Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Почему так сложно устроен мир?! — не вытерпев, однажды опросил Коперник.

Доброй усмешкой ответил на это Брудзевский. Говорила усмешка о снисхождении старого скептика к нетерпеливой горячности юности.

— Да, мир сложен… В 1248 году Альфонс Мудрый Кастильский собрал у, себя в Толедо пятьдесят знаменитейших тогдашних астрономов, чтобы создали они новую теорию движения небесных светил, более простую, чем у Птолемея. Они и создали вот эти Альфонсовы таблицы, чуть-чуть исправившие таблицы Птолемея. И стоило это королю Альфонсу сорок тысяч золотых дукатов. В раздражении от ничтожности результата король воскликнул: «Как жаль, что господь не посоветовался со мною, когда он творил вселенную! Он, может быть, установил бы в ней более простой и разумный порядок!» Это богохульство обошлось королю дороже мешков с золотом — за него Альфонс поплатился троном.

Рассказал Брудзевский это предание так, что у Николая не осталось и тени сомнения: учитель сам думает то же, что и богохульный король.

Было много несовершенного во всех этих теориях — с этим Брудзевский охотно соглашался. А Пурбах и Региомонтан, так же как ч астрономы Альфонса Мудрого, только уточнили наблюдения и расчеты Птолемея. Забросить Птолемея и вернуться к Аристотелю, как того хотелось бы арабам, никак нельзя.

— Вот во вторую субботу марта мы будем наблюдать лунное затмение. Я исчислил его по этим таблицам, построенным на эпициклах и деферентах Птолемея. Ни Аристотель, ни Аверроэс мне в этом нисколько не могли бы помочь!

Занятия обратились вскоре в диалог: Коперник спрашивал, Брудзевский пояснял.

— Почему для объяснения движения иных планет мы довольствуемся одним эпициклом, для других — требуется их два и даже три, а для Солнца достаточно одного деферента без эпициклов? Ведь система семи планет едина. Это похоже на то, как если бы на одном дереве выросли листья разных пород— и кленовые, и дубовые, и липовые. В этом нет порядка…

Брудзевский соглашался и с этим. Но, настаивал он, разное число эпициклов позволяет нам «спасти видимость» для всех семи планет.

— Значит, надо представить себе их движения в виде кругов? А что же такое небесные сферы? — не унимался Николай. — Включены ли в них настоящие эпициклы из какого-то вещества, из пятой эссенции? И если это так, то как могут существовать эпициклы под разными углами к плоскости несущих кругов — деферентов? Такой механизм никак не способен совершать обороты.

— Зато наклон эпициклов под разными углами хорошо объясняет движение планет по широтам, — невозмутимо пояснял Брудзевский.

Однажды Брудзевский заметил необычную рассеянность своего ученика. Что с ним? Николай признался, что ему покоя не дает один трудный вопрос, и попросил учителя помочь его распутать. Какая таинственная сила может заставить планету вращаться по эпициклу, когда в центре эпицикла ничего нет? Гераклид и Аполлоний ставили внутрь эпициклов и эксцентров Солнце, но Гиппарх и Птоломей от этого отказались. Что же двигает планету, если в центре ее сферы — пустота?

Вопрос был Брудзевскому неясен. Движение всем планетам сообщает девятая сфера — Перводвигателя. Она двигает и сферы эпициклов.

— Но у Птолемея девятой сферы ведь вовсе нет! — воскликнул Коперник. — Ее открыли много позже.

— А что (бы, собственно, изменилось, если бы в, центре эпициклов Птолемея оставалось Солнце? Солнце разве может двигать планеты? — ответил вопросом учитель. — Какая у него для этого сила?

Много раз приходилось Брудзевскому обсуждать эти вещи с наиболее пытливыми из учеников и с коллегами-астрономами. На все вопросы и сомнения у него давно уже имеются и ответы. Сам Брудзевский, пожалуй, как никто иной видит слабые стороны учения Птолемея — Пурбаха — Региомонтана.

Но ради сохранения стройности мысли и душевного спокойствия Брудзевский раз навсегда отказался от милых сердцу Аверроэса попыток представить себе мир планет как физическую реальность. Видимо, для человеческого разума это недостижимо. А если это так, воздадим должное гению великого александрийца!

