— Сумасшедший! — недоумевают москвичи. Вслед за мальчишкой выскакивает баба и тоже в корчах исчезает.
Загадка объясняется тотчас же. Мимо вагонов идет непреклонный страж в кавалерийской шинели до пят и раздраженно бормочет:
— Вот чертовы бабы!
Потом обращается к пассажирам:
— Граждане! Не нарушайте правил. Не покупайте у вагона. Вон — лавка!
Пассажиры устремляются в погоню за нежинскими огурцами и покупают их без нарушения правил и с нарушением таковых.
Около часу дня, с опозданием часа на два, показывается из-за дарницких лесов Днепр, поезд входит на заштопанный после взрывов железнодорожный мост, тянется высоко над мутными волнами, и на том берегу разворачивается в зелени на горах самый красивый город в России — Киев.
Под обрывами разбегаются заржавевшие пути. Начинают тянуться бесконечные и побитые в трепке войны составы классные и товарные. Мелькает смутная стертая надпись на паровозе «Пролетар. . . . . . . . . .
Пробегает здание, и на нем надпись — «Киiв II».
Каэнпе и Капе
Большая комната. За столом расположилась комиссия и секретарь с кипой заявлений. В коридоре за дверью ожидает очереди толпа школьных работников. Вызывают первую фамилию. Дверь открывается, показав на мгновение несколько взволнованных лиц, и входит учительница. Она работала эти годы в провинции, теперь приехала в Москву. Одета бедно и по-провинциальному — на ногах сапоги мужского фасона. Еще у двери тяжко вздыхает.
— Садитесь, пожалуйста.
— Мер…си, — говорит учительница прерывающимся голосом и садится на кончик стула. Просматривают ее заявление и анкету.
— Чем же вы занимались там с детьми?
— Экскурсии… — говорит тихо испытуемая.
— Ну расскажите же, что вы делали на экскурсиях?
Пауза. Учительница шевелит пальцами, потом говорит, то бледнея, то краснея:
— Ну… цветок разбирали…
— Как разбирали, расскажите.
Пауза.
— Ну, разбирали… Зачем? С какой целью?
Учительница после тяжкого вздоха:
— Кра-со-та…
— Какая красота?
— Цветок… красивый… рассказывала детям, какой цветок красивый…
— Вы полагаете, что дети получают представление о красоте цветка из ваших рассказов?
Молчание и предсмертная тоска в глазах кандидатки. На верхней губе мелким бисером выступает пот.
— Что читали по экскурсионному делу?
Молчание.
— Достаточно, — со вздохом говорит председатель.
Кандидатка, шумно и глубоко вздохнув, уходит.
— Каэнпе, — говорит председатель, — плохо. (КНП означает «кандидатура неприемлема».)
Следующая желает поступить в детский дом.
— Какие цели ставит себе детский дом?
— Я бы постаралась развить детей, занялась бы с ними…
— Погодите. Какие цели ставит себе детский дом?
— Я бы старалась…
— Цели какие ставит себе детский дом?
— Я бы…
— Ну, хорошо. Что бы вы делали с детьми?
— Я бы… э… познакомила их с новыми современными течениями… я бы…
— Говорите попросту, по совести. Какие там современные течения… Что бы вы делали с детьми? Просто. Может быть, это в тысячу раз лучше было бы, чем все эти ухищрения и течения.
— Праздники бы устраивала… я бы…
— Гм… Какое значение праздникам придаете вы в жизни детей?
— Они рвутся… поездки… 1 Май…
— Какое значение придаете праздникам?
— Я бы…
— Достаточно.
Немка. Говорит с акцентом.
— К русскому языку прибегаете на уроках?
— Я стараюсь… избегать… ухо ребенка привыкает…
— Расскажите по-немецки, как занимаетесь?
— Ja… das ist sehr schon, — и немка бойко рассказывает о своей методе.
— Достаточно.
Немка вежливо говорит и прощается:
— Danke schon. AufWiedersehen! Капе. Хорошо. (КП — кандидатура приемлема.)
Пожилая учительница из Самары. Со стажем.
— Какой состав учеников был там у вас в школе?
— Русские, немцы и… хохлы.
