В жаркие дни в тени этого навеса можно было посидеть на топчанах и попить зеленый чай или другие прохладительные напитки.

Внутри чайхана была увешана пестрыми коврами, в полном соответствии с традициями этой местности. В просторном зале стояли деревянные лавочки с подушками, на которых – по желанию клиента – можно сидеть, а можно и возлегать, принимая пищу.

Оставив свой автомобиль на стоянке, капитан Пархомин и лейтенант Марошкин отправились в чайхану. Они изрядно проголодались за сутки переездов и заказали себе плов и водку, а под конец вечера, вместо десерта, выкурили по кальяну. Девушка с черными миндалевидными глазами в шароварах небесного цвета и белой, богато расшитой бисером блузке принесла русским офицерам по кальяну «Ночь нежна». Отличительная особенность этого кальяна состояла в том, что вместо воды дым фильтровался водкой, а табак использовался с ароматом винограда и сливы. Несмотря на то что мусульманские традиции категорически отрицают алкогольные напитки, в этом кишлаке строгих традиций придерживались не всегда.

– Прошу прощения, – сказал капитан Пархомин, расплачиваясь, – а можно узнать, как вас зовут?

– Меня? Асылбубу.

– Как? Асылбубу? – от удивления поднял брови лейтенант Марошкин. – Так интересно и очень красиво. Асылбубу. Это, наверное, что-то означает?

– Это означает – «прекрасная и благородная», – скромно ответила девушка в небесных шароварах.

– А я капитан Владислав Пархомин.

– А я – Марошкин А. А. То есть Анатолий Анатольевич, – улыбнулся лейтенант.

– Интересно, а что означают ваши имена? – не растерялась девушка.

Однако офицеры не смогли или не имели желания объяснять это девушке. Вдвоем они, как и подобает русским офицерам при знакомстве с дамой, встали и, стараясь не шататься от навалившейся усталости и выпитого спиртного, вытянулись в струнку.

Лейтенант Марошкин попытался было взять девушку за руку, но едва он легонько коснулся ее ладони, как девушка гневно посмотрела на него и отпрянула.

– Ой, извините. Я… Мы просто хотели узнать, – поспешил вмешаться более опытный капитан Пархомин, – может быть, вы слышали что-нибудь о двух российских офицерах? Один такой высокий, русый, голубоглазый. А второй постарше, хмурый, седой, с усами…

– Я не очень хорошо понимаю по-русски, – сказала Асылбубу.

– Может, вы видели их машину – автобусик, похожий на сельскую «Скорую помощь», – продолжал расспросы капитан Пархомин.

– Нет, – очень коротко ответила Асылбубу, забрала деньги и, легко ступая, вышла из зала.

– Она явно что-то знает, – прошептал лейтенант Марошкин, – я уверен.

– Точно, – подтвердил капитан Пархомин, – поэтому такая реакция.

Капитан Пархомин и лейтенант Марошкин благополучно, немного пошатываясь, добрались до своего номера и, не раздеваясь, рухнули каждый на свою кровать.

Утром следующего дня лейтенант Марошкин был в чайхане. С опухшим лицом и красными глазами, в одной рубашке без галстука он подошел к Асылбубу.

– Скажите, пожалуйста, прекрасная и благородная госпожа, что вы вчера нам подсыпали в кальян? Мой друг до сих пор не может встать с кровати.

– Ничего, – официантка отступила ближе к столику, за которым двое американских офицеров попивали ароматный восточный чай, она словно ожидала от них защиты.

Лейтенант Марошкин видел на автостоянке серый с зелеными разводами «Хаммер» и понял, что здесь американцы. Однако отступать не стал – он пришел в чайхану, чтобы повидать Асылбубу.

– Я принесла вам, как вы и заказывали, кальян «Ночь нежна». Табак «Слива» и «Виноград» в водке, – немного запинаясь, заученно произносила девушка.

– Все в порядке, не волнуйтесь вы так, – успокаивающе сказал лейтенант Марошкин и улыбнулся.

Его лицо сразу же стало не таким «помятым».

– Видите ли, я получил приказ от моего прямого начальника – найти утюг. А в мотеле никого нет – ни души. Может, у вас имеется такой бытовой прибор? Утюг.

