С некоторым удивлением странник обнаружил, что еще жив. Монстр исчез; Блейд плыл сейчас в темноте, в сыроватом воздухе, под неумолчный монотонный рев, мерный и успокаивающий. Волны дремоты мягко покачивали его, подталкивая к берегам пробуждения, к свету нового дня, к тревогам, радостям и горю, что были отмерены ему в этом странствии. Он находился сейчас на зыбкой границе меж сном и явью, на том призрачном рубеже, когда разум готов расстаться с миром грез и обратиться к реальности. Он слышал рокот стремительного течения, плеск воды, потрескивание сушняка в костре, далекие птичьи вскрики.

И голоса! Два голоса: юношеский срывающийся тенорок и хриплый баритон зрелого мужчины.

– Анем са, кан'винасса дзу анем са, – повторял один голос. – Калхар наки дзу, кла анем са. Йама тарад виа анем са.

– Талса катор, Талса ас, Талса поранта дзу, нилат, – перечислял другой, более тонкий; потом интонация стала вопросительной: – Харад латран, харад дентра, кинтам?

– Анем са, – неохотно отозвался баритон.

Память Блейда словно зацепилась за три последних слова: кинтам – наставник, учитель, анем са – не знаю. Теперь звуки скользили мимо его сознания, зато он начал улавливать смысл. Он вдруг почувствовал, что накидка его пропиталась водой и влажным теплым компрессом облепила ноги и спину, ощутил твердость каменной стены за плечами и ватный звон в ушах. Затем откуда-то пришло понимание, что здесь звенит сам воздух, наполненный ревом и грохотом воды, которая заставляла резонировать своды пещеры; однако этот мерный рокот, оказывающий почти гипнотическое воздействие, странным образом не заглушал человеческой речи. Какое-то время Блейд механически прислушивался к негромкой беседе, отмечая знакомые слова и пытаясь вновь ускользнуть в дремотное забытье, но чужие голоса звучали все настойчивей, все яснее, и он окончательно проснулся.

– Он не дентра, наставник.

– Конечно. С такими-то темными волосами!

– И он не наш, не латран, клянусь клыками Калхара!

– Хм-м… Думаю, ты прав. Хотя в роду Тейд попадаются крупные мужчины… Однако пониже его.

– Он не тейд. Он проговорился, что прибыл с той стороны Самнира. С севера…

Тихий смех.

– Панти, Панти! Это сказал ты, а не Талса. Он даже не кивнул в ответ.

– Неужели?

– Будь повнимательнее, иначе никогда не станешь хорошим искателем ставатов. В нашем деле важно замечать все… шорох листьев, цвет травы, вкус плодов.

– Я стараюсь, учитель. Но Талса… Откуда же он? Может… – Блейд почувствовал колебания юноши, может, керендра?

Снова тихий смех.

– Никто не встречал живых керендра. Но, как говорится в сказках, они маленькие, щуплые и живут под землей. Талса же знает лес, и реку, и степь. Это видно по тому, как он ходит, как смотрит… У него взгляд воина, Панти, он – человек оружия. – Миот замолчал, потом снова рассмеялся. – Ха, керендра! Они же карлики! Хотел бы я поглядеть на керендру, способного разметать четырех обученных щитоносцев, словно стайку хатти! Ты помнишь, как Талса это сделал? Он был… он был как ураган!

– Значит, Самнир?

– Не уверен. Духи, что появляются из никер-унна, никогда не показывали других земель в океане, кроме Майры. Там, на севере, одна вода, одна бесконечная вода, Панти.

– Но все откуда-то появляется и куда-то исчезает, книгам. Талса – не из родов Иглстаза, не дентра и не латран. Откуда же он взялся?

– Анем са. Разве это так важно, Панти? Он помог нам, он стал нашим спутником вместо Онты. Он друг… Чего еще надо?

Блейд осторожно приоткрыл глаза. Через узкий темный лаз, которым они проникли вчера в пещеру, просачивались первые отблески рассвета. Миот и его ученик, скрестив ноги, сидели у небольшого костра; пламя освещало разочарованное лицо юноши и сухие резкие черты пожилого фра. Панти выглядел таким обиженным, что странник едва не расхохотался. Миот, вероятно, тоже это заметил.

– Ты любопытен, как маленький рыжий хатти, – со вздохом произнес он, – и думаешь, что твой старый учитель знает все. Так?

Юноша молча кивнул.

– Ты ошибаешься. Всего, – Миот голосом подчеркнул это слово, – не знает даже Фра Лилла. Иначе мы не скрывались бы в суровых горах, а жили на благословенной равнине Иллура.

