– Капитан, – снисходительно бросил майор Пожарский, – вам уже поздно мечтать о переподготовке, вам о пенсии думать надо. Не тратьте зря время на «Барракуду». Вам на ней уже не летать.

Капитан покраснел как рак, на помощь ему пришел Лавров:

– Мы все люди прошлого века. И вы, и я. А у капитана, думаю, заслуг перед Родиной не меньше, чем у вас. Опыт перенимать надо, а не нос задирать.

Испытателя аж перекосило от заявления десантника, но он смог сдержаться от словесного водопада в адрес настырного майора. Правда, от цепкого взгляда Лаврова не ускользнуло и это. В людях он разбираться умел, тем более в военных. И хамства не терпел.

– А из чего построен фюзеляж вертолета? – Лавров примирительно улыбнулся.

– Корпус композиционный: из алюминиевых сплавов и полимерных материалов, плюс специальные напыления, – недовольным тоном бросил Владимир Александрович, – извините меня, майор, но мне еще надо проверить аппаратуру. Скоро испытания.

– Хорошо, не буду вам больше надоедать. Но не забывайте, что молодость в нашем деле – не всегда достоинство.

Пожарский скрылся в кабине вертолета. Лавров хмыкнул, подмигнул капитану в годах и зашагал к Барханову, уже пробившемуся к командиру части. После беседы с представителем «Ростехвооружения» на душе у Лаврова остался неприятный осадок. Не нравился ему испытатель.

Николай Павлович развязал туго затянутый галстук, снял черный пиджак и устало опустился в кожаное кресло. За окном заурчал двигатель машины, раздался еле слышный хлопок. От особняка отъехал светло-коричневый «Хаммер». После того как охрана уехала и в доме остался только он и его внучка, Ставропольский, наконец, мог расслабиться. Будучи бывшим военным, он воспринимал охранников как своих солдат, а потому никогда не позволял себе при них даже малейшей слабости.

Опустив жалюзи и включив телевизор, бизнесмен подошел к барной стойке, приготовил свой любимый вечерний напиток – мартини с водкой. О внутренние стенки стакана застучали кубики льда. Облизнув пересохшие губы, бизнесмен пригубил спиртное. Тепло приятной волной прошлось по его телу. Только сейчас Николай Павлович почувствовал настоящее облегчение. Отключив мобильный телефон, он вновь плеснул в стакан сразу из двух бутылок.

– Дедушка, можно войти? – В дверном проеме появилась Маша, на ее красивом молодом теле был только белый халат, и то застегнутый на одну верхнюю пуговицу.

– Застегнись! – нервно произнес бизнесмен. – Взрослая уже.

– Как скажешь. – Внучка застегнула остальные пуговицы. – Так пойдет?

Отставив стакан в сторону, Ставропольский присел на диван и уставился в экран телевизора.

– Ты что-то хотела сказать? Извини, я устал.

Маша улыбнулась, бросила взгляд на початую бутылку мартини и прошла в глубь комнаты. Девушка выглядела взволнованной и немного испуганной.

– Как прошел день? – ласково спросила Маша.

Николай Павлович на секунду оторвался от экрана телевизора и удивленно посмотрел на внучку.

– Неужели опять хочешь пойти на дискотеку? Ты всегда такая добрая, когда тебе что-то от меня надо. – Бизнесмен вновь повернулся лицом к экрану. – Мой ответ будет – нет!

По-детски хихикнув, внучка присела рядом с дедушкой. Положив руку на его плечо, Маша вновь улыбнулась.

– Мне от тебя ничего такого не надо. На дискотеку я не пойду. Но ты так и не ответил на мой вопрос.

– Хорошо прошел, правда, сильно устал, – уже без раздражения произнес бизнесмен.

– Хочешь, я приготовлю что-нибудь поесть? – весело сказала девушка. – К примеру, яблочный пирог – шарлотку. Я знаю, ты его любишь.

Удивлению Николая Павловича не было предела, ведь Маша никогда ничего не готовила. Не потому, что не любила вкусно поесть, а потому, что в доме была прислуга, всегда исполняющая кулинарные капризы хозяев.

– Ты это серьезно? – Ставропольский вцепился взглядом в девушку.

– Еще как.

– Если да, то с удовольствием, давно не ел яблочного пирога, – Николай Павлович тяжело вздохнул, – последний раз его готовила твоя мать. Жаль…

– Не надо, дедушка, – прервала его внучка, – я скоро.

