэмпиричность». Однако позитивисты, разу-
меется, считают, что о метафизике можно сказать нечто большее, чем просто констатировать неэм-
пирический характер некоторых из ее высказываний. Слова «не имеющий значения» и «бессмыслен-
ный» передают и предназначены именно для того, чтобы передать уничижительную оценку. Не под-
лежит сомнению тот факт, что вовсе не успешная демаркация науки и метафизики является действи-
тельной целью позитивистов. Они, скорее, стремятся окончательно упразднить3 и уничтожить мета-
физику. Однако, как бы там ни было, мы каждый раз обнаруживаем, что все попытки позитивистов
уточнить значение выражения «имеющий значение» приводят к одному и тому же результату — к
такому определению «имеющего значение (осмысленного) предложения» (в отличие от «бессмыс-
ленного
*3Ните D. Inquiry Concerning the Human Understanding and Concerning the Principles of Morals, 1748—1751.
Oxford, Clarendon Press, 1902 [русский перевод: Юм Д. Соч. в двух томах, т. 2. М.: Мысль, 1965, с. 169]. Таким
образом, Юм, подобно Сексту Эмпирику, осудил свое «Исследование о человеческом познании» на последней
его странице точно так же, как впоследствии Витгенштейн на последней странице своего «Трактата» осудил
свое собственное сочинение (см. примечание 2 к разделу 10).
3Carnap R. Die physikalishe Sprache als Universalsprache der Wissenschaft // Erkenntnis, 1932, Bd. 2, H. 5, S. 219
и далее. Ранее сходным образом слово «бессмысленный» употреблялось Миллем, * без сомнения, под влиянием
О. Конта (Comte A. Early Essays on Social Philosophy. Ed. by H. D. Hutton. London, 1911, p. 223). См. также мою
книгу: Popper K. R. The Open Society and Its Enemies, v. 1—2. London, Routledge, 1945, примечание 51 к главе 11
[русский перевод: Поппер К. Р. Открытое общество и его враги. Тома 1-2. М.: Культурная инициатива, 1992, т.
2, с. 345—348].
32
псевдопредложения»), которое просто повторяет критерий демаркации, свойственный отстаивае-
мой ими индуктивной логике.
Такое положение вещей ясно «обнаруживает себя» в воззрениях Витгенштейна, по мнению кото-
рого каждое имеющее значение высказывание должно быть логически сводимо4 к элементарным (или
атомарным) высказываниям, которые он понимает как описания или «образы действительности»5
(кстати, такая характеристика, по его мнению, относится ко всем имеющим значение высказывани-
ям). Отсюда совершенно очевидно, что витгенштейновский критерий осмысленности совпадает с ин-
дуктивистским критерием демаркации, при условии, что мы заменяем используемые в последнем
случае слова «научный» или «законный» на «имеющий значение». Таким образом, именно нерешен-
ность проблемы индукции обусловливает полнейший провал попыток позитивистов решить пробле-
му демаркации. В своем стремлении уничтожить метафизику позитивисты вместе с ней уничтожают
и естественные науки, так как законы науки точно так же, как и метафизические утверждения, несво-
димы к элементарным высказываниям о чувственном опыте. При последовательном применении вит-
генштейновского критерия осмысленности приходится отбрасывать как не имеющие значения те са-
мые законы природы, поиск которых, по словам Эйнштейна6, является «высшей задачей физика».
Эти законы, по критерию Витгенштейна, ни в коей мере не могут приниматься в качестве подлинных, или правильных, высказываний. Попытка же Витгенштейна показать, что проблема индукции являет-
ся пустой псевдопроблемой, была описана Шликом*4
4 Wittgenstein L. Tractatus Logico-Philosophicus. London, Routledge and Kegan Paul, 1922 [русский перевод: Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., ИЛ, 1958, утверждение 5].* Поскольку все сказанное было
написано в 1934 году, я, конечно, рассматриваю здесь только «Логико-философский трактат» Витгенштейна.
5 Wittgenstein L. Tractatus Logico-Philosophicus. London, Routledge and Kegan Paul, 1922 [русский перевод: Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., ИЛ, 1958, утверждения 4.01, 4.03, 2.21].
17
6 Ср. примечание 1 к разделу 2.
*4Идею трактовки законов науки как псевдосуждений и решение на этой основе проблемы индукции Шлик
приписывает Витгенштейну (ср. мою книгу: Popper К. R. The Open Society and Its Enemies, London, Routledge, 1945, примечания 46, 51 и след. к главе 11 [русский перевод: Поппер K.P. Открытое общество и его враги. Тома
1-2. М.: Культурная инициатива, 1992, т. 2, с. 340-342, 345-348 и след.]). Однако эта идея значительно старше.
Она органически связана с инструменталистской традицией в философии, которую можно проследить уже у
Беркли и даже ранее (см., например, мои работы: Popper K. R. Three Views Concerning Human Knowledge // Lew-is H. D. (ed.). Contemporary British Philosophy: Personal Statements, v. 3. New York, Macmillan, 1956, p. 355-388; опубликовано также в: Popper K. R. Conjectures and Refutations. The Growth of Scientific Knowledge. London, Routledge and Kegan Paul, 1963, глава 3 [русский перевод: Поппер К. Логика и рост научного знания. М., Про-
