— Идём! — сказала она.

— Куда?

— Ты с дерева хотела? Сливу? Сейчас попробуешь, идём! Прямо с ветки!

Дина не решалась.

— А если увидит кто? Это очень далеко?

— Рядом совсем!

Недоверчивая улыбка тронула красивые Динины губы. Не спуская с Раи глаз, надевала туфли.

К своему палисаднику привела её Рая.

— Видишь?

— Что? — прошептала Дина и взяла её за руку.

— Вон — видишь?

Дина всматривалась. Между тёмными бровями пролегла складка. Рая отодвинула ветку. В лучах заходящего солнца блестела слива — крупная и сизая.

— Рви, — тихо приказала Рая.

— А ничего?

— Рви!

Иванова огляделась и ловко, по–обезьяньи, цапнула сливу. Словно на качелях вниз летела она — таким было её лицо. Рая быстро втащила её в коридор, и здесь, переглянувшись, обе прыснули. С удалью и страхом глядела Иванова на дверь. Погони ждала?

— Дурочки мы! — опомнившись, громко сказала Рая. — Это же наше дерево!

Дина недоуменно повернулась к ней.

— Наше! — со смехом повторила Рая. — Я сама его сажала. Я живу здесь.

Между бровями снова появилась складка.

— Зачем же мы прятались?

— Я и говорю — дурочки! Ты так трусила, что и я с тобой.

Иванова медленно разжала пальцы. Слива будто разбухла, как сорвали её, — всю ладонь занимала.

— И рвали зачем…

— Есть! Ты же хотела с дерева.

Иванова подумала, подержала ещё, потом тихо опустила руку. Огляделась. Рая увидела обшарпанные стены, различила запах керосина и подгорелой картошки.

— Мы так, временно здесь, — соврала она. — Нам обещали… Хочешь, зайдём? Марки покажу.

Иванова живо повернулась.

— Ты тоже собираешь?

— Баловалась в детстве. От нечего делать.

Даже не мечтала, что Иванова когда‑нибудь побывает у неё…

— Только у нас не убрано, — предупредила она и прокашлялась — так сипло зазвучал вдруг её голос. — Мамаша работает, а я не успела.

— Можно поменяться, — неуверенно произнесла Иванова.

Рая не поняла.

— Как поменяться?

— Марками. Если одинаковые.

— Ты что! Да хоть все бери. На что они мне — только место занимают.

Они завернули и оказались в темноте.

— Осторожно тут. Понатаскали всякой дряни… Соседи.

Просунула руку под дуршлаг и обмерла: ключа не было.

— Мамаша пришла, — вполголоса предупредила Рая и толкнула дверь. — Заходи, пожалуйста, — громко пригласила она.

— Кто? — хрипло и обеспокоенно крикнула из другой комнаты мать. Кончилось пиво — иначе разве бы явилась в такую рань! Да ещё в воскресенье…

— Это ко мне. Марки посмотреть.

Мать выглянула — в одной комбинации, с угрюмым любопытством на лице. Неприветливо ответила Ивановой на её «Здравствуйте» и снова скрылась.

— Садись, я сейчас, — бросила Рая и поспешно, пока мать не пожаловала сюда, скользнула в другую комнату. — Это Дина Иванова, — прошептала. — Они вместо Затонских, с Урала приехали. На пианино играет — прелесть.

Мать, сопя, натягивала платье. Старое, с пятном на подоле…

— Я от них сейчас. Картины у них такие… Пианино… Она с детства играет.

Ни слова в ответ… Вышла, насупленная, и Рая сейчас же поманила Иванову. Плотно дверь закрыла.

— Не обращай внимания. Она всегда так, когда устанет. Рубай пока, — кивнула она на сливу.

Опустившись на колени, с беспечным видом перебирала книги. Куда запропастились марки? Что‑то со звоном упало в той комнате, мать выругалась. На Иванову покосилась Рая. Неприкаянно стояла она посреди комнаты.

— Да ты сядь! И сливу чего не ешь?

Иванова посмотрела на сливу.

— А её… Вы не опрыскивали её?

Рая громко засмеялась.

— Ты что! Там всего девять штук было. И дождей столько… Дай я тебе…

Вскочила, взяла у неё сливу и, осмотревшись, вытерла кончиком тюлевой накидки. Иванова аккуратно разломила сливу надвое, протянула половинку. Рая замахала руками.

— Ты что, я во! — провела она по горлу ребром ладони.

