Он вполне в состоянии разобраться самостоятельно. Кроме того, уравнение не содержит так уж много неизвестных. Мелани хочет узнать все о сексе и эротике, а он хочет поделиться с ней своими знаниями. Все просто. Конец истории.

Бекки, по-видимому, была другого мнения.

— Кларк, я достаточно долго занимаюсь наблюдениями, для того чтобы научиться читать по мужским лицам. Даже по твоему, когда ты забываешь о том, что я смотрю на тебя. Она действительно тебе нравится, эта маленькая актриса.

Кларк сунул пакет под мышку и натянуто улыбнулся. Он решил ничего не отвечать Бекки. Он славился своей сдержанностью, и Бекки не найдет в его молчании ничего странного. Но Кларк уже не знал, устраивают ли его старые привычки. У него больше не осталось иллюзий. Его хваленый самоконтроль и неуклонное стремление к совершенству только возвели высокие стены, за которыми он чувствовал себя словно в ловушке и которые уже начинали рушиться.

— Да, Бекки, она действительно мне нравится. Она самая сексуальная, самая непосредственная женщина из всех, кого я встречал. Вопрос в том, какое это имеет значение.

Кларк видел, что даже малая толика, которую он ей открыл, лишила Бекки дара речи. Он усмехнулся, захлопнул дверцу и направился к нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу механику. По пути он обернулся и крикнул через плечо заводившей мотор Бекки:

— Спасибо за то, что подвезла, Бекки!

Открыв окно, она что-то прокричала в ответ, но Кларк не расслышал. Перед ним встал во весь рост важный вопрос, и на этот вопрос мог ответить только он сам. Кларк собирался сделать это в самое ближайшее время.

Когда Мелани проснулась, ее не очень удивило то, что квартира пуста. Она даже обрадовалась обступившей ее тишине. Маленькая комната, умиротворяющий свет позднего утра были именно тем, что требовалось после столь бурной ночи.

Далеко за полночь она все еще боролась с мыслью о том, что Кларк находится всего в нескольких футах от нее… Мелани надеялась, что и он думает о ней, оживляет в памяти их короткое, но незабываемое сексуальное приключение. Свернувшись под простыней, хранящей запах Кларка, она все еще чувствовала тепло его поцелуев на своем теле и жалела, что они не занялись любовью во второй раз — медленно, с чувством, чтобы насладиться каждым ощущением, каждым оттенком.

Она то засыпала, то просыпалась, но эротическое содержание ее снов оставалось неизменным. Иногда пробуждения были плавными — Мелани просто переходила от снов к грезам наяву. Иногда она подскакивала как на пружинах. У нее не было сил ни противиться своему воображению, ни просто проскользнуть в комнату Кларка. Поэтому она словно плыла, безвольная, по темной реке воспоминаний, воскрешая каждую деталь.

Мелани слышала, как вскоре после семи Кларк вышел из гостевой комнаты, а двадцать минут спустя покинул квартиру. Жизнь в одном доме с подростком обострила ее чувства. Но жизнь с этим подростком заставляла ее также забывать о своих нуждах и желаниях так долго, что в результате она заключила с этим мужчиной безумный договор, который он, кажется, твердо вознамерился выполнить.

Эротический опыт, единственный и неповторимый, но не влекущий за собой никаких последствий.

Наконец Мелани с кривоватой усмешкой скатилась с кровати и, натянув на себя майку Кларка, устремилась в ванную. Неизвестно, когда он вернется, так что нужно принять горячий душ и заняться чем-нибудь, вместо того чтобы лежать здесь и вдыхать его запах.

Выйдя из ванной, она собрала вчерашние джинсы, блузку и белье, чтобы засунуть их в стиральную машину, и в поисках ее направилась в кухню. Расхаживать по квартире Кларка в его майке, может быть, и неплохо, но рано или поздно придется возвращаться домой.

В конце концов, у нее есть работа.