Но молодой торунец — очень беспокойный духом юноша. Его вопросам не будет, кажется, конца.

— Почему Солнце и Луна никогда не движутся вспять, как остальные планеты?

— Почему у Марса эпицикл больше, чем у Юпитера, а у Юпитера больше, чем у Сатурна?

— Почему эти три планеты оказываются ближе всего к Земле, когда они восходят вечером и заходят утром, приходя в противостояние с Солнцем?

***

Летом 1492 года старый Казимир IV скончался. И тотчас, к великой радости братьев Коперников, в польскую столицу прикатил дядя Лука.

Вармийскому епископу, первому лицу в Королевской Пруссии, надлежало возглавлять посланников края на похоронах Казимира, а потом и на избирательном сейме. Лука приехал в столицу задолго до начала церемоний: он спешил возобновить старые придворные связи. Важно было угадать, за какого кандидата на трон подано будет больше всего голосов, и поскорее приблизиться к этому кандидату. Ваценрод после занятия епископской кафедры совсем оторвался от придворных клик. При жизни старого короля он не смел показаться в столице ни разу — Казимир не терпел его до самой смерти.

Торжественный выборный сейм собрался в Петрокове. Трон достался, не без содействия делегатов Пруссии, сыну Казимира Яну Ольбрахту (в некоторых книгах называющемуся Иоанном Альбрехтом), принудившему сейм голосовать За него. Новый король решил, видимо, не принимать в наследство старых отцовских обид и тотчас начал выказывать влиятельному вармийскому епископу свое благоволение. В блестящем кортеже, проследовавшем из Петрокова в Краков, епископ вармийский занял место среди приближенных нового венценосца.

Более уверенный в себе и более властный, чем когда-либо, Ваценрод наметил в Кракове будущее племянников. Фамильный деспот, любящий и щедрый, решил все сам. Молодым людям оставалось склониться перед благой волей опекуна:

— Я.высоко ценю Ягеллонскую академию, мою мать-кормилицу. Но не добивайтесь в Кракове дипломов. Поедете в Италию — так поступил когда-то я сам. Оттуда и привезете докторские береты.

— Но, — заявил Ваценрод, — настало время найти дорогу в жизни. От родительского дела — торговли — Андрей и Николай отбились навсегда. Зато перед ними, благодаря его сану, открыта возможность преуспеть на службе всемогущей церкви. Он убедит Вармийский капитул избрать его племянников. Каноникат обеспечит им достойное существование до самой могилы. А с его плеч свалится забота о судьбе детей дорогой Варвары.

— Я хочу быть за вас спокоен! Ведь, неровен час…

Он сумеет настоять и на том, чтобы капитул отпустил своих новых каноников в Италию закончить образование.

— Четыре года кряду будете получать свою долю пребенд полностью. А там можно будет убедить капитул продлить отпуск еще на год-два…

С подаренными дядей деньгами Николай решился на разорительную покупку: две печатные книги давно манили его на прилавке книжного торговца.

Книги — толстые тома в деревянных переплетах, обтянутых телячьей кожей — мягкой, желтой. На верхней крышке золотом оттиснут лик богоматери, на нижней — святой Екатерины. По углам — серебряные польские орлы.

Одна книга — перевод на латинский язык «Начал» Эвклида. К «Началам» приплетен астрологический трактат Альбогасена[95] «Полная замечательная книга о предсказаниях по звездам». Другая открывается изданными в Венеции астрономическими таблицами короля Альфонса, за которыми следуют «Таблицы дирекций и профекций[96], весьма необходимых для составления гороскопов» Региомонтана.

Эти два тома будут сопутствовать Копернику всю его жизнь. На их полях появится множество надписей, изречений древних авторов, критических замечаний, расчетов и подсчетов.

Но пока они девственно чисты, и юноша несет их к учителю — похвалиться своими сокровищами[97].

вернуться

95

Альбогасен (Ибн-Абм Риджаль) — тунисский астролог начала XI века. Его астрологическое сочинение «Полная замечательная книга о предсказаниях по звездам» было впервые напечатано в Венеции в 1485 году и затем много раз переиздавалось.

вернуться

96

Таблицы направлений и начал отсчета движения планет.

вернуться

97

Оба эти тома сохранились до нашего времени.

20
{"b":"179987","o":1}