Прямо напротив двери особняка располагался небольшой сквер. Зелень в нем была довольно чахлой, листья деревьев — пыльные и блеклые, но в центре города и таких зеленых островков мало, поэтому здесь всегда людно. Старички пободрее играли в шахматы или просто беседовали, более дряхлые просто дремали на солнышке.
Андрей, которому не терпелось скорее прослушать запись, отыскал свободную скамейку, устроился на ней и достал из кармана кассету, найденную в офисе «Сталактита». Он вставил ее в диктофон — тот, что мы извлекли из медведя, — и включил воспроизведение.
Сначала озабоченный мужской голос просил непременно связаться с Николаем Ивановичем. Потом официальный женский голос строго напоминал, что главному бухгалтеру фирмы необходимо до конца недели сдать квартальный отчет в пенсионный фонд. После этого звонкий девичий голосок предлагал первоклассные канцелярские и офисные товары по ценам производителя. Затем довольно долго раздавалось шуршание пустой пленки, и вдруг к нашей скамейке подошла молодая женщина с ребенком примерно трех лет.
— Кирюшечка! — присюсюкивая, проговорила мамаша. — Поиграй здесь немножечко, а мама отдохнет.
— Тактор дай! — потребовало дитя.
Женщина вынула из пакета большой ярко-красный трактор и вручила его своему отпрыску.
Андрей недовольно покосился на нее и выключил диктофон.
Ребенок тут же врубил свою игрушку и выпустил на садовую дорожку. Трактор, отвратительно тарахтя, поехал прямо к нам. Мамаша достала из того же пакета детектив в ярком переплете, сладко потянулась и прикрыла глаза. Я огляделась — больше свободных скамеек в обозримом пространстве не было.
Юный тракторист загнал свое транспортное средство под скамейку и сам забрался туда же. Снизу доносились тарахтение машины и жизнерадостные вопли ее владельца. Потом трактор выехал из-под скамьи и прокатился прямо по моим ногам. Мальчуган от этого зрелища пришел в бурный восторг. Мамаша дремала с новым детективом писательницы Мымриной на коленях, не обращая внимания на поведение своего чада.
Должна признаться: я не очень-то люблю детей. Может быть, еще не пришло мое время, но пока что они ужасно раздражают меня — шумные, крикливые, капризные... Этот конкретный ребенок сразу не понравился мне еще и тем, что его звали так же, как моего восхитительного мужа. Но его мамочка, вероятно, воображала, что всем окружающим доставляет удовольствие общение с этим чудом природы и мы должны быть благодарны ей за такую редкостную возможность. Это тоже удивительным образом роднило ее с моей свекровью.
Я не знала, что предпринять, но Андрей подмигнул мне и как-то странно потянулся.
— Тебя как — не ломает? — громко спросил он меня, неприятно гнусавя и растягивая слова.
— Нет, — отозвалась я, пытаясь понять, что он задумал.
— А меня вот уже повело, — пожаловался Андрей. — Видно, Фрукт последний раз паленый товар притаранил...
— Какой? — удивленно переспросила я.
— Ну, пополам с содой или с зубным порошком... поэтому и не разбирало как следует, и ломать так рано начало. Надо поскорее кольнуться... у тебя шприц есть?
Я не успела ответить. Молодая мамаша вскочила со скамейки, одной рукой подхватила своего ребенка, другой — трактор и помчалась прочь по дорожке, в ужасе оглядываясь на нас. Недогулявший ребенок визжал и отчаянно вырывался, но мать держала его железной рукой.
— Территория свободна, — заявил Андрей, удовлетворенно потирая руки, и снова включил диктофон.
Некоторое время мы слышали только ровное шуршание пленки, наконец послышался щелчок и озабоченный мужской голос проговорил:
— Срочно передайте третьему, что в Кутузовке проблемы с грузом! Передайте третьему!
После этого короткого сообщения мы больше ничего не услышали. До конца кассеты было молчание и тихий шорох.
— Кутузовка... — проговорил Андрей, — что-то знакомое. Нужно посмотреть в компьютере...
Через двадцать минут мы уже поднимались по грязной, полутемной лестнице к его квартире. Остановившись перед своей дверью, Андрей, как и в первый раз, склонился над замком.
