Время от времени виднелись охранники или служители, кто их разберет. Они стояли на углах тех лабиринтов, что имели проходы. Сторожа должно быть. На ноге каждого была прикреплена перевязь или пластина зеленого цвета. Пристально разглядывали делегацию людей, провожали прищуренными глазами.
В один момент Дар увидел небольшое затемнение в поверхности белого «мрамора» и отшагнул прямо к пушке. Он шел сзади и чувствовал себя свободно – рядом не было этих сторожей, а у проводников глаза не на затылке. Манола сделал зверское лицо, но не произнес ни слова. Затемнение оказалось то ли трещиной, то ли корродированным участком, частицы «мрамора» тут торчали, будто разъеденные чем-то. Дар протянул руку и коснулся. И тут же пожалел об этом. Потому что сразу начался целый птичий гомон. Проводники как-то заметили его жест, запищали. Интонации были странными, но Дар чутьем понял их предостерегающее значение. Однако он уже сделал свое черное дело – маленькие крошки беловатого «мрамора» отслоились, будто он тронул высохший песочный замок. И почти сразу, с громким сухим шипением, здоровенный пласт метров двух в высоту съехал вниз, опрокидываясь от удара оземь, и разваливаясь на несколько неу клюжих частей. Писки реццов стали громкими, требовательными, со всех сторон сбегались «сторожа».
– Вас никто не просил трогать! – отчеканил сквозь зубы Манола. Его тон поразил Дара – столько в нем было нетерпимости. Его глаза выражали все, что думают умные законопослушные ксенологи о неловких самовольных браттарах.
– Ошибаетесь, – пробормотал Дар, отходя в сторону. – К тому же оно само отвалилось…
Реццы-сторожа продолжали кричать, реццы-сопровождающие окружили их, поднимая то одну то другую лапку. Их морщинистые лица кривились, будто в усмешке, мимику их Дар не знал и здорово сомневался, что это были улыбки.
– Show'em your hands[8], – потребовал Корнвэлл, от волнения переходя на родной англик. – They wanna make sure you didn't steal a thing[9].
– Relax[10]… – Дар вытянул перед собой руки с раскрытыми ладонями, сам пораженный происшедшим ничуть не меньше Манолы.
Увидев пустые руки, реццы тотчас потеряли интерес, отвернулись – сначала проводники, за ними сторожа.
Это все было дико и странно.
– Хорошо, если все закончится хорошо, – прошептал с нажимом Манола, и Дар понял что на ближайшем Совете «Прямого Ветра» предстоит нешуточный втык. Но до «Прямого Ветра» еще надо долететь…
Жара словно сконцентрировалась. Было сильно душно и, к счастью – безветренно. Они все тем же средним шагом прошли дальше, удаляясь от места происшествия, где только небольшой сыпучий холмик напоминал об отвалившемся куске мега-могучего оружия.
Да, теперь пожалуй, можно было со всей очевидностью сказать: древняя рухлядь. Еще бы: тронешь пальцем – разваливается!
Дар все думал о требовании реццов показать руки. Неужели так важен материал, из которого сделана «пушка»? (палец при этих мыслях старательно обтирался о стенки кармана, в надежде сохранить частички белого «мрамора»). Или просто – реццы имели приказ ничего не давать гостям в руки и придирались к каждой мелочи… Конечно, ему было неудобно за происшедшее, но не его же вина, что у них тут все разваливается по ходу?!
Еще через минут пятнадцать ходьбы вокруг Звездобоя лабиринтные заграды отступили от белой стены. На открывшемся ровном поле стояли какие-то агрегаты. Дар почувствовал как ёкнуло сердце – похоже, это был машинный парк. Древность того рода, что стреляла и убивала когда-то, истребляя врагов реццов…
Проводники остановились, обернулись, явно важничая. Спесь так и сочилась с их выбритых розовых мордашек. Они коротко пропищали что-то между собой, после почти хором сказали это Маноле. Манола кивнул. Словно стесняясь своего роста, он постоянно наклонялся, будто желая сравняться ростом с малышами-реццами.
– Мы прибыли в «чертог истории», – наконец перевел он срывающимся от волнения голосом. Интерлинг странно звучал с его сицианским акцентом.
– «Чертоги истории» – поправил его Корнвэлл.
