«Как без презента домой ехать?»—ломал он голову. Казаки дали ему несколько кусков мыла из того, что полагалось им на взвод. «Бери, Харлампий, на презент, дома в мыле большая недостача, а мы и веничками берёзовыми отмоемся». Комиссар наградил его штукой сукна и штукой ситца – девчонкам на платья. Но Харлампий всё ломал голову: что сыну в подарок привезти?

– Голову свою без лишней дырки – вот и лучший презент! – смеялись казаки. – Нужен ему твой подарок. Вон фершал говорит, что он ещё всё вообще вверх ногами видит.

Но Харлампий этого понять не мог. Как это видеть всё вверх ногами? А про то, чтобы ехать без подарка, и слышать не хотел.

– Это же ему на всю жизнь память! – растолковывал он красноармейцам. – Что батька с войны на память привёз! Нужно что-нибудь необыкновенное! Вон мой отец шашку турецкую привёз, у самого ихнего паши отбил, над колыбелью моей повесил! Так я эту шашку пуще глаза берегу! Дом гори – я шашку спасаю!

Но красноармейцы ничего ему посоветовать не могли, только смеялись да крутили головами: дескать, у вас, у казаков, не только фуражки набекрень, но и мозги туда же!

Настал день отъезда. На утренней поверке получил. Харлампий бумаги, сдал казённого коня и отправился на станцию. Хрисанф Калмыков пошёл его провожать.

5. Верстах в трёх от лагеря, в стороне от дороги, услышали они какие-то странные звуки. Держа винтовки наготове, вышли на полянку, залитую весенним половодьем. На полянке лежала коряга, а на ней сидел крошечный мокрый медвежонок.

– Не трожь его! – прошептал Калмыков. – Тут, наверное, медведица поблизости ходит. Наши ребята вчера лес прочёсывали, наткнулись на медведей, стреляли-стреляли, да, видать, мимо. Пойдём от греха.

Но медвежонок был такой смешной, и Хар-лампию показалось, что он жалобно зовёт его. Не утерпел он, подошёл к зверьку и погладил медвежонка по крутолобой мокрой головёнке. Медвежонок поднялся на лапках и, ухватив казака за палец, начал вылизывать его розовым язычком.

– Ух, ты! – сказал Харлампий. – Вот он, презент необыкновенный. Вот он, подарок сыну моему.

– Да ты что! – сказал Калмыков, опасливо озираясь. – Куда ж ты его из родных местов потащишь?!

– Так ведь он брошенный! Не иначе как разъезд вчера медведицу угнал либо убил. Потерялся медвежонок.

– Потерялся – найдётся! Что ж думаешь, медведица ребёнка своего бросит?

Но Харлампий представил, как приедет он домой, как выпустит медвежонка во дворе и как все хуторяне сбегутся и будут кричать: «Вона! Какой презент Харлампий своему сыну навоевал!»

– Всё! – сказал он Калмыкову. – Заберу его с собой! Тут он всё равно пропадёт. Бросила его медведица!

– Да мыслимое ли дело, чтобы мать дитё бросила? В уме ли ты?

– А где ж она?

– А вот сейчас как выскочит – узнаешь где! Может, пошла сухое место искать. Её, видать, вода из берлоги выгнала. Весна нынче ранняя… Отпусти ты его! Вишь он какой заморённый!

– Вот я его дома-то и подкормлю… Что ж я его мучить буду?

– Вот заладил, как младенец бессмысленный! – рассердился Калмыков. – Совсем ошалел. Куда ты его в хутор потащишь?! Разве медведю место с человеком?

– А собаки? – сказал Харлампий. – А собаки как же?

– То собаки, а то зверь лесной! Он тя сожрёт!

– Ну да! Что я, медведя не прокормлю?! Я тут на всю жизнь выспался, теперь дома день и ночь работать буду!

Так Калмыков Харлампия и не отговорил, только поссорились они напоследок.

6. Домой нужно было ещё добраться. В ту пору ездить было непросто. Поезда ходили от случая к случаю, пассажиров на них набиралось столько, что никакие удостоверения и билеты не помогали, так что приходилось надеяться на авось да на широкие плечи. В вагон Харлампий сесть и не пытался. Он, как только подавали поезд, лез на крышу. Холодно, конечно, на вагоне сидеть, но зато воздух свежий и компания весёлая – такие же, как он, демобилизованные красноармейцы.

Они сперва думали, что Харлампий поросёнка везёт, а как узнали, что казак медвежонка раздобыл, из соседних вагонов прибегать стали – смотреть. Тут и Харлампий медведя своего разглядел как следует. Медвежонок маленький – в папахе умещался. (Всё равно папаха на забинтованную голову не лезла.) Сидит презент в папахе, глазками-бусинками посверкивает. Каждые два часа вылезает и орёт – еды требует! Да так жалостно: сядет на задик, лапами голову обхватит и кряхтит, подвывает.

– Для прокормления дикого медвежьего дитёнка как пострадавшего от стихийного бедствия и войны. Которые с молоком, окажите помощь по силе возможности, как беспризорному…

Мешочники не верили. Тогда солдаты привязывали папаху и на ремнях спускали в окно. Медвежонок рычал, пассажиры удивлялись. И какой-нибудь запасливый старичок с корзинкой или тётка, вся укутанная платками, доставали из фанерного чемодана бутылку.

– Вот, – говорили они. – Чего война понаделала! Медведи и те по дорогам маются!

А медвежонок Презент впивался в тряпочную соску и мгновенно выдувал всю бутылку. Потом он вытягивал губы дудочкой, радостно чмокал и засыпал, забившись в папаху. Харлампия он считал медведицей, а папаху – берлогой. Чем казался ему поезд и красноармейцы? Не знаю! Может быть, лесом, в котором шумит ветер. А может, ещё чем. Только ни солдат, ни поезда он не боялся.

7. Добирался мой дед домой три недели. Презент хоть и кормился плохо, а подрос и руки Харлампию оттягивал, а сам идти не желал. Шестьдесят вёрст, что отделяли наш хутор от станции, казак прошёл за день и поздно вечером постучался в ставень родного дома. Жена Харлампия испуганно глянула в темноту окошка, ахнула и кинулась отворять Девчонки заревели, увидав бородатого человека в прожжённой шинели, с грязной повязкой на голове. А он блаженно улыбался и приговаривал:

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.