Когда они оказались у воды, Кевин начал инструктировать ее. Марта нетерпеливо выслушала его пояснения.

— Попытайтесь уловить такт движений лошади. Следите за тем, что я делаю, и подражайте мне.

Он пришпорил своего мерина, и они, как одно целое, рванулись с места точно рассчитанным плавным движением. Марте показалось, что ей будет несложно повторить его маневр. Но тут кобыла неожиданно сорвалась с места, последовав за лошадью Кевина, и Марта вдруг почувствовала, что подскакивает в седле, словно мешок картошки, да к тому же раз за разом сильно ударяясь самыми чувствительными местами. Пронзительно вскрикнув, она потеряла стремя, а попытавшись снова вдеть в него ногу, выпустила поводья.

— Стой! Стой! — громко взмолилась она, хватаясь руками за гриву кобылы. — Остановись, ты, ужасное животное!

Кевин круто развернул мерина и поскакал обратно, намереваясь помочь. Несколькими почти незаметными глазу движениями он остановил кобылу, вернул Марте поводья, нашел болтающееся стремя и вдел в него ее ногу.

Вид у него был довольный, глаза хитро поблескивали — случившееся сильно позабавило его.

— Я такая бестолочь, не так ли? — смущенно пролепетала Марта.

Берн бросил на нее взгляд, приведший ее в полное смятение.

— Ну что вы, вовсе нет! Вы можете вывести из себя кого угодно, вас бывает трудно понять, — сдержанно произнес он. — Но я бы не взялся утверждать, что из вас не будет толку.

Следующие полчаса он безжалостно гонял ее по пляжу, вырабатывая мудреное чувство ритма. За это время на долю Марты выпало испытать целую гамму переживаний, начиная от чувства полного разочарования, безысходности и самого настоящего ужаса до восхитительного ощущения победы, пусть и неполной.

— Хорошо, на сегодня хватит, — наконец произнес Кевин. — Думаю, что вы честно заслужили чашечку кофе.

У нее вытянулось лицо.

— Почему мы должны закончить сейчас? Я только-только начала осваиваться, да к тому же мне еще не хочется возвращаться домой.

— Если вы не остановитесь сейчас, то завтра не сможете ходить, — предупредил ее Кевин. — Но нам не обязательно возвращаться домой прямо сейчас, если вы этого не хотите. В полумиле отсюда есть одно замечательное местечко, где я смогу развести костер и сварить на нем кофе. Я пойду туда пешком, а вашу лошадь возьму под уздцы.

Сияя от гордости и ощущая бодрящее воздействие ветерка, дувшего с моря, Марта послушно повернула лошадь вслед за Кевином. На этот раз они пошли по грунтовой дороге, которая уходила от моря в сторону зеленых полей. По обеим ее сторонам росли громадные сосны, огромные ветви их сходились высоко над головой, образуя своего рода крышу, под которой было тихо и сумрачно, и у Марты создалось впечатление, что она оказалась в соборе. Она откинула назад голову, с наслаждением вдыхая напоенный запахом хвои воздух.

— Что за великолепные деревья! — воскликнула она. — Они выглядят так, будто стоят здесь несколько столетий.

— Вы совсем недалеки от истины. Их посадил еще мой прапрапрадед лет сто пятьдесят назад.

Вскоре дорога уперлась в полукруглую гравийную площадку перед старомодным летним домом с шиферной крышей, на которой красовался флюгер. Марта пришла от дома в полный восторг.

— Разве это не чудо? Ему тоже полтора века?

— Только фундаменту. Сам дом столько раз перестраивался, что от него мало что уцелело. Мы часто приезжаем сюда летом, чтобы насладиться барбекю, жарким на вертеле. С дровами здесь проблем нет. К тому же ручей с чистейшей водой находится буквально в нескольких шагах.

Пока она озиралась по сторонам, Кевин направился к дому. Марта попыталась последовать его примеру, но, когда она перебросила правую ногу через спину лошади и съехала на землю, случилось неожиданное.

— Приехали! — воскликнула она. — У меня ноги как ватные.

— Не хотите ли, чтобы я донес вас? — предложил Кевин, поворачиваясь к ней с язвительной улыбкой.

Хочет ли она? В мире ее фантазий это предложение было бы обязательно принято. Но здесь, в реальной жизни, когда она оказалась один на один с Берном в дикой местности, оно насторожило ее. Марта отрицательно покачала головой.

