Датчанка с агрессивностью вражеского танка двинулась вперед. Кате пришлось последовать за ней. Феминистка остановилась посреди просторного помещения. С одной стороны шли кабинки, с другой тянулся ряд писсуаров. Ничего не подозревающий турист собирался воспользоваться одним из них.

– Писсуары – это тоже дискриминация, – громко произнесла Марта.

Заслышав за спиной грубый женский голос, турист дернулся и нервно обернулся, встретился с Мартой взглядом и все о ней понял. Потому он и не стал выяснять отношения, просто торопливо застегнул брюки и вышмыгнул из туалета.

– Они специально вешают писсуары, чтобы унизить женщин, этим хотят лишний раз подчеркнуть, что у них есть фаллос, а у нас – нет. А по мне, так фаллос – такой же рудимент эволюции гомо сапиенса, как аппендикс. Бесполезная и лишняя вещь.

Открылась входная дверь, и в туалет зашел, весело насвистывая незамысловатую мелодию, крепкий широкоплечий мужчина в светлом костюме. По виду явный американец.

Катя краем сознания отметила, что посетитель явно служил в спецвойсках. По крайней мере в не очень далеком прошлом. Что такой человек может делать на «Атланте»? Судя по костюму, он не из службы охраны. Тогда девять из десяти, что он сопровождает кого-то из пассажиров. Телохранитель? Или… Закончить свою мысль Катя не успела. Вошедший – это был агент Джонсон – замер, оборвал свист на половине такта и уставился на женщин. Марта его взгляд выдержала спокойно. Датчанка стояла, широко расставив ноги, словно хотела дать понять, что никуда отсюда не собирается уходить.

– Чего уставился? – с вызовом спросила она.

– Вы ошиблись дверью. Дамская комната справа. Наверно, не заметили, что тут стоят писсуары? – Джонсон имел неосторожность напомнить о ненавистном для феминистки специфическом сантехническом оборудовании.

– Плохо слышу, – изобразила наивность Марта и притронулась пальцами к уху.

Джонсон приблизился, чтобы повторить свои слова, но с опозданием понял, что делать это ему не следовало. Датчанка со всей силы засадила ему коленом в промежность. Агент выдавил из себя: «Ё-ё-о-о-о…» – и согнулся от боли и стыда.

– Пошли, – заторопила Катю Марта. – Если он поднимет скандал, подтвердишь, что он пытался меня лапать. – Туалеты хороши тем, что в них априори не стоит камер наблюдения.

Уже шагая по судовым коридорам, Сабурова с досадой думала, что ей придется жить в одной каюте с этой чокнутой феминисткой и притворяться сестрой по разуму. Но потом, поразмыслив, Катя решила, что при умелом подходе разрушительную силу датчанки можно будет направить в правильное русло. Теперь предстояло как можно быстрее разместиться и приступить к поискам Миллера-Милявского.

Посадка закончилась, матросы отдали швартовые. Солнце уже клонилось к закату, когда несколько могучих буксиров осторожно развернули непомерно огромный лайнер, постепенно выталкивая его из узкой гавани. На молу толпились люди: носильщики, торговцы, портовые рабочие и просто зеваки. К «Атланте», появившейся на Гавайях лишь впервые, еще не привыкли, и первый рейс трансокеанского гиганта вызывал в Гонолулу всеобщее внимание.

Справа по борту проплывала набережная Гонолулу, пестрящая разноцветными флагами, словно рубашка мексиканца. В окнах высоток призрачно блестел золотой закат. «Атланта» дала три прощальных гудка и уже своим ходом пошла в открытый океан. В потемках призрачно блеснул огонек маяка. Лайнер, постепенно ускоряясь, взял курс на норд-вест.

Почти все пассажиры высыпали на палубы, наслаждаясь вечерним бризом и морскими пейзажами. Путь предстоял неблизкий – осторожно заводились знакомства, составлялись компании.

Двое мужчин, стоявших на верхней палубе, явно сторонились фланирующих мимо пассажиров. Невысокий брюнет с тонкими, типично латиноамериканскими усиками на сером отечном лице пристально вглядывался сквозь линзы бинокля во все удалявшуюся береговую полосу. Его спутник, широкоплечий метис, внимательно изучал палубную публику. На доли секунды взгляд его задержался на агентах Джонсоне и Смите, но лишь потому, что это были мужчины, явно путешествующие без женщин. Этих двоих метис не знал, однако шестым чувством опытного агента ощутил – от них угрозы не исходит, а потому и вычеркнул их из списка подозреваемых. Затем его взгляд безразлично скользнул по Кате и Марте, но женщины его не заинтересовали.