Интересно, думала она, Кларк специально ушел, чтобы избежать следующего эротического урока? На стойке, между свежемолотым кофе и булочками в плетеной корзинке, Мелани заметила свернутый пополам листок бумаги, на котором было написано:

Просто какая-то «Алиса в Стране чудес», усмехнулась про себя Мелани, разворачивая листок и читая написанные твердым почерком буквы.

Мелани приподняла бровь. За всю свою жизнь она не встретила ни одного мужчины, который понимал бы актера или художника, если только сам не был актером или художником. У нее давно вошло в привычку, подсмотрев какой-нибудь интересный жест или подслушав волнующую интонацию, забираться в укромный уголок и «примерять» новое открытие на себя.

И все-таки сейчас что-то в ней сопротивлялось этому. Ей казалось, что тем самым она предаст ту удивительную близость, которая рождалась у них с Кларком. Мелани не забывала, что начальным импульсом к их сближению была именно роль, которую она так хотела получить, и успех по-прежнему был для нее очень важен, но разрушать перегородку, отделяющую одну часть ее жизни от другой, и смешивать их содержимое почему-то казалось ей неправильным. Работа — работой, а волнующие сексуальные открытия — сами по себе. Однако Кларка эта проблема, похоже, не волновала. Он буквально приказывал ей приняться за работу.

Что ж, она обещала во всем слушаться его…

Мелани нашла стиральную машину и засунула туда свои вещи, а заодно и несколько маек и шорт Кларка, попавшихся под руку. Затем сварила себе кофе, убрала со стола и помыла посуду — чтобы ни на что не отвлекаться, разумеется. При этом все ее движения, повадки неуловимо изменились, стали более мягкими, чуть томными. На посторонний взгляд, ничего необычного не происходило — просто женщина хлопотала в кухне. Однако внимательному и заинтересованному наблюдателю стало бы ясно: Мелани вживается в образ.

Ее так увлекло это занятие, что она не слышала, как полчаса спустя в замке повернулся ключ, и заглянувший в дверь Кларк застал Мелани врасплох. Он увидел застывшую посреди кухни в позе глубокого отчаяния хрупкую фигурку. Жили только большие выразительные глаза, наполненные слезами, и рука, безотчетно гладившая воздух где-то на уровне его головы.

Он тихо кашлянул.

— Ты двигаешься в верном направлении.

Мелани вздрогнула, опустила руку и быстро отерла глаза. Конечно, ей хотелось поделиться с ним своими новыми приобретениями, возможно заслужить его одобрение — но не сейчас.

Сейчас ей не терпелось узнать, что нового приготовил для нее Кларк. Этого хотели ее разум, ее чувства, ее тело. В своей комфортной размеренной жизни в «замке» Лиз она успела забыть, что такое предвкушение. Поэтому почти настоящие слезы быстро высохли и в глазах засветилось нетерпеливое ожидание.

— Не требуется слишком многого, чтобы заставить меня работать, — сказала она.

Кларк нахмурился, вызвав у нее улыбку. Мелани не лгала. Она любила свою работу. Особенно когда все получалось словно само собой и так замечательно, как этим утром. Такое случалось нечасто, и обычно эти маленькие победы Мелани отмечала дикой пляской вокруг стола в гостиной, огромной порцией ванильного мороженого и бутылкой дорогого шампанского. Странно, но сегодня ее совсем не привлекали эти радости. Кларк наверняка приготовил что-то более захватывающее.

— Мне следовало бы обидеться?

— Ни в коей мере! Разве тебе, например, трудно, проснувшись утром, отправиться в свой кабинет принимать пациентов? Или усесться за рабочий стол и изложить на бумаге посетившую тебя ночью плодотворную мысль?

Кларк кивнул, но не сказал ни слова. Вместо этого он прошел мимо кухни по коридору, сжимая под мышкой большой коричневый пакет. По спине Мелани пробежал холодок. Она поняла, что сказала что-то не то. Конечно, Кларк любит свою работу, но что-то неуловимое в его взгляде заставило ее задуматься.

Проклятье! Ну разве можно быть такой слепой? Ее настолько поглотили собственные желания и проблемы, что она упустила нечто важное.