— Черт, — проговорил он, — спички нет. У нас кто-то был... нужно уходить.
И в это время из-за двери донесся тихий вой.
— Рэй! — вскрикнул Андрей и, забыв обо всякой осторожности, ворвался в квартиру.
Рэй лежал на пороге. Золотистая шкура была залита кровью, в боку чернело пулевое отверстие, на котором ритмично вспухали и лопались кровавые пузыри. При виде хозяина пес приподнял голову, взглянул на Андрея полными муки глазами и несколько раз из последних сил стукнул по полу хвостом.
— Рэюшка! — Андрей опустился на колени и обнял собаку. — Кто же тебя так?
Тут же он вскочил, схватил телефон и набрал номер.
— Леха! — выпалил он, едва соединившись. — Приезжай немедленно, Рэя тяжело ранили! Леха — классный ветеринар, — ответил он на мой невысказанный вопрос.
После этого снова опустился на колени и до приезда ветеринара поддерживал голову Рэя и разговаривал с ним.
— Только не засыпай! Не засыпай, псина ты ненормальная! Если ты загнешься, я просто не знаю, что с тобой сделаю!
Рэй в ответ тихо поскуливал.
Наконец, минут через пятнадцать, в квартиру ввалился толстый рыжий парень с чемоданчиком в руке.
— Что тут у нас? — осведомился он, склоняясь над собакой. — Ох ты, черт! Немедленно на стол!
Вдвоем они с трудом перетащили пса на кухонный стол. Я бежала следом с чемоданчиком. Леха разложил свои инструменты, Андрей кипятил воду, я ассистировала, как заправская операционная сестра. Все-таки какое-никакое, а у меня было медицинское образование. По крайней мере, я знаю название хирургических инструментов и подавала Лехе тот, который он требовал.
После укола анестезии Рэй затих, отчего Андрей снова впал в панику.
— Да успокойся ты, — проговорил Леха, осторожно разводя края раны. — И радуйся, что мы можем твоему Рэю наркоз дать! Еще год назад с этим были бы большие проблемы. Обезболивающие для животных приравнивались к наркотикам, и за их применение сажали, как за распространение наркоты. Ловили ветеринаров, как наркодилеров! И до чего ведь, гады, доходили — вызывают врача к собаке, срочно нужна операция, и уговаривают — дайте наркоз! Ветеринар пожалеет, вколет обезболивающее — а его тут же берут с поличным. Оказывается, специально подлавливали, и квартира оперативная, а хозяин — майор из управления по борьбе с наркотиками... так что приходилось несчастных зверей резать по живому!
Проговорив это, Леха на мгновение замолчал и поднял пинцет с зажатым в нем сплющенным кусочком металла.
— Вот она, — он бросил пулю на блюдце. — Можешь сохранить на память. Калибр семь шестьдесят две, сразу видно, что профессионал работал!
Он обработал и зашил рану и отошел от стола.
Андрей достал бутылку коньяка и плеснул в три стакана. Мне налили совсем немного, но даже от этого количества я впала в странное полусонное состояние и не помнила, когда ушел ветеринар и мы остались вдвоем. Я сидела в глубоком кресле. Рядом на диване лежал Рэй. На этот раз он просто спал, его мощные бока тихо и ритмично вздымались.
— Здесь были профессионалы, — говорил Андрей, глядя на меня с горечью. — Это наверняка связано не с моими, а с твоими делами. Мои «друзья» — мелкая шпана, у них совсем другой почерк. Кроме того, я осмотрел квартиру. Они забрали все аудиокассеты. Больше их ничего не интересовало. Наверняка они ищут ту кассету, которая была в медведе.
Я тряхнула головой и села. Андрей подошел к столу с компьютером, включил машину. Замерцал экран монитора, по нему поползли ровные строчки.
— Кутузовка, — проговорил Андрей, найдя нужную запись. — Это недалеко от станции Девяткино. Когда-то в Кутузовке строили химический завод, но не достроили. Надо туда ехать. Я должен перехватить инициативу, хотя бы узнать, что за всем этим стоит. Ты останешься с Рэем...