— Нет, спасибо, — ответила она с гримасой. — Думаю, что я сейчас просто доползу до какого-нибудь спокойного местечка, где я могла бы немного посидеть.

— Можете воспользоваться столом для пикников, тем, что рядом с вертелом, — предложил Кевин. — А я пока привяжу лошадей, затем разведу огонь и приготовлю кофе. Может быть, это оживит вас.

У Марты ломило все тело. Казалось, на ней не было живого места. Но это совсем не мешало ей наслаждаться отдыхом, сидя на деревянном столе и с интересом наблюдая за тем, как Кевин разводит огонь. Когда огонь ярко запылал, он принес из дома старый железный чайник, наполнил его свежей водой из ручья и поставил на решетку кипятиться. После этого Кевин еще раз сходил в дом и принес кружки, затем извлек из седельного вьюка банку с кофе и бутылку молока.

— Вы хорошо знаете свое дело, — с восхищением произнесла Марта. — Вам не откажешь в расторопности.

— Моя мать научила меня быть расторопным еще в детстве.

— Она еще жива?

— Жива.

— Я не видела ее на свадьбе.

— Она не приезжала. С отцом Кита Джерардом мы братья только по отцу, он его сын от первого брака, так что Кит моей матери фактически никто. Когда мой отец умер, она вернулась в Австралию, откуда родом. Сейчас она редко выезжает за пределы Брисбена.

Марта улыбнулась.

— А как она познакомилась с вашим отцом? В очереди в кассу какого-нибудь супермаркета?

Кевин отрицательно покачал головой.

— Нет. Тридцать восемь лет назад она не была любительницей ходить по магазинам. Отец встретил ее во время круиза по Карибскому морю вскоре после смерти своей первой жены. Бог его знает, что она нашла в нем. Тем не менее должен признать, что отец мог показаться милым и обаятельным тем, кто его плохо знал.

— Надо же! — удивилась Марта. — Создается впечатление, что вы явно недолюбливали его.

Кевин нахмурился, подбросив в огонь еще одно полено.

— Мы и в самом деле не ладили, — признался он.

— А что было причиной этого?

— Это был человек, который хотел контролировать все, а так как никто не мог вести дела лучше его, то он слишком много возомнил о себе, одновременно перестав уважать чужой труд. Эннис часто не соглашалась с ним, спорила, а мне, непонятно почему, всегда хотелось угодить ему. Позже, когда мне стукнуло девятнадцать, между нами произошла ужасная ссора.

— А из-за чего?

— Мы по-разному смотрели на то, как мне следует жить. Он хотел, чтобы я поступил в Оксфорд и, закончив его, получил диплом и пошел по его стопам. Меня же бизнес не интересовал, поэтому я отказался. Вместо этого я ушел из дома и нанялся матросом на рыболовное судно, занимавшееся промыслом тунца.

Марте очень хотелось узнать о Кевине как можно больше, но она не осмелилась напрямую расспрашивать его и решила прибегнуть к наводящим вопросам.

— А вы пытались помириться?

— Пытался, но без особого успеха. И я возвратился домой, только когда выяснилось, что жить отцу осталось немного.

— А где же вы были до этого? — удивленно спросила Марта, которой было трудно представить его живущим где-то еще, кроме острова Мэн.

— В Калифорнии, — ответил он. — Я основал там транспортную компанию, и дела у меня шли хорошо.

Он отвернулся, чтобы заняться кофе, и разговор на этом прервался. Но позже, когда они с удовольствием попивали ароматный, дымящийся кофе из кружек, Марта вновь вернулась к интересовавшему ее вопросу.

— Вам было жаль покидать Штаты?

Кевин вздохнул.

— И да и нет. У меня там и сейчас сохранились деловые интересы. Я сформировался там как предприниматель, заработал деньги. Мне нравилось ощущение власти, у меня успешно развивался бизнес, но многие стороны тамошней жизни были абсолютно не по мне. В результате мне пришлось сделать выбор. К тому времени у моего отца случился удар, и он не мог больше управлять фермой, а моя мать в этом совершенно не разбиралась. Отец угрожал продать ферму, если я не вернусь. Тогда я еще не определился со своими планами на будущее, но решил съездить домой, чтобы повидаться с отцом, наивно полагая, что тот изменился за время болезни.