Мать Джеймс, Александра Митчелл, вторит дочери; в интервью Entertainmentwise она также выразила удивление по поводу успеха книг: «Это приятный сюрприз. Никто из нас этого не ожидал. И она тоже. Она писала для себя. Поначалу даже не желала публиковаться. Сказала мне: «Я никогда не хотела быть знаменитой матерью».

Кстати, Джеймс заметно расстроилась, когда The London Evening Standard разгадала псевдоним и отыскала автора в тихом, невзрачном домике в Западном Лондоне. «Как вы меня нашли? – спросила она постучавшего в дверь журналиста. – Я не хотела, чтобы всплыло мое настоящее имя».

Когда скромное издательство The Writer’s Coffee Shop приступило к изданию ее книг, Джеймс не питала особых надежд. «Я думала – ладно, издам это, получу кое-что и продолжу работу», – сказала она новозеландскому новостному сайту stuff.co.nz.

Неудивительно, что, когда «Пятьдесят оттенков» стали международной сенсацией, скромно живущая Джеймс заявила, что потратит деньги на новую машину и ремонт кухни. Но одну маленькую уступку своему эротическому альтер-эго она все же сделала и объяснила ее The Daily Mail и Face The Facts так: «Я купила парочку бюстгальтеров, сшитых по индивидуальному заказу. Простеньких. Безо всяких там неприличных штучек».

То, что весьма умеренные запросы Джеймс выглядят смутно знакомо, неудивительно. Джеймс – последняя в длинном списке писательниц среднего возраста, которые после тихих лет безвестности совершают неожиданный мощный прорыв. Мы видели нечто подобное у Дж. К. Роулинг, которая после длительных неудач и разочарований вошла в историю литературы со своим «Гарри Поттером». Стефани Майер, которой Джеймс искренне признательна за вдохновение, вела закрытую жизнь обычной скромной американки, пока ее мечта не реализовалась в «Сумерках».

Но когда посыпались похвальные отзывы, а объемы продаж взлетели, достигнув своего пика в начале 2012 года (тогда за неделю продавалось около миллиона книг), Джеймс начала раскрепощаться. Она стала свободнее чувствовать себя на публике, часто непринужденно смеялась перед журналистами и поклонниками, а во время своего первого тура по США выработала собственный, легкий и естественный стиль общения.

Во время остановки в Чикаго, как пишет The Chicago Tribune, она была то застенчивой, то общительной. Один раз заметно покраснела, когда горячая поклонница передала личную благодарность от своего мужа. А когда еще одна женщина сказала, что благодаря ей теперь беременна, Джеймс пошутила: «Я до вас даже не дотронулась».

Творение Джеймс позволило публике внезапно осознать, что любовь и секс, как высвобождение сдерживаемых эмоций и фантазий, вполне возможны. Поп-культура такова, какова есть, и те, кто зарабатывает на жизнь, определяя ее суть, поспешили окрестить написанное Джеймс «мамочкиным порно».

Джеймс от души посмеялась над тем, что ее работу презрительно причислили к порно или чему-то не менее скандальному. На взгляд писательницы, не годится даже более цивилизованное определение «эротика».

«Я бы не назвала это эротикой, – сказала она в интервью Stuff. – Я называю это современным любовным романом. В моих книгах все то, что делают люди. Они встречаются, влюбляются, занимаются сексом. Это то, что помню и я».

Влюбиться в Бакингемшир совсем не трудно – невысокие холмы, идиллические сельские пейзажи, неспешные реки, лениво несущие свои воды через графства юго-восточной Англии. Экономика, ориентированная на сферу обслуживания, поддерживается самым высоким в Соединенном Королевстве уровнем образования. Отсюда родом многие британские знаменитости, в том числе поп-певец 80-х Говард Джонс, актер Майкл Йорк и пятикратный олимпийский чемпион гребец Стив Редгрейв. В Средние века здесь жили такие известные личности, как Эдуард Исповедник и Анна Болейн.

