Из аэропорта Шарля де Голля до гостиницы они добрались на такси. На этом опять же настояла Анна. Купец даже не пытался спорить с ней, поскольку, не зная французского языка, понятия не имел, о чем она договаривается. Напрасно Локис рассчитывал, что раз полет проходил с шиком, то и гостиница будет превосходной. Мало того, что отель был где-то на окраине одного из пригородов Парижа, так он оказался маленьким и некомфортабельным.

– Не понял, – совершенно искренне удивился Володя, оглядывая двухэтажный дом с сильно заросшим плющом фасадом. Видимо, владелец решил, что это дешевле, чем ремонтировать его. – А разве имидж богатых «новых русских» предполагает проживание в таком отеле?

– Богатые русские туристы остались в аэропорту, – с улыбкой ответила Корнейчик, – точнее, они там потерялись. Теперь вы – простые гастарбайтеры, а я – тот человек, который помогает вам устроиться в стране. Потому и гостиница у вас соответствует вашему новому статусу.

От неожиданности Володя присвистнул.

– Ни фига себе перескоки! – проговорил он. – То мы Крезы, то иностранные рабочие… А нельзя ли узнать заранее о том, в кого мы в следующий раз превратимся?

– Нельзя, – твердо сказала девушка.

По каменной лестнице они вошли в отель. Пока Анна разговаривала с портье, Володя огляделся. Это был самый заурядный отель для людей, достаток которых назывался средним или ниже среднего. Конечно, он ни в какое сравнение не шел с теми провинциальными гостиницами российской глубинки, в которых Локису доводилось жить. Но для благополучной европейской страны это была почти ночлежка, однако чистая и довольно приличная. Володя почему-то вспомнил романы Эжена Сю о людях парижского дна. «Может, и эта гостиница из тех времен?» – рассеянно подумал он, рассматривая какие-то дешевенькие натюрморты, висящие на стенах.

– Мальчики, – позвала их Корнейчик, – все в порядке. Идемте…

По узкой крутой лестнице они втроем поднялись на второй этаж и остановились в полутемном коридоре.

– Ваши номера 23 и 24, – сказала Анна, протягивая им ключи с большими деревянными брелоками с выбитыми на них цифрами. – Мне сейчас надо уйти. Большая просьба: пока я не вернусь, никуда из отеля не выходить.

– Мы арестованы? – Демидов предпринял очередную попытку взбунтоваться. – Хотелось бы знать кем?

– Нет, – терпеливо ответила Корнейчик, – вы не арестованы. Это делается для вашей собственной безопасности.

– Черт знает что! – возмутился Демидов, открывая дверь своего номера. – Наберут детей в десант, а молока не дают… И главное, все рвутся в полководцы! Знал бы, что так получится, я бы хрен куда поехал…

Он, с грохотом хлопнув дверью, скрылся в номере.

– Не шумите, – крикнула ему вслед Аня. – Здесь это не принято, можно угодить в полицию!

Из-за двери послышалось глухое ворчание.

– Не сердитесь на него, Анечка, – попросил Локис. – В душе он очень хороший человек…

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – просто ответила девушка. – Но все же очень прошу вас, Володя: проконтролируйте, чтобы он не сбежал.

Не дожидаясь, что ей на это скажут, она быстро спустилась вниз.

Володя вошел в свой номер. Через небольшой тамбур-прихожую он попал в небольшую комнатку. Обстановка в ней была предельно простой. Полутораспальная кровать, рядом с которой располагались небольшая тумбочка и торшер; напротив кровати на специальной подставке стоял маленький телевизор, а возле стены приютился складной столик.

Володя раздвинул шторы и выглянул в окно. Оно выходило в небольшой аккуратненький дворик, в котором флегматичный дворник лениво водил метлой на одном месте. А в остальном вид был довольно унылый. Отойдя от окна, Локис лег на кровать и закинул руки за голову.

Их положение действительно неопределенное. Выкрасть человека и провести его через пол-Европы – полный абсурд. Причем сделать это надо незаметно и быстро. К тому же не было хоть сколько-нибудь четкого плана действия. Непонятна и роль Анны. Подсознательно Володя понимал, что во всей этой операции ей отводится главная роль, а они с Демидовым приставлены к ней в качестве «грубой мужской силы». Размышляя об этом, Локис и сам не заметил, как задремал.

