Как же судит корреспондент буржуазной газеты по поводу этого знаменательного повышения требовательности гг. помещиков и фабрикантов? О, он судит очень трезво:

«Очевидно,— пишет он, — что делегаты запрашивают побольше, чтобы получить хоть немногое. Но несомненно также, что это немногое, чтобы быть приемлемо для них, должно находиться посредине между тем, чего они требуют, и тем, что Булы-гин им предлагает».

Настоящий базар, на котором буржуазия проторговывает интересы и права русских рабочих и русских

БУРЖУАЗИЯ ТОРГУЕТСЯ С САМОДЕРЖАВИЕМ 353

крестьян. Как на базаре, покупщица — буржуазия и продавец — царь хлопают друг друга по рукам, выкрикивают сотый раз свое «последнее слово», божатся, что «себе дороже», грозят уйти, — и никак не решаются разорвать своей тесной дружбы.

Если царь не исполнит наших требований, говорил «один из самых выдающихся представителей земского совещания» господину Леру, тогда мы «обратимся к народу».

Что собственно следует понимать под этим пресловутым «обращением к народу»? — спрашивает себя и своих читателей французский корреспондент. И отвечает: здесь нет «предместья св. Антония» (рабочий квартал Парижа: сравни фельетон в № 2 «Вперед» ¹³⁷). Народ склонен не выходить на улицу, а сидеть дома, протестовать по-толстовски отказом от платежа податей!..

Не клевещите на народ, господа буржуазные предатели свободы! Вам не смыть с себя никакими клеветами своей позорной трусости. Народ проливает свою кровь по всей России. В ряде городов, в массе деревень растут у нас свои «предместья св. Антония». Народ ведет отчаянную борьбу. Если вы хотели действительно «обратиться к народу» (а не грозить только своему союзнику, царю, этим обращением), то вы должны были бы ассигновать не сотни и тысячи рублей на ваши говорильни, а миллионы на вооруженное восстание. Вы должны были бы выбрать делегацию не для обивания порогов у царя, а для сношения с революционными партиями, с революционным народом.

Царь и его шайка прекрасно знают, что вы не в силах сделать это из страха за свой денежный мешок, из страха перед народом. Поэтому царь вполне прав, когда третирует вас, как лакеев; — когда кормит вас все теми же посулами, все той же булыгинской конституцией; — когда рассчитывает, что вы не посмеете даже протестовать решительно, на деле, и против булыгинской подачки. Недаром специальный корреспондент женевской «солидно»-либеральной газеты «Journal de Geneve» сообщал недавно: «Либералы не скрывают

354 В. И. ЛЕНИН

от себя несовершенств (!) проекта Булыгина, но они думают, что необходимо принять его в интересах дела прогресса и дела порядка... Отвергнуть правительственный проект значило бы сознательно разрушить последнюю надежду на мирный исход теперешнего конфликта между народом и бюрократическим режимом». (Последняя фраза подчеркнута самим корреспондентом.)

Буржуазия хочет мирас царем и боится народной войны против царя.Царь хочет мира с буржуазией, не боясь, однако, начатой им и беспощадно продолжаемой войны с народом. Неужели не очевидно, что неизбежным исходом из этого положения, если народ не одержит полной победы, несмотря на предательство буржуазии,будет булыгинская конституция?

«Пролетарий» № 7, Печатается по тексту

10 июля (27 июня) 1905 г. газеты «Пролетарий»,

сверенному с рукописью

355

О СМЕШЕНИИ ПОЛИТИКИ С ПЕДАГОГИКОЙ ¹³⁹

У нас есть не мало социал-демократов, которые под влиянием каждого поражения рабочих в отдельных схватках их с капиталистами или с правительством впадают в пессимизм и пренебрежительно отстраняют все разговоры о высших и великих целях рабочего движения ссылкой на недостаточную степень влияния нашего на массу. Куда уж нам! Где уж нам! говорят такие люди. Нечего и толковать о роли социал-демократии, как авангарда в революции, когда мы даже не знаем толком настроения масс, не умеем слиться с массой, поднять рабочую массу! Неудачи социал-демократов 1-го мая текущего года значительно усилили такое настроение. Меньшевики или ново-искровцы, разумеется, поспешили подхватить его, чтобы еще раз в качестве особого лозунга выдвинуть лозунг: к массам! точно в пику кому-то, точно в ответ на мысли и разговоры о временном революционном правительстве, о революционно-демократической диктатуре и т. п.

Нельзя не сознаться, что в этом пессимизме и в выводах из него, делаемых торопливыми новоискровскими публицистами, есть одна очень опасная черта, способная принести серьезный вред социал-демократическому движению. Слов нет, самокритика безусловно необходима для всякой живой и жизненной партии. Нет ничего пошлее самодовольного оптимизма. Нет ничего законнее указаний на постоянную, безусловную необходимость углубления и расширения, расширения и

356 В. И. ЛЕНИН

углубления нашего влияния на массы, нашей строго марксистской пропаганды и агитации, нашего сближения с экономической борьбой рабочего класса и т. д. Но именно потому, что такие указания законны всегда и постоянно, при любых условиях и положениях, они не должны быть превращаемы в особые лозунги, они не могут оправдывать попыток построить на них какое-то особое направление в социал-демократии. Тут есть граница, перейдя которую вы превращаете эти бесспорные указания в сужение задач и размаха движения, в доктринерское забвение насущных передовых политических задач момента.

Углублять и расширять работу и влияние на массы надо всегда. Без этого социал-демократ не есть социал-демократ. Ни единая организация, группа, кружок не может считаться социал-демократической организацией, если они постоянно и регулярно не ведут этой работы. В значительной степени весь смысл нашего строгого обособления в отдельную самостоятельную партию пролетариата состоит в том, чтобы мы всегда и неуклонно вели эту марксистскую работу, поднимая до уровня сознательной социал-демократичности по возможности весь рабочий класс, не позволяя никаким, решительно никаким политическим бурям — тем более политическим переменам декорации — отвлечь нас от этой насущной работы. Без этой работы политическая деятельность неизбежно выродилась бы в игрушку, ибо серьезное значение для пролетариата эта деятельность приобретает лишь тогда и лишь в той мере, в какой она поднимает массу определенного класса, заинтересовывает его, двигает его на активное, передовое участие в событиях. Эта работа нужна, мы уже сказали, всегда: после каждого поражения об ней можно и должно напоминать, ее следует подчеркивать, ибо слабость ее есть всегдаодна из причин поражения пролетариата. После каждой победы об ней тоже всегдаследует напоминать и значение ее подчеркивать, ибо иначе победа будет кажущаяся, плоды ее будут не обеспечены, реальное значение ее с точки зрения всей нашей великой борьбы за нашу конечную цель будет

О СМЕТТТКНИИ ПОЛИТИКИ С ПЕДАГОГИКОЙ 357

ничтожно и может даже оказаться отрицательным (именно в том случае, если частичная победа усыпит нашу бдительность, ослабит недоверие к ненадежным союзникам, позволит пропустить момент для дальнейшего и более серьезного натиска на врага).

Но именно потому, что эта работа углубления и расширения влияния на массы нужна одинаково всегда, и после каждой победы и после каждого поражения, и в эпоху политического застоя и в самое бурное революционное время, именно поэтому из указания на нее и нельзя делать какого-то особого лозунга, на нем нельзя строить особого направления, не рискуя впасть в демагогию и в принижение задач передового и единственного действительно революционного класса. В политической деятельности социал-демократической партии всегда есть и будет известный элемент педагогики: надо воспитывать весь класс наемных рабочих к роли борцов за освобождение всего человечества от всякого угнетения, надо постоянно обучать новые и новые слои этого класса, надо уметь подойти к самым серым, неразвитым, наименее затронутым и нашей наукой и наукой жизни представителям этого класса, чтобы суметь заговорить с ними, суметь сблизиться с ними, суметь выдержанно, терпеливо поднять их до социал-демократического сознания, не превращая наше учение в сухую догму, уча ему не одной книжкой, а и участием в повседневной жизненной борьбе этих самых серых и самых неразвитых слоев пролетариата. В этой повседневной деятельности есть, повторяем, известный элемент педагогики. Социал-демократ, который забыл бы об этой деятельности, перестал бы быть социал-демократом. Это верно. Но у нас часто забывают теперь, что социал-демократ, который задачи политики стал бы сводить к педагогике, тоже — хотя по другой причине — перестал бы быть социал-демократом. Кто вздумал бы из этой «педагогики» сделать особый лозунг, противопоставлятьее «политике», строить на этом противопоставлении особое направление, апеллировать к массе во имя этого лозунга против «политиков» социал-демократии, тот сразу и неизбежно опустился бы до демагогии.