Стопы Героев вывели путников к упомянутому Гарнен-Дару – настолько огромному залу, что Ильдиару сперва даже показалось, будто они вышли на поверхность под ночное небо. Вершины гигантских колонн, похожих на башни, терялись в сумрачной дымке, и сквозь тьму невозможно было разглядеть ни намека на потолок. Зато где-то в вышине белыми алмазами поблескивали рукотворные звезды, сотворенные гномьими мастерами. Со всех сторон, выдернутые из мрака белым огнем большого фонаря, которым Двинн освещал дорогу, выплывали невообразимой красоты статуи, отлитые из золота, серебра, высеченные из мрамора и даже из простого камня, но от этого не менее прекрасные. Статуи изображали Подгорных Королей гномов, ужасных демонов, крылатых драконов, были там и существа, совершенно незнакомые графу де Ноту. И это было только начало пути…
Они продолжали идти дальше, и у человека перед глазами постепенно все начало сливаться. Тоннели, лестницы и окружающие стены превращались в одно сплошное марево. Те проходы, которые они сейчас преодолевали, мало походили на завораживающие и захватывающие дух галереи в начале их путешествия.
Вдали показалась очередная каменная дверь. Ее украшал причудливый барельеф, но на расстоянии он казался всего лишь переплетением тысяч замысловатых линий и росчерков. Когда гном и человек подошли поближе, Ильдиар наконец смог разглядеть украшающую дверь картину.
Тонкость выполненной работы приводила не то что в восхищение, она накатывала целым валом неописуемого потрясения. Рыцарь позабыл об усталости, о голоде, вообще обо всем на свете. Можно было разглядеть мельчайшие детали разразившейся великой битвы, изображенной гномьими мастерами. Чудовищные стальные гиганты в жестокой смертельной схватке сошлись со смутными тенями-вихрями, облеченными в человекоподобные образы. В сером небе неведомого мира ветвистыми росчерками били молнии, казалось, до того, чтоб разверзлись небеса, оставался всего какой-то миг. Тяжелые громады туч наваливались удушающей ношей на обреченную землю, а в самом центре в поединке смерти сошлись две фигуры, четко выделяющиеся из кровавой панорамы всеобщего побоища: мужчина и женщина – две изначальные противоположности скрестили оружие под пылающими небесами погибающего мира.
Обнаженный по пояс мускулистый мужчина-гигант с длинной, развевающейся на ветру бородой сжимал в руках огромный окровавленный молот; такой же молот был вытатуирован и на его широком плече. Его противница, невероятно красивая, но при этом смертельная и безжалостная, как само время, молодая гибкая девушка с длинным копьем в руке изогнулась, будто прильнувшая к воде стройная ива. Ветер не щадил ее длинные волосы, и они развевались за ее спиной, как два гигантских серых крыла.
Мужчина и женщина – такие разные, но в то же время в них ясно читалось что-то общее, родственное. Не прошло и мгновения, как Ильдиар понял, что же именно: и у него, и у нее на лице застыло одно и то же выражение… выражение абсолютной ненависти друг к другу…
Гном кашлянул за спиной человека, отрывая его от созерцания этого шедевра, затерявшегося в глубинах королевства Ахан.
– Этот барельеф называется «Расхождение», – сказал Дор-Тегли. – Великая битва на холме Азурах-Арибе, во время которой были оборваны жизни богов. Они, эти самые боги, обманутые Бансротом, направили оружие друг на друга, несмотря на то, что были супругами и горячо любили друг друга. Они собрали свои армии и встретились на этом холме. От эха их поединка стонала земля, а небо грозило упасть. Сорвавшаяся с цепи погода, вырванная из крепких рук своих хозяев, бушевала вовсю. А Бансрот Полудемон смотрел на все это и смеялся.
– Но что остановило их? – завороженный самой историей не меньше, нежели барельефом, спросил Ильдиар.