Проснулся он оттого, что в дверь коротко стукнули, и она тут же открылась. Локис резко сел на кровати. За окном наплывали сумерки. В комнату широкими шагами вошел Демидов.

– Случилось чего? – спросил Володя, глядя на озабоченное лицо друга.

– Ну, у тебя и вопросики, Вова, – вспыхнул тот. – На задание отправили только треть группы, ничего толком не объяснили, всучили какую-то пигалицу, которая всем распоряжается. А теперь еще и выходить никуда нельзя! И после всего этого ты наивно спрашиваешь, не случилось ли чего!!! Я от твоих слов балдею!

Локис улыбнулся. Наконец-то Купца прорвало. Все, чем он был недоволен все эти дни, все, что в нем накапливалось, поперло из него.

– А куда ты, Леха, собрался идти? – поинтересовался Локис. – Языка мы не знаем, города тоже, паспорта у нас забрала эта, как ты выразился, пигалица еще в аэропорту. И докуда ты дойдешь при таком раскладе? До первого полицейского?

– Я жрать хочу, – мрачно признался Демидов.

– Вот с этого и надо было начинать, – рассмеялся Локис. Он открыл свою спортивную сумку, с которой приехал в Париж; достав из нее полиэтиленовый пакет, перекинул его напарнику. – На, подкрепись. Сухомятка, конечно, но хоть чем-то желудок набьешь.

– Что это? – вертя в руках пакет, недоверчиво спросил Алексей.

– Мать, как всегда, в дорогу собрала «тормозок», – ответил Володя. – Она же не знала, что я поехал в самый цивилизованный город в мире.

Не успел Купец вцепиться зубами в первый бутерброд, как в дверь опять постучали.

– Войдите! – крикнул Локис по-русски, не сразу сообразив, что стоявший за дверью человек может не понять его. Но дверь и без того уже открылась, и в номер вошла Аня. В руках она держала довольно увесистые бумажные пакеты. Подойдя к столу, принялась выкладывать из них продукты и напитки в красивых ярких упаковках.

– Ну что, мальчики, не успели по мне соскучиться? – как-то особенно жизнерадостно спросила переводчица. – А у меня для вас неплохие новости. Объект еще не выпущен из тюрьмы; значит, из страны он сбежать не сможет. Правда, и нам его там достать будет проблематично.

– Очень точное, а главное, своевременно подмеченное наблюдение, – дожевывая второй бутерброд, ехидно проговорил Демидов. – Эту информацию можно было прочитать в газете и услышать в теленовостях. И что проблемы будут, знали еще в Москве. Так что, милое дитя, никаких новостей вы нам не рассказали.

Корнейчик терпеливо дослушала язвительную отповедь Демидова и заговорила снова:

– Выполнить задание проблематично, но возможно. Я выяснила: у объекта назначено два слушания. Одно, связанное с его возможной экстрадицией в Россию, уже состоялось. Результат его вам известен. А вот связанное с оказанием сопротивления сотрудникам правопорядка должно пройти через три дня. И это надо как-то использовать…

– Как? – опять перебил девушку Демидов, смахнув крошки с подбородка. – Взять штурмом французскую тюрьму? Или напасть на него в Доме правосудия? Уверяю вас, что у нас пупок развяжется!

– Послушайте, Алексей, – переводчица устало посмотрела на Демидова, – почему вы меня все время перебиваете и не даете договорить? Вы на меня за что-то сердитесь?

– Да не сержусь я на вас, – раздраженно отмахнулся от Анны Купец. – Просто считаю, что вы занимаетесь не своим делом. Вы кто? Переводчик? Так вот и переводите, а шпионаж и диверсия – это уже наш профиль!

Анна внимательно слушала Демидова, слегка склонив голову к правому плечу и наморщив носик.

– Сейчас, Алексей, – проговорила она тихо, – мы с вами делаем одно общее дело, извините за пафос. Я – такой же член группы, с определенными знаниями и навыками. Поэтому давайте не будем делиться на «боеспособных» и «небоеспособных». Если вы до сих пор не поняли, могу объяснить: я – такой же офицер управления, как и вы. Только у меня несколько иной профиль в работе. Сейчас объединили сотрудников двух отделов, и вы обеспечиваете мое силовое прикрытие…