В Бакингемшире обосновались и родители Эрики Леонард. Эта семья шотландско-чилийского происхождения всегда интересовалась творчеством. Отец работал в большом городе оператором на BBC, мать занималась домом и детьми.

По непонятным причинам сведения о родных Эрики обидно скудны. Либо намеренно, либо из-за закрытости писательницы установить имя ее отца не удалось. Только в прошлом году, благодаря случайному интервью с ее матерью Александрой и разрозненным воспоминаниям автора, удалось собрать драгоценные фрагменты информации, в том числе, например, тот факт, что у писательницы есть брат.

Эрика Леонард родилась в Бакингемшире в 1963 году. Родители, придерживавшиеся во многом традиционных взглядов, мягко направляли и поддерживали дочь. Девочка, что вполне естественно, говорила на двух языках, и ее беглый испанский звучал с мелодичным английским акцентом. «Хорошая девочка», как она сама себя называет, маленькая Эрика одинаково комфортно чувствовала себя как с друзьями, так и в одиночестве, наедине со своим воображением и мыслями. В компании от нее можно было услышать забавный анекдот, а брошенное вскользь замечание нередко вызывало легкое удивление и смех. В интервью журналистке и романистке Рейчел Уэйд она вспоминала, что ее чувство юмора – семейная черта.

«И у моего отца, и у брата было и есть поразительное чувство юмора, – сказала она. – Моя мама та еще проказница. Вот и мне передалось».

Оригинальность, некоторая нездешность – вот черты, что будут сопровождать ее всю жизнь.

«У меня всегда была склонность к излишней откровенности, – шутливо объяснила она в статье в Times of India. – Я не особенно скрытный человек».

Девочка росла в читающей семье, впитывала любовь к печатному слову и ко времени поступления в школу уже делала попытки выразить фантазии на бумаге, развлекая себя и своих одноклассников.

«В начальной школе, лет в десять, я писала рассказы, – поведала она Fiction Vixen. – Учительница всегда просила меня читать их классу. Главным образом потому, что в каждую историю я включала одноклассников».

Мать Джеймс, Александра Митчелл, в интервью The Daily Mail с гордостью рассказывает о первых пробах пера дочери: «Эрика этого не помнит, но как-то она сочинила одну совершенно изумительную историю об улетевшем снеговике».

Писать истории о любви, которые покорят сердца и умы миллионов читателей, Эрика мечтала с детских лет.

Детство и отрочество будущей писательницы были во всех отношениях нормальными. Она много играла. Усердно училась. Не хулиганила. К моменту окончания школы все сходились во мнении, что Эрика Митчелл далеко пойдет.

Когда настало время выбирать направление дальнейшей учебы, стало ясно, что интересы Эрики лежат в сфере гуманитарных наук. В конце концов она выбрала престижный Кентский университет, где специализировалась на истории и английской литературе.

Годы в Кенте, должно быть, пролетели для нее как один день. Прилежная и дружелюбная студентка, Эрика оставалась заметной в новом окружении и не забывала об учебе. На первый взгляд казалось вполне логичным выбрать карьеру преподавателя. И хотя желание творить ее не оставляло и, говорят, время от времени прорывалось коротенькими историями, которые так и не увидели свет, писательство на горизонте не маячило.

Об Эрике того периода известно, что она была очень внимательной к мелочам, хорошо справлялась с вычислениями и отличалась организованностью. Неудивительно, что темой ее итоговой работы в университете стало скрупулезное, детальное исследование, посвященное падению царизма в России, за которое Эрика получила высокую оценку.

Можно уверенно говорить, что отец Эрики промолвил свое слово, когда дело дошло до обсуждения будущей карьеры дочери. По всей вероятности, он так красочно расписывал достоинства индустрии развлечений, что Эрика загорелась идеей работы в этой сфере.

Потому-то никого особенно не удивило, когда Эрика, окончившая университет со степенью по истории, была принята в престижную Национальную школу кинематографии и телевидения в Лондоне. Благодаря сочетанию образования и теории, а также крепкой профессиональной подготовки диплом этой школы считался настоящим пропуском в мир шоу-бизнеса.