– Да.

Арсений перечислил свои анкетные данные. Записав все это, следователь кивнул старлею:

– Вася, давай. А вы, гражданин Митрофанов, смотрите внимательнее.

Арсений всем корпусом развернулся назад, к старшему лейтенанту.

Тот аккуратно развернул целлофан, а потом бумажное полотенце.

– Вы узнаете эти вещи? – напряженно спросил следователь.

Арсений тупо посмотрел на цепочку с крестиком и обручальное кольцо.

– Нет.

– А это?

Еще одно колечко, перстенек с зеленым камушком. У него что-то щелкнуло в голове. Шкатулка, седенькая интеллигентная старушка… «Подарок тебе, внучка, от всей души». Алиса в свадебном платье… А у нее на пальце…

– Кажется, это… Нет! Не может быть!

– Вещи вашей жены, так?

– Но откуда они здесь…

– Оказались? Эти вещи были на трупе. Так, значится, в подполе ваша жена? То есть, ее труп. Так, гражданин Митрофанов?

– Нет! Не может быть!

– А где ваша жена?

– Моя жена… Алиса, она дома.

– Вы в этом уверены?

– А где же ей быть… ее возьми?!

– Звоните. И прекратите материться.

Следователь протянул Арсению мобильник. Он дрожащим пальцем тыкал в кнопки, пытаясь набрать номер телефона жены.

– Вам помочь? – участливо спросил следователь.

– Нет!

Наконец, Арсений справился с телефоном. Раздались долгие гудки. Он ждал, следователь тоже терпеливо ждал. Вот сейчас в трубке раздастся голос Алисы. Вот сейчас…

Никогда еще Арсений так не мечтал услышать голос своей жены! Разве что в первый месяц после свадьбы. В их медовый месяц. Главное, чтобы они этого не поняли.

– Ну, что? – поинтересовался следователь.

– Может, она в гости пошла?

– Куда? К кому? Адрес, телефон?

– К подруге. У нее есть лучшая подруга, зовут Регина.

– Звоните.

– Да что я, помню ее номер?!

– Что, гражданин Митрофанов, никогда не искали свою жену у ее лучшей подруги? Не было повода?

– Я устал… – простонал он. – У меня дом только что сгорел, вы что, не видите?

– Надо еще будет выяснить, по какой причине он сгорел.

– Что вы хотите этим сказать?

– А вы отнюдь не простачок, каковым прикидываетесь. Сдается мне, вы очень умный и хитрый человек. Только вот и мы не дураки.

– Я не понимаю, на что вы намекаете?!

– Вас придется задержать, гражданин Митрофанов. Пока лишь на трое суток. Но я уверен, что, как только этот срок истечет, вам будет предъявлено обвинение.

– Обвинение в чем?

– В том, что вы, гражданин Митрофанов, убили свою жену. И похоже, что это было тщательно спланированное, преднамеренное убийство. Пятнашка вам светит, Митрофанов. А вы думали ее имуществом поживиться. Не выйдет.

– Я убил свою… Да неправда это! Зачем мне было ее убивать?

– А вот это мы скоро выясним.

Из показаний жителей деревни Большие Выселки:

«… – Жили они плохо. Только приедут, и первым делом давай ругаться. Дом на отшибе, а чуть ли не полдеревни слышит, как они брешут. Ор стоит! Больше всего «дура» да «убью». Сенька, Варварин внук, в их породу пошел. Они все были алкаши. Варвара-то под старость из ума стала выживать. Взяла, да и оформила дом на внука, а землю на Алиску, жену его. Сеньке, алкашу, назло. Он, понятное дело, усадьбу продать хотел. И больше уж сюда не ездить.

– Что так?

– Так, со всеми же переругался! Один у него куркуль, другая жмотиха. А сами квартиру в Москве сдают, деньги лопатой гребут. Кто, спрашивается, куркуль? Злой он, будто зверь, Сенька-то. Алиска дом продавать не хотела. Вот они и брехали каждый раз. Видать, из-за дома.

– Получается, что Арсений Митрофанов постоянно угрожал своей жене, так?

– Так.

– Он сильно пил?

– Ну, не сказать, чтоб очень уж шибко. Как все.

– А как все пьют?

– Вы спросите тоже, гражданин следователь! Опосля работы рюмочку-другую принять – это святое. А уж по выходным можно и бутылку-другую оприходовать. Одно скажу: как Сенька выпьет, так бешеный делается.