– Их любовь не дала им причинить вред друг другу. Когда уже казалось, что конец времен неминуем, они опустили оружие. Но подлый Бансрот подкрался к богине и вонзил ей в спину свой проклятый меч Гентакх. Она упала мертвой, и тело ее перенеслось на небо. Созвездие Песочных Часов – это душа богини. Бог же, пораженный, застыл. Слезы текли из его глаз и, соприкасаясь с землей, обращались в металл (это как раз и есть мифрил). И двинулись на него несметные полчища демонов, но высоко поднял он свой молот Гарнург. Тогда был ужасный бой. Закончилось все тем, что… Словами не передать… Закончилось все тем, что Бансрот Проклятый убил и бога, подкравшись, как и к его супруге, со спины… – Слезы помешали гному закончить рассказ. Он переживал гибель своего Создателя, словно это произошло снова. – Это, – всхлипнул Двинн, – Великий Дрикх и…
– Богиня времени Тиена, – прошептал Ильдиар.
Подгорный явно не ожидал от своего спутника таких познаний.
– Откуда ты о ней знаешь?
Он вытер кончиком плаща слезы и начал раскладывать свой мешок, который нес еще из самого Зала Врат. На каменный пол туннеля легла бурая шкура, на нее гном положил какую-то снедь вроде лепешек и большие глиняные бутыли, в содержимом которых у Ильдиара не было ни малейшего сомнения.
Двинн плюхнулся на шкуру и с аппетитом вгрызся в сладкий хлеб; рыцарь тоже сел, и ему показалось, что он сбросил с плеч каменный груз необъятной поклажи, что он нес последние два дня.
– Наши ученые узнали, кому поклоняются жители Конкра…
– Так я и думал: вы договариваетесь с остроухими! – Настроение гнома тут же изменилось, как ветреный нрав осенней погоды. Двинн нахмурился – по его лицу было совершенно понятно, как он относится к народу эльфов.
Ильдиара вдруг кольнула мысль, что из всех, кого он встретил и кто раньше знал о жителях Конкра, не слишком-то много тех, кто их любит…
– Старик Тиан пытается привлечь их на нашу сторону в войне.
– Архимаг? – уточнил гном, откупоривая бутыль с вином достопочтенного Хвали Немена, подгорного винодела.
У графа де Нота выпала из руки лепешка – ну никак не мог он предположить, что здесь слышали про Тиана. Невероятно! Даже более невероятно, чем появляющиеся из ниоткуда ступени и сотни золотых статуй.
– Да, Архимаг, – подтвердил Ильдиар. – Но откуда ты о нем знаешь, Двинн?
Гном закурил свою вечную спутницу-трубку и скрылся за облаком дыма.
– Это сейчас он – великий и грозный Архимаг. Волшебник, повелевающий пламенем, способный заставлять море кипеть, а воздух гореть. Хех… А когда-то он был простым мальчишкой, учеником у более великого и грозного мага. О нем мне рассказывал еще отец, когда я был совсем мал. Волшебников не слишком-то почитают в Ахане, Тэрионе и Стуруне,[4] но этот Огненный маг, учитель вашего Тиана, долгое время дружил кое с кем в Тэрионе, помогал Хранителям Подземелий в их борьбе. Наши уничтожали демонов, он – себе подобных, людей, то бишь.
Ильдиар не мог в это поверить: великий маг, посвятивший себя самой благородной стихии – огню, учитель доброго старика Тиана – и убийца? Душегуб?
– Он убивал людей?
Гном скривил губы в своей обычной нахально-иронической улыбке. По-видимому, он догадывался, о чем думает его собеседник.
«Какие же длинноногие все-таки глупые», – подумал Двинн, вздохнул и ответил:
– Он убивал людей. Одержимых демонами людей. Да их и людьми-то тяжело было назвать – исчадия Бездны подчинили их души и заставляли творить ужасные вещи. Нас и так мало, а он помогал моим предкам – очищал земли ваших князей от этой напасти. Эх, великий был человек, а пал от обычной стрелы. Как и остальные достойные, сраженный в спину предателем.
– Понятно, – печально ответил Ильдиар, а про себя подумал, что, если на то воля Хранна вернуться ему в Ронстрад, непременно спросит при встрече у Тиана о его учителе.
– Слушай, так ты мне расскажешь, наконец, что там у вас с жителями Конкра? – вернулся к начальной теме разговора гном.
Паладин понял – все равно придется рассказывать. Вот настырный-то, все ему надо знать. Хотя, быть может, гномы все такие, и наглость просто у них в крови? Поулыбавшись про себя, Ильдиар все-таки рассказал назойливому Дор-Тегли о первой встрече жителей Ронстрада с эльфами и обо всех последующих.