— Помилуйте, — укоризненно говорит председатель, — зачем же так называть? Неприятно же будет, если нас станут называть — кацапы! Украинцы, а не хохлы.
— Какие же украинцы… — равнодушно протестует учительница, — украинцы больше на Украине. А наши заволжские… так… хохлы. Они и говорят-то неправильно…
— Гм… тэк-с. Русскому языку учили? Какими книгами пользовались?
— Да какие там у нас книги. В начале революции солдаты стояли, все книги выкурили.
— Гм… что ж вы делали?
— Экскурсии.
— По плану экскурсии?
— О, да.
— Куда же водили детей?
— На костомольный завод. На раскопки.
Еще несколько вопросов. Отвечает складно. Дело, по-видимому, смыслит. Кой-что читала. Достаточно.
Идут следующие. Кого тут только нет. Вон на клубную работу желает — специальность — ритмика, пластика, пение. Учительница немецкого языка. Учитель. Кандидатка на должность руководительницы в психоневрологической клинике. Воспитатель в интернате.
Вот одна в платке, в черном пальто. Желает руководить детским домом.
— Какую литературу читали?
— «Воспитательное чтение» Балталона, «Трудовую школу» Синицкого.
— А еще?
Молчание.
— Ваш взгляд на работу руководительницы детского дома?
— Я сочувствую новому течению.
— В чем?
Молчание.
— Что будете делать с детьми?
— Праздники… 1-е мая…
— Какое же объяснение дадите детям 1-го мая?
— Кому? детям?
— Ну, да. Детям.
Молчание.
— Что празднуется 8-го марта?
Молчание.
— О Международном дне работницы слышали?
Молчание.
— Газеты читаете когда-нибудь?
— Кхм… нет… газеты мало приходится.
— Достаточно. Каэнпе.
Следующая. Тоже стремится в детский дом.
— Что будете делать с детьми?
— Праздники… 1-е мая.
— Гм… ну, а кроме праздников. Например, вот если придется по религиозному вопросу с детьми гово…
— Я против всякой религии! — бодро отвечает кандидатка.
— Гм… ну, это хорошо. А вот с детьми если придет…
— Религия — дурман для народа! — уверенно отвечает учительница.
— Ну да. Но если с детьми придется…
— Да, церковь отделена от государства!
— Ну да. Но если придется с детьми говорить по вопросу о религии. Вот, например, слышат дети колокольный звон. Заинтересуются. Какое собеседование с ними устроите?
Молчание.
— О комплексном методе преподавания что скажете?
— Я что-то не слыхала о нем…
— Гм. Достаточно.
Молодой учитель из захолустья — из города Сурожа. Приехал сюда учиться в медико-педагогическом институте. Средств нет. Хочет поступить преподавателем в школу.
— Как же вы будете совмещать институт со школой? От этого вред и институту и школе.
— Что поделаешь, — вздыхает, — многие так делают. Придется жертвовать частью лекций. Трудно приходится.
И, действительно, видно, трудно. Полушубочек старенький на нем. Замасленная рубашка.
Комиссия начинает задавать вопросы. Складно рассказывает об устройстве экскурсии.
— Почему весной хотите устраивать экскурсии?
— Весной природа возрождается. Будут наблюдать распускание цветов.
— Какой первый цветок встретите. Самый ранний?
— Сон-трава.
Еще вопросы. Отвечает продуманно. На наиболее замысловатые вопросы честно говорит:
— Этого я сам не уяснил себе.
Комиссия совещается и дает ему испытательный стаж.
Вот квалифицированная. С высших женских курсов. Оканчивает Петровскую академию. Желает во 2-ю загородную школу с сельскохозяйственным уклоном. Можно. Капе.
Вот уже пожилой учитель. В руках фуражка с вылинявшим бархатным околышем. Преподавал в провинции в Моршанске в школе 2-й ступени французский язык и русский. Писал в газетах. Вот его стихотворение «Учащейся молодежи». Гимн.
— Переведите ваш гимн на французский язык.
— A la jeunesse etudiante… — начинает учитель, — …nous esperons…
Немного запинается.
— Произношение у вас неважное. А вот по русскому языку расскажите, что делали?