– Но ты же что-то думаешь, учитель! Ты размышляешь о нем! О Талсе, я хочу сказать! Я вижу, как ты на него смотришь!

– Кам! Хорошо! Желаешь, чтоб я поделился своими домыслами? А если они – всего лишь сказка?

– Пусть так, наставник!

– Тише, – Миот посмотрел на странника, – не разбуди нашего гостя! – Он потер ладонью гладкий подбородок и задумчиво уставился в огонь. – Ты слышал о великанах, Панти?

Юноша кивнул.

– Когда-то в Иглстазе, кроме нас и карликов-керендра, жили великаны. Воины, сильные и жестокие, на голову выше и вдвое тяжелее тебя. Такие, как он, – искатель кивнул в сторону Блейда. – Они знали тайное искусство боя и в сражении были несокрушимы, как скалы…

– Но это действительно сказки, учитель! Сказки, которыми пугают детей!

– Ты так думаешь, Панти? – Миот усмехнулся. А если я скажу, что побывал в их ставате? Далеко, за землями тейдов, на Сухих Равнинах?

– Учитель!

– Тише! Да, я добрался до их ставата – еще в те времена, когда твой отец был мальчишкой и род Фра даже не помышлял о переселении в горы. Я видел их кости, Панти, – толстые, крепкие, окаменевшие… Мне стало страшно, – Миот со слабой улыбкой покачал головой. – Да, мой любопытный хатти, вот как обстоят дела… Ничего не могу сказать о карликах, но великаны когда-то жили рядом с нами.

– И ты думаешь… – взгляд юноши метнулся в сторону Блейда, замершего у стены.

– Нет. Я просто напомнил тебе сказку, обернувшуюся истиной. Те великаны, Панти, были белокожими и светловолосыми… не такими, как дентры, чьи волосы напоминают золото или чистую медь…

– Как у моей матери…

– Да, как у твоей матери… она же из рода Кингов, верно? – Панти молча кивнул. – Так вот, волосы великанов были белыми, как снег на вершинах гор. А Талса – смуглый, и волосы у него темнее твоих.

– Мой отец – латран, а мать – из клана дентров, – задумчиво произнес Панти. – Разве не могло случиться так, что в давние времена великан взял женщину из рода латранов? И Талса – их потомок? Телом он как древний великан, а в остальном похож на нас…

– Мудрую речь приятно слушать, юноша. Но подумай, из-за чего исчезли те великаны? Почему их нет ни в Иглстазе, ни в горах Майры, почему они не правят фра, и кастелами, и тейдами, и всеми остальными людьми?

– Почему же, наставник?

– Вспомни сказки о них! Великаны были бесплодны и, отжив свой срок, ушли в заоблачные чертоги Арисо… или в пасть Калхара, если такова их судьба. И я твердо знаю, что Талса – не их рода. И не нашего.

– Твердо знаешь? Откуда?

– Панти, Панти! Какой же искатель получится из тебя? Ты смотришь – и не видишь! На теле Талсы много волос, на груди и на ногах. А вчера я заметил, что у него стали пробиваться волосы и здесь, – рука Миота скользнула по щекам и гладкому подбородку. – У кого из дентров или латранов растут волосы на лице?

– Ни у кого… – прошептал пораженный Панти, снова оглядываясь на Блейда. – Он сильный, как великан, черноволосый, как человек чистой латранской крови, у него растут волосы на лице… И он знает магию!

– Да, он знает магию, – подтвердил Миот, в свою очередь оглядываясь на странника.

– Откуда же такое существо могло прийти в Майру?

– Анем са, Панти, анем са…

Блейд пошевелился, и голоса смолкли.

Вчера, оставив поляну после странного погребального обряда, он двинулся вслед за воинами фра на запад, к обрыву, под которым ярилась белопенная Иллима, как называл реку Миот. По его словам, она текла с гор, с близлежащего хребта, вбирая воды подтаивающих в теплый сезон ледников и многочисленных ручьев. Переправа через этот поток, холодный, широкий и стремительный, надолго запомнилась Блейду.

Конечно, если б уцелели клоты, все прошло гораздо проще. Эти огромные существа могли планировать с грузом на полмили, а с высокого края ущелья они, пожалуй, долетели бы и до противоположного берега реки. Мощные лапы с четырехдюймовыми загнутыми когтями, поразительная ловкость и врожденный инстинкт позволяли им преодолевать такие кручи, к которым не рискнул бы приблизиться опытный альпинист.