— Зачем же так отпрыгивать — я для вас абсолютно не опасен, мисс Грейнджер, — сухо обронил Керн, вонзив взгляд в ее раскрасневшееся, взволнованное лицо.

Она рискнула поднять глаза, беспокойно замигала, когда взгляды их встретились, и отвернулась в сторону, чтобы собраться с силами. Она не должна давать ему основания воображать, будто… Будто — что? — спросила она себя, лихорадочно соображая чего же, по ее мнению, не должно касаться воображение Джоша Керна.

— Хотя вы и представляете для меня источник опасности. — Лаура с легким трепетом услышала его мягкий, подтрунивающий голос.

Что он имеет в виду? Уточнить она не осмелилась.

Керн сказал это сам:

— Меня преследует постоянное, выводящее из равновесия желание поцеловать вас, но это ведь нехорошо, да?

— Да! — с несколько излишней запальчивостью ответила она.

— Вы обручены с другим, — согласился Керн, однако Лаура чувствовала, что он не может оторвать взгляд от ее рта и что, к великому сожалению, ее губы дрожат под этим взглядом.

Секунду спустя Джош Керн нагнулся и приник к ней с горячим коротким поцелуем. Все кончилось, прежде чем она успела подумать, не говоря уж о должном ответе. Минуту их губы оставались в соприкосновении, затем он резко отпрянул от нее.

— Простите, если для вас это было отвратительно, но иногда не уступить порыву более опасно, чем сдаться на его милость. — Голос Керна звучал сдержанно. — В результате человек становится одержим той силой, которую пытается игнорировать.

Лаура не очень его слушала. Она была слишком занята собой, пытаясь подавить собственный порыв. Ее до смерти тянуло прикоснуться к его рту, осязать его губами. Ей казалось, будто поцелуй Керна оставил оттиск, который можно взять пальцами, потрогать. И мучительно хотелось, чтобы он поцеловал ее снова. Это сознание мучило ее больше всего.

Много дней спустя наваждение напоминало о себе вновь и вновь: Лаура не могла ни забыть его, ни понять.

Бесспорно, Джош Керн ей даже не симпатичен. Он относится к той породе мужчин, которые вызывают у нее раздражение; ее подруги, кажется, именно за таких выходят замуж, а потом всю жизнь клянут себя за это. Не нужно большого воображения, чтобы представить его в домашней жизни. Женщины обслуживают его, варят ему, убирают за ним, стирают и гладят рубашки. Так поступала, несомненно, его мать, по словам Дейла, одна из лучших хозяек в Йоркшире. Оставленная мужем ради женщины, обитавшей по соседству — лишь поле перейти, — миссис Керн, вероятно, отдала всю свою любовь и внимание единственному сыну. Недаром Джош Керн нахально самоуверен, как человек, испорченный домашним воспитанием с самого детства. Он держится так, словно вся земля принадлежит ему.

Лаура ненавидела мужчин подобного типа. Почему же тогда… почему он… так действовал на нее? Но сколько бы ни задавала она себе этот вопрос, толкового ответа не находила, а иным объяснениям не хотела верить.

Как и обещала, в конце недели Лаура отправилась в Париж и провела с Патриком незабываемые часы: они осматривали городские достопримечательности, закусывали в чудесных небольших бистро на тихих улицах, рекомендованных им привратником отеля, где они остановились. Гостиница маленькая, но удобная, не из числа перворазрядных современных гигантов, находилась на левом берегу Сены, в стороне от магистралей, неподалеку от церкви Сен-Сюльпис.

Лаура и Патрик всюду ходили пешком — это проще и дешевле, чем брать такси, а главное — прекрасная весенняя погода делала каждую прогулку удовольствием. Они ориентировались на Сену, не прибегая к плану города. Река служила компасом, когда они пересекали ее по мостам вперед-назад или бродили по шикарным торговым улицам в районе рю де Риволи, отправлялись в Лувр, гуляли по Елисейским полям. Иногда Патрик делал зарисовки, пока Лаура сидела на террасе кафе за чашечкой кофе или бокалом вина и наблюдала течение парижской жизни.

Это был уик-энд, полный спокойствия и тишины. Время о себе не напоминало; все заботы и тревоги рабочей недели Лаура оставила дома и просто плыла по течению с приливом и отливом городской жизни.