Бизнесмен кивнул и опустил голову, погрузившись в воспоминания. Бодрое лицо старика побледнело, сердце на мгновение замерло, а потом часто застучало. Схватившись рукой за грудь, Николай Павлович учащенно задышал. От крепкого и уверенного в себе холеного мужчины не осталось и следа, теперь в гостиной сидел совсем другой человек – постаревший и уставший от жизни. Сердечные приступы случались у него нечасто, но лишь стоило ему вспомнить о матери Маши, погибшей в автомобильной катастрофе, все внутри его замирало. Он миллионы раз прокручивал в голове тот случай и искал всевозможные выходы, которые могли бы спасти ее, ведь за рулем был он и виновным считал себя. Хотя, как выяснило следствие, виновником дорожного происшествия был признан пьяный водитель грузовика, не справившийся с управлением и выскочивший на встречную полосу. Но незажившая душевная рана не давала бизнесмену покоя, все время напоминая о том дождливом летнем дне, перевернувшем его душу.

Бросив под язык таблетку, Николай Павлович глубоко вдохнул. Сердце вернулось к нормальному ритму и уже не торопилось вырваться из груди. Бледность с лица сходила, самочувствие улучшалось, силы пожилого бизнесмена восстанавливались.

– Уж лучше сердце, чем другая болезнь. От сердечного приступа – смерть мгновенная, и оглянуться не успеешь, – вслух произнес Ставропольский.

– Что ты сказал, дедушка? – В гостиной появилась девушка, держа в руках поднос с яблочным пирогом – шарлоткой.

– Да так, не обращай внимания. – Николай Павлович быстро спрятал упаковку валидола в карман. – Покажи, что там у тебя получилось.

– Немного подгорел… Не умею я этой духовкой пользоваться.

– Ничего страшного.

Ставропольский принял из рук девушки поднос и втянул ноздрями ароматный запах печеных яблок, аккуратно уложенных на хрустящей корочке теста.

– Выглядит аппетитно. Молодец.

– Правда? – Маша искренне удивилась.

– Конечно, внученька. Разве я умею врать?

Дедушка и внучка рассмеялись. Ставропольский отломал кусочек от пирога и отправил его в рот.

– Вкусно, – в знак одобрения он поднял большой палец вверх.

– Дай-ка и я попробую.

Пирог был съеден за считаные минуты, несмотря на то что и в самом деле был подгоревший. Николай Павлович первый раз в жизни попробовал стряпню внучки и был по-настоящему доволен. Это не ускользнуло от взгляда Маши.

– Дед, у меня есть к тебе одна просьба.

– Какая? – дожевывая остаток пирога, спросил Ставропольский. – Я же знал, что-то тебе от меня надо.

Девушка поудобнее устроилась на диване и заглянула в глаза дедушке. Собравшись с силами, она уже открыла рот, чтобы озвучить свою просьбу.

– Только не про дискотеку в городе, здесь нет ни одного пристойного клуба, – предупредил ее Николай Павлович.

– Не беспокойся. Я по другому поводу, – успокоила его Маша.

– Я весь внимание.

– Слушай, ты на полигон собираешься?

– Ну да, – Ставропольский снова удивился, – какая-то ты сегодня странная. Сначала пирог, а теперь полигон…

– Может, и меня с собой возьмешь? – прервала его Маша.

– Ты ведь военных не любишь… Жлобами их обзываешь. Да и вообще ты ведь за границу хотела поехать?

– Дед, давай я с тобой. Помнишь, как в детстве.

– Маша, понимаешь, – бизнесмен подался вперед, – лишь для меня сделали исключение, пригласив на полигон. Не женское это дело.

– Ты меня не любишь? – стала упорствовать девушка.

– Да нет, ты же знаешь, как трудно договориться с военными. Я двумя руками «за», но…

– Значит, нет, – вздохнула Маша, – тогда я пошла.

Николай Павлович напрягся. Ему не хотелось портить и до того натянутые отношения, сложившиеся у него с внучкой в последний год.

– Постой, давай поговорим. Не все зависит от меня.

– Если нет, тогда мне не о чем с тобой разговаривать. Или ты хочешь опять со мной поссориться? Первый раз я захотела понять твою теперешнюю жизнь, посмотреть на твоих друзей.