– Потом берсерк умер, и я отказалась от своих Богов. А когда и я почти умерла, пришел Бьерн…
Она замолчала, оглядела невысокую кучку камней, прикрывших могилу, вскинула помутневшие глаза на Сигурда.
– Ты сможешь установить памятный камень?
– Смогу.
Камень оказался тяжелым. Пыхтя и отдуваясь, Сигурд водрузил его на прочие, протер рукавом влажную надпись. Виса ему нравилась, она была звучной и емкой. Он вдруг понял, что, пожалуй, лишь такой дар он бы и сам принял, отправляясь в последний путь. «Зачем ему нынче корова?» – вспомнил бонд слова Айши и улыбнулся. На самом деле глупо было предлагать старику корову.
– Следи за ним, когда мы уйдем, – раздался сбоку голос Айши.
Болотная колдунья сидела на небольшом валуне у осинки, поджав под себя ноги и наблюдая за стараниями Сигурда.
– Куда уйдете? – не понял бонд.
– За море, в Альдогу, – пояснила она. – Бьерн обещал отвезти Гюду и Рюрика к их отцу, князю Альдоги.
– Рюрика? – удивился Сигурд. Он знал, что мальчишка-воин со светлыми глазами – воспитанник конунга Олава. Но както не задумывался, из какого паренек рода.
– Он – брат Гюды [15]. Просто она была тут с Ормом Белоголовым, а ее брат гостил у конунга Олава. Конунг дал ему имя Рюрик и взял в свой род. Ладно, пошли, надо прибраться в доме старика.
Сигурд не стал спорить.
Шагая с холма к усадьбе, он думал о странностях судьбы. Меж Гюдой и ее братом не было никакого сходства, они даже не замечали друг друга, и никто никогда не подумал бы, что они брат с сестрой. Хотя, может, в Альдоге так принято, что родичи не держатся друг за друга.
Подле дома Финна Сигурд расстался с болотницей. Прежде чем войти, она провела ладонью по плечу бонда, устало улыбнулась.
– Я очень благодарна тебе, бонд.
Лучших слов Сигурд не слышал ни от кого. Даже заботливые жены, ублажавшие его ночами и лопочущие о любви, не были столь искренни.
– Пустяки, – краснея, как мальчишка, сказал Сигурд, но Айша уже не слышала его, исчезнув за дверью.
Бонд немного постоял у входа, представляя, каково ей там, в пустой и холодной хижине, где все напоминает об ушедшем друге. Решившись, он толкнул дверь плечом и остановился. На лавке, где испустил последний вздох старый колдун, сидела дочь конунга Альдоги. Даже не переступая порог, Сигурд услышал ее ровный голос:
– Бьерн говорил, что ты не знаешь своих отца и матери и родилась в Затони в Гиблом болоте. Это так?
– Да.
Отступив, Сигурд видел в щель, как Айша прошла к очагу, сняла мокрую накидку и принялась ковыряться в угольях, будто отыскивая что-то.
– Смотри на меня, когда я говорю с тобой! – крикнула Гюда.
Колдунья обернулась. Ее глаза были огромными и страшными, как два зеленых болотных огня. Но Гюда не испугалась. Она встала с лавки и двинулась к маленькой колдунье так плавно и бесшумно, будто вовсе не касалась земли. Подойдя, остановилась, зашевелила красными губами:
– Я не боюсь тебя, хвити. Я хочу, чтобы ты оставила Бьерна в покое. Он – сын князя Горма, а ты – безродная тварь. В земле вендов [16] ты была приткой, для урман ты – хвити. Даже старый Финн так тебя называл.
– Перестань, Гюда! Лучше подумай о его пророчестве. Раньше слова старика часто сбывались…
– Сбывались? – Гюда язвительно хмыкнула. – А может, он говорил по твоему наущению? Ярлы не женятся на безродных болотных тварях, они женятся на достойных по роду. Когда мы придем в Альдогу, Бьерн наречет своей женой не тебя – меня! Вряд ли ты спешишь погулять на нашем свадебном пиру. Признайся, что это ты подучила Финна выдумать глупости о тьме, смертях и моем безумии?
– Финн умел видеть будущее без моей помощи.
– Ах, так… Почему же ты сама не попросила Бьерна отложить поход? Ведь Финн бормотал именно об этом.
– Я просила.
– А Бьерн сказал, что не тебе это решать? Он прав – не тебе. Но если ты боишься пророчеств старого безумца, то оставайся здесь и отпусти Бьерна с той, которая заслуживает его!
Лицо колдуньи потемнело.
