— Неужели?..
Все! Сдерживаться больше она уже не могла. Завопив от ярости, Марта, словно ураган, пронеслась по комнате, опрокидывая или отбрасывая в сторону все, что попадалось ей на пути.
— Это нечестно, в высшей степени нечестно! — снова и снова повторяла она. — Сначала моя сестра-идиотка втягивает меня в эту катавасию, а затем я попадаю в лапы сумасшедшего, который выкрадывает мой багаж и пытается заманить меня в ловушку. Но это меня не остановит. Слышите, я все равно здесь не останусь! Не останусь!
Она так яростно жестикулировала, что сшибла лампу, которая с грохотом рухнула на кофейный столик. Кевин медленно подошел и поставил лампу на место.
— А Кит мне говорил, что вы самая спокойная и рассудительная в семье, — заметил он, явно желая завязать разговор.
— Замолчите! — закричала она. — С меня хватит!
— Я все еще никак не могу понять, зачем взрослой женщине вроде вас надо было участвовать в столь нелепом маскараде, — спокойно произнес Кевин.
— Вы думаете, это была моя идея? — запальчиво спросила она.
— Но вы и не пытались остановить сестру, не так ли?
— Это было бы равносильно попытке остановить извержение вулкана. Она всегда была такой! Я потратила восемнадцать лет своей жизни, чтобы уберечь ее от катастрофы, и мне это едва удалось.
Пристальный взгляд Кевина нервировал ее, но еще больше волновало знание того, что стоит ему протянуть руки и обнять ее, как она полностью окажется в его власти. От этой мысли по всему ее телу пробежала волна возбуждения.
— У вас, должно быть, была трудная жизнь…
Она отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом.
— Можно сказать и так, — резко ответила она. — Но многим пришлось пройти и через худшее.
— Расскажите мне о себе. Вы ведь были сиротами, не так ли?
— Это недалеко от истины, — признала она. — Мои родители разошлись, когда мне исполнилось восемь лет. Отец уехал в Америку, и больше я никогда его не видела. Затем заболела мать, у нее оказался рак. Она умерла через три года. Больше у нас родственников не было; мы, я и Натали, остались вдвоем… — Она помолчала и сердито взглянула на него. — Не знаю даже, почему я все это рассказываю вам.
— Возможно, потому, что у вас просто нет никого, кому вы могли бы все это рассказать? Ваша сестра жутко эгоистичная особа. Должно быть, вы многим пожертвовали ради нее.
Неожиданно Марта почувствовала комок в горле. Действительно, никто никогда не понимал, от чего в жизни ей пришлось отказаться ради сестры. Да никто никогда этим и не интересовался. Внимание окружающих всегда доставалось Натали, а не ей.
— Я никогда не завидовала ей, — хрипло проговорила Марта. — Она была такой маленькой, когда мама…
Ее голос прервался, и она не смогла вымолвить ни слова. К своему ужасу, Марта почувствовала, что на глаза навернулись слезы, и закусила губу, чтобы не разрыдаться. Его сочувствие, так неожиданно проявленное после всех передряг, связанных со свадьбой, оказалось той последней каплей, что переполнила чашу. Этого она уже вынести не могла.
Марта негромко всхлипнула, почувствовав, как большая и теплая рука коснулась ее плеча, затем Кевин молча обнял расстроенную женщину.
Она неуверенно вздохнула, блаженствуя в тепле, исходившем от его крепкого тела, и ощущая щекой равномерный стук его сердца. В его объятиях она вновь обрела спокойствие.
Неужели это тот человек, которого, как ей казалось, она ненавидела? Человек, которого она считала надменным, самонадеянным и эгоцентричным? Неужели она неверно оценила его? Я могла бы легко влюбиться в вас, Кевин, мелькнула у нее шальная мысль. Мелькнула и испугала… Марта испытующе вгляделась в Кевина, страстно желая увидеть на его лице хотя бы тень потрясения, волнения, но оно было совершенно непроницаемым. И лишь в глазах промелькнул какой-то проблеск, но что это было, Марта так и не смогла определить. Вполне возможно, самое обычное физическое влечение. А в том, что он желал ее, Марта не сомневалась. Это подтверждалось и напряжением всех его мышц, и учащенным, прерывистым дыханием. Но было ли это просто вожделением или к нему добавилось что-то еще?