Манола скривил щеку и продолжил:
– Ознакомиться с историей допускаются только «избранные». Но я уже говорил – нам повезло, никого больше не было за последние тридцать пять тысяч лет. Потому нам разрешается осмотреть, – он моргнул на Дара, – осмотреть глазами (он выделил второе слово) все, что тут есть.
– Хорошо, хорошо, – закивал Дар. – Уже сказал – больше не буду…
Манола снова поморщился.
– Amaizing[11]… – пробило Корнвэлла. – На Земле тридцать пять тысяч лет назад едва…
Он еще восторгался про тридцать пять тысяч лет, но у Дара это не вызывало глубоких чувств. Во-первых, еще неизвестно их летосчисление, а во вторых, он так и не увидел у реццов ничего серьезно заслуживающего внимания. Если не считать Звездобоя, царапающего небо над их головами, все остальное было чистый детский сад…
…Первыми стояли пять треугольных агрегатов некогда золотистого цвета, а ныне настолько поблекшего, что трудно было понять, металл ли это. Размеры их были чуть меньше шлюпа с «Прямого Ветра», но вполне достаточные, скажем, для десантной группы в пятьдесят человек. А если реццов – то и вся сотня бы влезла. Их тоже хотелось назвать «пирамидами», но это слово уже было забронировано за домами в городе Ац-Рецц. Тогда Дар про себя их обозвал «треуголками». Тоже подходит. Вообще, реццы, похоже, любили треугольники, треугольные значки тут были во множестве, в том числе на броне.
За «треуголками» обнаружились машинки поменьше, тоже все сплошь сужающихся кверху форм. Одни были полностью закрыты, и сложно понять, то ли атмосферная леталка, то ли рудокопный агрегат. Следом стояли или лежали опрокинутыми сотни и сотни машин, с противоречивыми деталями, мешающими опознать их предназначение. Типа катера, что одновременно имел типичный волнорез на носу, но при этом сбоку были атмосферные крылья, или комбайна с какими-то резаками внизу, но заканчивающегося сверху штопороподобным кружевом. Наверняка еще и не все части были на месте, если вспомнить отвалившиеся куски «мрамора». Дар старательно обходил все эти механизмы, рассматривал с интересом, стараясь ничего даже случайно не коснуться рукой. Корнвэлл крутил головой как заведенный. Дар с удовольствием думал, что вся эта разнообразная древняя рухлядь записывается устройствами в их шляпах. Будет после, над чем поломать голову.
Манола продолжал общаться с сопровождающими. Кивал на их манер – головой вбок. Корнвэлл, вполуха слышавший их беседу, передавал Дару:
– Вот эти, толстые обрубки без колес – они называют их «петля звезды», они только для полетов в западном направлении. А рядом, вот эти тонкие, с тремя крыльями – это «капли времени», они могут сами ходить и прыгать.
– Прыгать? А вон те, что ближе к началу? – Дар показал на большие «треуголки».
Корн качнул плечами, подошел к реццам. Через пару минут вернулся.
– Сказали, что это «планцеры». То, что у них главное – отсюда не видно.
– Главное? В смысле?
– Функционал. Сказали, что это под брюхом…
– А что там?
Корнвэлл снова качнул плечами, теряя интерес. И немудрено. Слишком много тут было дивных всячин.
У подобия танков Дар приостановился, цокая языком и пристально разглядывая плавные обводы корпусов боевых машин. Почему он решил, что это именно танки, сам бы не смог ответить. Видимо, из-за округлых сглаженных форм. Ну, еще из-за башен: правда, вместо одной тут было целых три. Вот чего не было – так это стволов. Только треугольные выемки с наворотами. Никаких внешних видимых стрелялок. Танков было множество – танки, как капля, острием вперед, на которых вообще ничего не было снаружи, танки, как овальные плюхи, с массой надстроек и подобием внешних пультов, танки-катамараны, с батареями трубок в посередье… Затем его внимание привлекла странная машина, что слегка напоминала движущуюся установку, в том смысле, что нижняя половина была отделена, скорее всего для движения по поверхности. Это, скажем, можно назвать «полутанк»… И сразу за ним заметил какой-то здоровенный велосипед. То есть, два колеса и перекладина, только там, где сидят – толстая, вроде металлическая, сигара и два открытых сиденья по бокам от нее.