Но когда Иванова ела, исподволь следила за ней: хороша ли?

Всю этажерку переворошила — коробки с тремя богатырями не было. Может, мать сунула куда, но сейчас лучше не лезть с расспросами. Рая пообещала принести марки завтра в класс. Слабо кивнула в ответ Иванова, и они вышли.

На площадке играли в «кольцо налицо». Водил Вадька Конь. Он сразу же положил «кольцо» Дине, и она свободно поднялась, едва «кольцо налицо!» крикнул он. Никто даже не пытался задержать её, хотя все, конечно, понимали, что кому же, как не ей, новенькой, достанется «кольцо»!

Иванова начала с того края. Насторожённо, как и все, следила Рая за её руками, сама же была уверена, что положит Иванова ей. Незаметно вытерла вспотевшие от волнения ладони.

Прикосновение Дины было нежным и продолжительным. Тёплый пятак скользнул в руки. Пусть сидит! Рая делала вид, будто караулит Жанну.

— Кольцо–кольцо, выйди налицо, — отступив на шаг, негромко сказала Дина.

Все мы, точно сговорившись, бросились держать Раю. Поздно! Она стояла и улыбалась.

Когда стемнело и Дина ушла домой, начали играть с желаниями. Придумывал их Вадька Конь: постучать в окно скандальной тёте Моте; слазить в тёмный подвал; поцеловать Жанну. Жанна визжала и закрывалась руками, Саня же, которому досталось это желание, смущённо улыбался. Мы горячо доказывали, что так нечестно.

Домой Рая вернулась в начале одиннадцатого. Коробку с тремя богатырями отыскала под столом среди старых игрушек. Наспех поужинав, села за алгебру. Кровь из носу, но решить задачу — иначе весь день пойдёт насмарку.

Вслух твердила условие — раз, другой, а ноги ныли от усталости, голос плыл, клонилась к столу голова.

— Рыжик! — услышала она и с трудом подняла голову. — Ляжем давай, а? Завтра доделаешь.

Рая не сразу сообразила, где она. Виновато улыбнулась сквозь сон, побрела с неразлипающимися глазами к кровати.

— Умаялась моя девочка, — приговаривала мать, раздевая её.

Счастливой головой коснулась Рая подушки, а как мать укрывала её — уже не слышала.

Будильник прозвенел, а она не открывала глаз, привычно нежилась в горячей утренней постели. Недолго. Вчерашний день вспыхнул перед ней, она вспомнила все и откинула одеяло. Пока грелся чайник, включила утюг, разыскала и выгладила воротничок. Приоткрыв глаза, на неё осоловело смотрела мать.

— Ты что? — И утыканная бигуди голова поднялась над подушкой.

— Воротничок пришиваю.

Помятым и немолодым было лицо матери.

— Чего это?

— Так… Понедельник сегодня.

Мать буркнула что‑то, уронила голову и через секунду спала.

Из дома Рая вышла, как и условились, без четверти восемь. Дина ждала её у ворот. Рая молча протянула коробку с марками. Тотчас же открыла её Дина, принялась жадно разглядывать.

— На уроке посмотришь, — небрежно бросила Рая, заметив, как просветлело вдруг Динино лицо, — нашла, значит, что‑то интересное.

Возле школы их нагнала Тепа.

— А я была у тебя вчера, сказали, ты на море. Я так удивилась… Чего же, думаю, мне не сказала, я бы пошла.

Ещё бы! Потому и не сказала. Вдруг отпустили бы Иванову? Тепа давно уже испробовала все — сама рассказала по секрету Рае, а та ей — про Кожуха. Как жалела она о своей болтливости!

Алгебру не стала списывать у Майки, а, пока отвечали у доски, сама корпела над задачкой. Тепа с изумлением глядела на неё сквозь толстые очки.

— Отвернись! — шепнула Рая. И прибавила безжалостно: — Раз осталась — ещё останешься.

Иванова рассматривала марки. На некоторых взгляд её задерживался подолгу…

Неторопливо возвращались с перемены в класс, когда откуда ни возьмись вынырнула с обеспокоенным лицом Тепа. Ни слова не говоря, взяла Раю за руку, к окну потянула. В первое мгновение Рая хотела отдёрнуть руку, но слишком настойчива и встревожена была Тепа.

— Проверять будут, — с ужасом прошептала она. — Шестой «а» — весь уже, теперь — «б», потом наш.

— Что проверять? — спокойно спросила Рая, но страшная догадка уже шевельнулась в её мозгу.