Внезапно смутившись, Марта начала искать отсутствующие на ее платье карманы, чтобы достать носовой платок, как вдруг почувствовала, что Кевин вкладывает свой платок ей в руку.
Шмыгая носом, она приложила его к глазам и сделала слабую попытку пошутить.
— Извините, — невнятно произнесла она. — Это все свадьба. Я всегда плачу на свадьбах.
— Еще бы! Могу себе представить! — проворчал Кевин. Он подвел ее к обеденному столу и, усадив на стул, сам сел рядом. — Сейчас вы попьете чаю, а затем расскажете о себе, — распорядился он.
Марте казалось, что после обильного свадебного обеда она и думать о еде не сможет, но, когда Кевин вернулся из кухни со свежезаваренным чаем, неожиданно обнаружила, что проголодалась. Марта не смогла устоять перед песочным печеньем с грецкими орехами, лимонным кексом и сандвичами с копченой лососиной.
Кевин молча ждал, пока Марта не утолит голод и не напьется чаю. Казалось, их отношения кардинально изменились за время столь длительного молчания. Кевин был настроен решительно, и ясно было — он не успокоится, пока не узнает о Марте решительно все. Это и смущало ее, и льстило ее самолюбию.
— Вы когда-нибудь говорили с кем-нибудь о смерти матери? — наконец спросил он.
— Да нет. Я боялась, что совсем расклеюсь и еще больше расстрою сестру. А всем остальным до этого не было никакого дела.
— Мне есть до этого дело.
Судорога исказила ее лицо, и Марта закусила верхнюю губу. Смерть матери до сих пор была незажившей раной.
— Я могу снова заплакать, если начну рассказывать.
— Ничего страшного. Мне кажется, вам следует выговориться и облегчить душу.
Она опустила голову. Потом заговорила, часто запинаясь:
— Я действительно тяжело переживала ее смерть. Мне ее очень не хватало, а иногда я даже сердилась на нее за то, что она покинула меня. Я боялась, что не смогу справиться с тем, что меня ждет впереди…
— А что случилось с вами дальше? — спросил он. — Я уже задавал вам этот вопрос, когда вы в прошлый раз были здесь, но до сих пор не знаю, говорили ли вы тогда от своего имени или от имени сестры. Я же хочу все знать о Марте Николсон.
— Дальше просто не о чем рассказывать! — воскликнула она, невесело рассмеявшись. — До восемнадцати лет я воспитывалась в чужих семьях, затем поступила в университет и, закончив его, получила диплом бухгалтера. Как только я нашла работу, убедила людей из департамента социального обеспечения передать Натали на мое попечение. С тех пор вся моя жизнь посвящена только двум вещам: моей сестре и моей работе.
— Не надо говорить о себе столь пренебрежительно! Вы должны гордиться тем, чего добились! Думаю, вы проявили подлинное мужество.
Марта пожала плечами.
— Вы и в самом деле так думаете?
Было в высшей степени приятно сознавать, что он восхищается ею.
— Да, думаю, — ответил Кевин. — Более того, я считаю, что вы заслуживаете лучшей жизни. Необходимо только, чтобы вам представился шанс изменить свою жизнь. Ваша пустоголовая сестра и мой безответственный племянник ухитрились пожениться. Теперь им предстоит доказывать, что они действительно являются взрослыми, и самим отвечать за себя. А это означает, Марта, что вы сорвались с крючка и теперь вольны делать все, что вам захочется. Для вас наступило время жить для себя!
Он был совершенно прав, но это было именно то, о чем она до сих пор тщательно избегала думать.
— Думаю, что пора этим заняться, — неохотно признала она, состроив насмешливую гримасу. — Так с чего, по-вашему, мне следует начать? Станцевать обнаженной канкан на мосту при огромном стечении зрителей? Вы, такой опытный и знающий жизнь человек, подскажите мне!
Он резко вскинул голову и внимательно посмотрел на нее. Ее слова изрядно позабавили Кевина. Но в его глазах Марта заметила еще что-то, от чего словно электрический ток пробежал по ее телу!