– Утюг? – замялась Асылбубу. – Я не понимаю. Я плохо понимаю по-русски. Может, вы знаете, как это по-английски?

«Черт, – подумал капитан Марошкин, – уже и в этой пустыне без английского никуда…»

– Айрон, – сказал он, внезапно вспомнив, как будет утюг по-английски.

Услышав известное им слово, американцы обернулись. Улыбаясь, они взяли со стола вилку и нож и повторили:

– Айрон.

– Ноу. Не вилка и нож, догадливые вы мои, не столовые приборы, хотя и это тоже – знаю, знаю. Я говорю айрон-утюг, – капитан Марошкин показал руками, как что-то невидимое гладит в воздухе. – У-тюг…

Наконец Асылбубу поняла, удивленно спросила:

– А что, вы сами будете гладить? – с удивлением спросила она. – Это должна делать женщина. Подождите минутку. Я сейчас позову тетушку Жубаныш. Она все сделает.

– Жубаныш? А это как переводится? – поинтересовался лейтенант.

– Ну, это «утешение», – улыбнулась Асылбубу.

– Нет, тетушку Жубаныш нам не надо. Русские офицеры смогут и сами себе погладить форму.

Асылбубу посмотрела на молодого лейтенанта одновременно и с интересом, и с восхищением, и с некоторым смятением…

– Настоящий мужчина должен уметь справляться с любой работой, даже женской, – Марошкин словно прочел в глазах официантки этот вопрос.

– Хорошо, как вам будет угодно, – сказала Асылбубу, теперь у нее остались только восхищение и уважение к русскому офицеру, – пойдемте со мной.

Она провела лейтенанта Марошкина в подсобное помещение, достала из небольшого шкафчика утюг.

– Я сейчас верну, – заверил молодой человек, – не беспокойтесь.

– Не надо, оставьте в номере. Тетушка Жубаныш заберет, когда будет убираться в вашем номере.

– Скажите, а вы на самом деле позавчера не видели двух русских офицеров? – спросил лейтенант Марошкин. – И совсем ничего не слышали?

– Я – нет, – опустила глаза Асылбубу.

– А кто слышал?

– Мой дедушка.

– Ваш дедушка?

– Да. На слух он может различить, какая машина проехала по улицам кишлака. Мой дедушка уже два года не встает с постели. И все время у меня спрашивает, кто проезжал – американцы, русские, наши. А я ему рассказывала.

– И что говорит ваш дедушка? Что он слышал?

– Он говорит, что даже через шум ветра слышал машину. Не такую, как у американцев. Сказал, что такая машина бывает у русских.

– Благодарю, Асылбубу. Ты нам очень помогла. Ты даже не представляешь как! – От радости Марошкину хотелось расцеловать девушку, но, вспомнив здешние строгие нравы, поостерегся…

Удивительные глаза официантки тоже светились. Лейтенант Марошкин бодро подхватил утюг и направился в свой номер.

Капитан Пархомин, густо намылив лицо до самых глаз, брился возле рукомойника, перевернутого ведерка с металлической болванкой внутри. Когда подбиваешь болванку ладонью, открывается отверстие, и вода стекает в ладонь.

Одноразовым станком «Жилетт» с четырьмя лезвиями капитан Пархомин старательно снимал растительность на щеке.

– Вот нашел в бардачке – тупой, как башка самого тупого барана, и еще лезвия забиваются. И воду они, скажу я тебе, здесь экономят вовсю.

– Этому станку, наверное, уже года два. Я все выкинуть забываю, – признался лейтенант Марошкин.

– После меня давай и ты побрейся. Не бойся. Одеколоном продезинфицируешь – ничего не будет, – учил молодого напарника капитан Пархомин.

– Зачем, товарищ капитан?

– Если в плен к американцам попадем, хоть не стыдно будет. Морда гладкая и форма выглаженная, все как положено у военных. Только вот жалко, что сорочки старые. Вдруг еще караульные подстрелят, – мрачно пошутил Пархомин. – На тот свет в грязном идти как-то не очень. У тебя случайно в машине запасных нет?

– Нет, к сожалению…

– Черт с тобой, Марошкин. Гладь свою форму первый. Честь мундира все-таки блюсти нужно.

Лейтенант стянул с себя китель, сорочку, штаны и остался в одних трусах и майке.

– Хорошо, что хоть электричество есть.