– А почему же вы его тогда алкашом назвали?

– Так и бабка его, Варвара, Сеньку алкашом звала. По привычке, выходит.

– Они вчера приехали вместе?

– Вроде поврозь. Ее я не видал, брехать не буду, видал только, что Сенька бросил машину на дороге и шел к дому один, пехом, и в руках что-то тяжелое тащил.

– Что именно тащил?

– Так далеко он был, гражданин следователь! Где мой дом, а где его!»

«– …канистру с бензином.

– Вы уверены, что в руках у Арсения Митрофанова была именно канистра с бензином?

– Да. Уверен. Конечно, в ней мог быть и не бензин, а, допустим, вода. Но это вряд ли. Зачем ему привозить с собой воду, когда рядом с домом колодец?

– Логично. Ну, а хозяйку вы видели?

– Алису? Нет, не видел. Я был на огороде, вышел к колодцу за водой и увидел Арсения. Он как раз подходил к своему дому…»

«… – Милай, дак она ж раньше приехала! На лектричке.

– Вы уверены, бабушка?

– Я ж напротив их живу! У меня, милай, давление, не больно-то на огороде расстараешься, да и вязать врачи запрещают. Вот и сижу целыми днями у окошечка, все сына высматриваю. Да за деревенскими наблюдаю. Кто куда пошел, да зачем пошел. Все про всех знаю, кто с кем дружбу водит, а кто, как кошка с собакой, все время цапается.

– Значит, вы видели, как Алиса Владиславовна приехала сюда на электричке? И почему именно на электричке?

– Как же, видала. Бывают и у богатеев свои причуды. Она пешком со станции шла.

– А с чего вы взяли, что Митрофановы богатеи? Дом у них старый, давно ремонта требует, машина не иномарка.

– Да они ж квартиру в Москве сдают! Все знают, вся деревня. Не работают, как положено, а бешеные тыщи огребают!

– Давайте, бабушка, уточним: когда Алиса Владиславовна сюда приехала?

– Часиков этак в пять.

– В пять?

– На пятичасовой лектричке. Приехала, головой покрутила, и в дом. Затаилась как мышь.

– Почему же затаилась?

– Так, кто приезжает, первым делом в огород. Али печь затопляют.

– В такую жару?

– Милай, газ-то к нам все никак не проведут! Бывает, и на печке готовят. Лектричество-то, оно нынче дорогое, а дрова за порогом растут. Вон, лес через дорогу. Бери да топи, коли не лень пройтись.

– Может, хозяйка и затопила печь?

– Милай, дымка-то над крышей не было! Я ж не слепая! Глуховата, это есть, но вдаль хорошо вижу. Прошло, может, полчасика, а может, поболе, и подъезжает к дому красивая машина.

– Машина? Какая машина?

– Иномарка. Говорю же: красивая, голубая. Чисто небо. Выходит из нее баба. Молодая, вся из себя интересная, очки на ей черные, сама черная, куртка красная. Видать, что богатая. Выходит – и прямиком в дом, к Алиске, значит. И сызнова тишина.

– Долго женщина, которая приехала на голубой иномарке, была в доме у Митрофановых?

– Может, с полчасика, может, и поболе. Я, милай, на часы-то не больно смотрю. День прошел, и слава богу. Мне торопиться некуда. На тот свет всегда успею.

– Ладно, бабуля, помирать-то! Глаз у вас зоркий. Значит, к Алисе Владиславовне приехала богатая брюнетка в красной куртке? Приехала на голубой иномарке, пробыла в доме полчаса и после этого уехала. Так?

– Уехала. Ко мне соседка на минутку забежала, постояли мы, поболтали с полчасика, а может, и поболе.

– Где постояли?

– Да на огороде моем! Потом Верка вспомнила, что борщ поставила вариться, и я ее до калитки проводила. Глядим – в голубой машине сызнова черноволосая баба. В красной куртке. Уже уезжает.

– А хозяйка после этого из дома выходила?

– Вот чего не видала, милай, того не видала. Пошла я на дальний огород, кабачки глянуть, что сноха посадила, обратно вернулась, глядь – Сенька от шоссе топает. В руках канистра. Машину свою на шоссе зачем-то бросил. Ну, думаю, сейчас будет у них склока! Если порознь приехали, значит, сызнова побрехали. Жди теперича дыма коромыслом!