Но наступил воскресный вечер, а с ним аэропорт, самолет и необходимость возвращаться домой.

— Жду тебя в Амстердаме, — сказал Патрик, целуя ее перед посадкой. — Ты определенно не сможешь быть в Риме на следующий уик-энд?

— Если б только могла, — вздохнула она с сожалением. — Но я должна встретиться с мистером Хадсоном в нашем коттедже.

— С кем? — насупился Патрик.

— Со строителем, — напомнила она, и лицо Патрика прояснилось.

— Ах, да, тот самый человек, которого рекомендовал нам Дейл. Ты не говорила, что уже связалась с ним.

— Разве? Да, я позвонила, он согласился приехать и прикинуть, во что обойдутся необходимые работы.

— Но ты ведь знаешь, что нужно получить смету и от других мастеров. Позвони еще двум-трем, прежде чем поручишь работы Хадсону.

— Я так и хотела сделать, но узнала, что Хадсон уже много лет занимался ремонтом коттеджа, а ты должен признать, что внутреннюю модернизацию дома он провел превосходно.

— Если его смета будет в разумных пределах, я оставлю решение за тобой, дорогая. Итак, до встречи в Амстердаме через три недели.

Патрик отдавал Италии больше времени, чем Франции. Лаура всей душой хотела бы выкроить пару дней, чтобы слетать и туда, но дела не хотели ждать.

Главным оставались планы подготовки средневековой ярмарки. Время поджимало — Иан Эйри хотел использовать разгар летнего сезона. Он хотел, чтобы Лаура подобрала место недалеко от фабрики «Эйри-Йорк», недалеко от местного аэродрома, недалеко от автострады, чтобы площадка для ярмарки была обширная, чтобы место это радовало глаз и производило впечатление на иностранцев. А еще следовало подумать, как контролировать наплыв посетителей, чтобы публика не смяла ограду. Иначе все пойдет прахом.

Лаура извелась, просматривая свои списки мест, пригодных для проведения ярмарки, и отвечающих всем этим требованиям. Она отметала один вариант за другим, а Иан звонил буквально через день и интересовался, нашла ли она то, что требуется.

— Я сама вам позвоню, как только отыщу, — пообещала ему Лаура в пятницу после обеда, поглядывая на часы: в три предстояла встреча с новым клиентом, и Лауре не хотелось, чтобы он застал ее за телефонным разговором с Ианом.

— У меня есть свое предложение, Лаура. Что вы думаете, если мы устроим ярмарку в Рэнсомсе?

— В Рэнсомсе? — повторила она автоматически.

— Это усадьба моей тетушки, примерно в двенадцати милях севернее Йорка. Там огромное здание в центре парка. Свободного места сколько угодно, а рядом мы можем разбить большой шатер, где устроим что-то вроде ресторана.

— Со средневековым пиром, — подсказала Лаура.

— Но это же блестящая идея! — сразу же загорелся Иан. — Вы тоже сможете это устроить? Наверное, реализовать этот замысел не так-то просто.

— Я уверена, что найду такого ресторатора. Сейчас во многих замках и дворцах устраивают банкеты в средневековом стиле. Проблема не столько в том, как накормить гостей, сколько в том, во что облачить обслуживающий персонал, убедить их надеть старинные одежды — ведь поварам и официантам длинные средневековые рукава мешают работать. Но я найду кого-нибудь, кто убедит их согласиться. С угощением все проще — в таких случаях ростбиф всегда хорош, или оленина, или жареный гусь с яблоком в клюве. Подают еще фазана, в печеном виде его декорируют собственными перьями… Вот в таком духе.

— Вы добросовестно сделали домашнее задание, не так ли? Или уже устраивали такие банкеты?

Лаура рассмеялась:

— Признаюсь, пришлось как-то заняться чем-то подобным для одной косметической фирмы пару лет назад. Их оптовые покупатели из США были в восторге.

— Будем надеяться, что мои заказчики тоже останутся довольны. Итак, ваше мнение? Обращаться мне к тетушке за разрешением использовать ее поместье?

— Иан, — сказала она осторожно, — прежде всего я должна увидеть его. Нужно иметь полную уверенность, что там подходящее место и для ярмарки, и для шатра-ресторана. А вы помните, что нужна еще большая площадка под стоянку машин?