– Ты ведь не любишь его, княжна. Он – щит, за которым ты хочешь спрятать свой позор. Теперь я понимаю, почему Орм не женился на тебе, а просто взял тебя в свою постель, как обычную рабыню. Он любил сильных женщин, а ты слаба. Слабость делает тебя глухой к моим словам. Но если не ради всех нас, то хотя бы ради ребенка, которого ты носишь в себе, откажись от похода! Даже если этот ребенок не был зачат в любви, он – все, что у тебя здесь есть.
– Молчи! Я приказываю тебе!
Казалось, она сейчас ударит болотницу. Но та не шевельнулась, не уклонилась, лишь равнодушно произнесла:
– Я не служу тебе, дочь князя.
Гюда помрачнела. Колдовство исчезло, оставив пред ней не зеленоглазую хвити, а обычную хрупкую женщину с рысьими глазами и большим мягким ртом.
– Ты получишь хорошую плату, если оставишь Бьерна и не пойдешь с нами в Альдогу, – сказала Гюда.
Внезапно Сигурд почувствовал усталость в ее голосе. Сердце княжны вовсе не было жестоким, как ему казалось, оно было усталым и заброшенным, будто чисто выскобленная бочка, в которой не заводят гнезд даже мыши.
– Мне не нужна плата, – откликнулась болотница.
Сигурд неловко пошевелился, княжна озабоченно покосилась на дверь, за которой прятался бонд, понизила голос:
– Ты не жаждешь наград, это хорошо. Значит, ты чиста в своих чувствах. Поэтому я и прошу тебя оставить Бьерна. Ты ведь знаешь, что не принесешь ему счастья. Все, кто любил тебя, – мертвы. А вдруг ты убьешь Бьерна, как тех, других? Я не отложу поход, но ты можешь остаться здесь, и кто знает, может, тогда пророчество не сбудется.
Она быстро менялась, превращаясь из властной дочери князя в беззащитную вдову безземельного ярла.
– Уходи, Гюда. – Айша вытянула руку, указывая на дверь. – Ты плохо слушала Финна и не слышишь меня. Уходи и не докучай мне. У меня слишком много дел.
– Ты еще пожалеешь об этом! – Гюда резко развернулась, шелестя по полу юбкой, метнулась к выходу. Сигурд отскочил, присел за углом дома. Однако он мог и не прятаться – не замечая его, княжна пересекла двор и скрылась в большом доме.
– Испугался женщины, бонд? – насмешливо произнес кто-то над головой Сигурда. Он поднял взгляд. Над ним, ухмыляясь, возвышался желтоглазый Харек, поигрывал рукоятью ножа.
– Я только их и боюсь, – сказал Сигурд.
Волк рассмеялся, протянул бонду руку, помог встать. Его ладонь была крепкой и теплой, совсем не похожей на ладонь безжалостного берсерка.
– Тогда ты очень смелый человек, – признал Харек. – Будь ты воином, я бы взял тебя в свой хирд.
Ночью Сигурд вновь не мог заснуть. Лежал, уставившись в потолок, слушал привычное сопение домочадцев, стук дождя по крыше и думал. Он думал не о женщине с рысьими глазами, танцующей под дождем, и не о красивой княжне, полюбившей морского ярла, и не о мертвом колдуне, над которым нынче возвышался памятный камень, – Сигурд размышлял о себе.
Когда-то давно, когда он был молод, а его отец еще ходил в походы за море, Сигурд мечтал о великой воинской славе. Тихо выскальзывая из дома лунными ночами, он ходил на берег моря и слушал, как шепчутся меж собой непоседливые дочери Ньерда. А потом снимал одежду и бросался в их ласковые объятия, чувствуя прохладные пальцы на своей коже. Он мечтал, что когда-нибудь в жаркой битве, после удара чужого меча, он очутится в их чертогах, и представлял, как впервые увидит морских великанш, расскажет о дальних странах и громких битвах, которые ему довелось повидать. Он хотел стать ближе к дочерям моря, понять, о чем они поют, о чем перекликаются, на что сердятся. Он грезил о далеких берегах, ни разу не виденных, но, несомненно, прекрасных, о драккарах, летящих по спине моря, о подвигах, свершаемых ради славы и богатства.
Но мечты и надежды, царствуя ночью, с рассветом таяли, а днем его ждали обычные для усадебной жизни дела – рассуживание ссор меж родней, заготовка сена, охота, сбор урожая. И песни дочерей Ньерда исчезали за хлопотами. Отцу не на кого было оставить усадьбу – мать Сигурда умерла, а другая женщина так и не вошла в их дом, поэтому за делами приглядывал сам Сигурд. Он еще на что-то надеялся, когда однажды осенью в положенный срок отец не вернулся из похода. Корабли, пришедшие в Каупанг, привезли лишь обломок его меча. Хирдманны отца, те, кто еще не обзавелся семьей в усадьбе, нашли нового хозяина. Следующей весной они отправились в поход с другим хевдингом, а остальные осели на берегу, как и сам Сигурд.