– Эндрю, я что-то никак не могу взять в толк, – произнес метис, обращаясь к своему спутнику, – зачем тебе вообще понадобился этот чертов круиз? Ты мог бы вполне комфортно отдохнуть хотя бы и тут, на Гавайях… Или в Калифорнии. Да практически в любой точке мира, не считая разве что России и некоторых стран!

– Кругосветный круиз – моя голубая мечта детства. – Эндрю отложил бинокль. – За относительно короткое время посетить полтора десятка стран, где никогда прежде не был. Притом – почти не сходя с одного места. Куда еще тратить заработанные у вас деньги, если не на осуществление заветной мечты?

– Не боишься? – прищурился метис.

– А чего мне, собственно, бояться?

– Что твои бывшие друзья будут тебя искать в этих странах? Или даже на борту корабля?

– А ты для чего ко мне приставлен? – с неожиданной агрессией поинтересовался брюнет и сам же напомнил: – Чтобы охранять от разных неожиданностей… И вообще, Гарри, ты должен бы меня благодарить: не отправься я в этот круиз – сидел бы ты в кабинете, штаны протирал. А так заодно и ты мир посмотришь.

– Штаны нам все равно казенные выдают, – нашелся Гарри. – Ладно, какие планы на сегодня?

Вариантов проведения вечера было великое множество. Увеселительные заведения, спортзал, казино, теннисные корты… А можно было и просто гулять по огромным палубам, наслаждаясь морскими красотами и беседой. Но спутник метиса представлял себе вечер несколько иначе.

– Честно говоря, хотел бы нажраться, как свинья, – признался Эндрю немного застенчиво.

– Российская традиция? – серьезно уточнил Гарри. – Тоска по родине?

– Оказался бы ты на моем месте…

– Каждый из нас на своем месте. Только учти: быть твоим собутыльником я не собираюсь. У меня подробная инструкция, что можно, а чего нет, и пьянка с охраняемым объектом в ней не прописана. И вообще – ты бы лучше морским воздухом подышал. Пьянит, словно двадцатилетний коньяк!

– Весьма неравноценная замена, – хмыкнул Эндрю.

Спустя полчаса спутники сидели в полутемном баре на нижней палубе. Едва слышно журчал маленький фонтанчик в искусственном гроте, приглушенный свет создавал ощущение покоя и защищенности. Эндрю заказал двойной виски, вопросительно взглянул на метиса и, увидев, как тот отрицательно покачал головой, понуро уселся за стойкой.

– Тоска, – угрюмо констатировал брюнет. – Придется опять пить в одиночку.

– Твое право. Только не напивайся, – попросил Гарри. – А то мне тебя через две палубы до каюты волочь.

– Да не переживай ты так… Я не тяжелый.

С полчаса Эндрю сосредоточенно вливал в себя рюмку за рюмкой, то и дело заказывая себе новые порции. Он пытался было заговорить с барменом, однако тот вежливо дал понять, что не расположен к беседе. Телохранитель Гарри также не выказывал никакого желания разговаривать. Влив в себя очередную порцию спиртного, Эндрю принялся осматривать посетителей. Их пока было немного: девушка с парнем, наверняка отправившиеся в свадебное путешествие, румяная молодящаяся старушка, трое очкастых японцев с фотоаппаратами, несколько степенных буржуа. В уголке скромно потягивали мартини Катя и Марта. Датская феминистка решила, что сегодня уже совершила достаточно подвигов, а потому и согласилась на предложение Сабуровой немного расслабиться с легким спиртным в баре, где было меньше шансов лицезреть то, как «мужчины эксплуатируют женщин».

Вскоре в баре появился немолодой лысоватый мужчина со скрипичным футляром и во фраке. Это был аниматор, нанятый для развлечения круизной публики. Скрипач неторопливо расчехлил футляр, настроил инструмент, наканифолил смычок… Играл он преимущественно популярную классику и музыку из культовых кинолент. Эндрю слушал внимательно, подперев голову рукой. После очередной порции спиртного он неожиданно воодушевился. Подошел к музыканту, извлек портмоне и с вызовом спросил по-русски: