Кажется, Рилат это понял. Не говоря ни слова, он направился к столу, на который шустрая служанка уже тащила кувшины с розовым. Борода же последовал за ним – как и положено, в трех шагах позади начальника. Джеф дернул Блейда за край туники и горячо зашептал:

– Хозяин, а хозяин… Это же краб вонючий. Сейчас он тебя загребет!

Блейд резко повернулся к своему слуге.

– А может, Джеф, мне того и надо? Напомнить тебе, откуда и зачем я прибыл? – он выдержал секундную паузу, многозначительно взглянув на рыжего морехода. – А ты – как хочешь. Я тебя неволить не стану.

Финареот обреченно вздохнул.

– Нет уж, мастер Дик, куда ты, туда и я…

– Тогда закрой рот и не мешай мне.

Они уселись за стол. Блейд и Джеф с одной стороны, Марл Рилат и желтокожий бородач – с другой. Децин одной рукой налил себе вина, другой вытащил из сумки свиток и перебросил Блейду.

– Знаешь, что это такое?

Странник развязал желтую ленточку, с удивлением отметив, что перед ним лист бумаги. Не пергамент, не папирус, не кожа – настоящая бумага, плотная и довольно белая! Похоже, Великий Кант не являлся варварской страной – о чем свидетельствовали и перья, похожие на гусиные, торчавшие из сумки Рилата. Децин вытащил одно из них, а также чернильницу и увесистый мешочек, в котором что-то позвякивало.

Блейд изучил документ, в первую же секунду сообразив, что отлично понимает не только устную речь этой реальности, но и письменный язык. То был стандартный трехлетний контракт, в котором оставалось чистое место для вписывания имени наемника; нанимающей же стороной являлся Грозный Синтада Гинна Пал, спарпет непобедимого Фраллы Куза и командир шести рангар – говоря по-земному, воинских корпусов. Этот большой начальник готов был платить семь танг серебром в год любому подходящему человеку, который согласился бы стать солдатом великой армии Ката. Что такое танга, Блейд не знал и, поворотившись к своему слуге, молча ткнул в это место пальцем.

– Примерно семьдесят финареотских быков, – шепнул Джеф на ухо хозяину, после чего тот перебросил свиток децину.

– Мало! И я хочу долю для своего слуги, – он похлопал рыжего морехода по плечу.

Рилат нахмурился.

– Какой еще слуга? Зачем он тебе?

– А кто будет носить мое оружие?

– Солдат все таскает сам!

Пригладив волосы, Блейд спокойно пояснил.

– Я владею большим двуручным мечом, секирой и палицей, фехтую на легких клинках, мечу дротики и кинжалы, стреляю из лука и арбалета, и на коне, с длинным копьем в руках, могу вышибить из седла любого. Хоть этого Грозного Гинну Пала, хоть самого Фраллу Куза!

– Не поминай всуе имена великих! – Рилат предостерегающе поднял палец. – Что до прочего, то с такими талантами тебе прямая дорога в гвардию, если пожелает Непобедимый… Но я-то вербую тебя совсем в другую рангару!

– Я готов, только плати, – заметил Блейд.

Марл Рилат призадумался, сведя глаза в точку, потом хлопнул тяжелой ладонью по столу.

– Ладно! Нахальный ты, каснит, но я все же поставлю тебя над десятком! Жалованье – две доли плюс половина доли на твоего человека, итого семнадцать с половиной танг в год. Устроит?

– Это звучит уже лучше, децин!

– Но ты должен будешь сослужить мне службу… утихомирить одного парня… – Рилат поглядел на Бороду, который молча надувался вином.

– Этого, что ли? – странник тоже бросил взгляд на желтокожего.

– Нет. Вроде него, только раза в два покрупнее.

– Что надо сделать? Прикончить, переломать кости, открутить ухо? – Прикончить, хм-м… – Рилат задумался. – Нет, пожалуй, нет… это нельзя… А уха будет мало… Вот пара сломанных ребер – в самый раз!

– Договорились, – Блейд кивнул. – Пиши контракт!

Покопавшись в сумке, Марл Рилат вытащил другой свиток, перевязанный синей ленточкой – что, очевидно, соответствовало чину десятника. Аккуратно развернув его на столе, децин обмакнул в чернильницу перо и спросил:

– Ну-ка повтори еще раз, как тебя зовут.

– Ричард Блейд.

– Хм-м… Целых два имени! Не положено солдату.

– Мне положено, – заявил Блейд.

– И звучит не по-нашему…

– Тогда переделай, чтоб было попривычнее.

– Ну, раз ты настаиваешь… – децин чему-то улыбнулся и начал корябать бумагу. – Отныне ты Ич Блодам… Вот тут, внизу, ставишь свою печать или прикладываешь большой палец.

Печати у Блейда не было, и он оттиснул под контрактом палец; затем, допив вино и доев жаркое, все четверо покинули кабачок. Толстяк за стойкой смотрел им вслед с явным облечением. Лихой гость с порога – хозяину легче!

Путешествие Блейда с Рилатом-вербовщиком длилось три дня, и за это время он обогатился массой полезных сведений. Во-первых, он узнал, что мир, в который его забросило на сей раз, именуется Ханнаром; возможно, то было не название материка или планеты, а обозначение известных ее обитателям земель, нечто вроде греческой Ойкумены. Во-вторых, он получил свое жалованье за первую треть года, шесть кантийских танг или полуфунтовых брусочков серебра, и выяснил, что этот благородный металл в Ханнаре относительно дешев. Золото же, наоборот, было редким и дорогим; одна небольшая финареотская монета с солнечным диском и неизменным кораблем на аверсе равнялась тридцати увесистым серебряным быкам или полутора тангам.

Марл Рилат, как всякий старый солдат, оказался человеком разговорчивым и потчевал своего новобранца всевозможными историями – правда, избегая упоминаний о предстоящей службе. Иногда он пересыпал свои речи жаргонными лагерными словечками, которые были Блейду по большей части непонятны, но странник вскоре усвоил, что среди коренных кантийцев приняты две системы титулования – формальная и неформальная. Согласно первой весь этот народ воинов и завоевателей делился на три сословия – Колесничих, Всадников и Стрелков. Это вовсе не означало, что Колесничие идут в бой на квадригах. Всадники скачут на лошадях, а Стрелки натягивают луки. Вероятно, в прежние времена, лет триста назад, так оно и было, но теперь эти термины указывали лишь на сословную принадлежность. Колесничие являлись высшей знатью и владели именем, фамилией и почетным прозвищем; Всадники были людьми благородными – по рождению или в силу личных заслуг, – что давало им право носить собственное имя и имя рода; Стрелки, простые воины, удовлетворялись либо именем, либо прозвищем – далеко не таким пышным, как у Колесничих.

Подобная система соблюдалась весьма строго, но лишь среди кантийцев и родственных им народов, сеулгов, фраллов и ханбордов, присоединенных к метрополии и ассимилированных еще в прадедовские времена. Блейд, таким образом, не нарушил никаких законов и традиций, когда настаивал, чтобы в контракте стояло и его родовое имя; он был каснитом, варваром и чужеземцем, и мог присвоить себе хоть дюжину прозваний. Рилат обращался к нему с подчеркнутым уважением – Ич Блодам, десятник, и никак иначе! – правда, слегка усмехаясь при этом. Блейд полагал, что его командиру вспоминается приятное застолье в финареотском кабачке и состоявшаяся там торговля.

Что касается самого Марла Рилата, то он весьма гордился и именем своим, и особенно фамилией, так как приобрел ее своими трудами на поле брани – вместе с чином децина. По происхождению он не принадлежал к Всадникам, хотя его род – из фраллов – уже целый век исправно поставлял солдат для войск Великого и Непобедимого, как именовали императоров Канта.

Но, кроме узаконенного сословного деления, существовало и иное, неофициальное, однако признаваемое всеми в огромной кантийской армии. Солдаты-ветераны, прошедшие сквозь огонь и кровь многих сражений, именовались рогачами, и узнать их можно было сразу – по большим мозолям на нижней челюсти, натертых жестким подшлемным ремнем. Эти два бугра и в самом деле напоминали еще не прорезавшиеся рожки бычка, придавая лицам кантийцев некую прямоугольную и жесткую основательность. Подделать этот знак воинского отличия было невозможно; только время, непрестанные походы и тяжесть доспехов награждали им.