В сущности, то, что так потрясло швейцарца, было неотъемлемой чертой тогдашних войн. Раненых оставляли на полях сражений. Они умирали от потери крови и жажды, от голода и холода. Но в конечном счете их судьба не многим отличалась от судьбы тех, которых привозили в город. В Кастильоне на девять тысяч раненых не приходилось и шести лекарей. Такое положение не было результатом стечения трагических обстоятельств, а считалось нормальным. Санитарная служба в армиях того времени была очень далека от совершенства; участь раненых солдат никого не интересовала.

Дюнан решил показать всем истинный облик войны. Он писал правду, ведя читателя по крови и грязи, показывая смерть такой, какая она есть. Братья Гонкуры, известные своим недружелюбным отношением к писателям, утверждали: «Эти страницы проникнуты чувством. Это прекрасно, в тысячу раз прекраснее Гомера. Закрывая книгу, проклинаешь войну…» Виктор Гюго написал Дюнану: «Вы спасаете человечество и служите делу свободы». А Чарльз Диккенс отметил: «Будет непонятно, если на этот призыв не откликнутся милосердные сердца».

Дюнан не просто сеял тревогу и пробуждал сочувствие. Он ставил конкретный вопрос: «Неужели нельзя найти способ, чтобы в мирное время создать добровольные общества, целью которых было бы оказание помощи раненым во время войны?»

Со всей Европы к Дюнану стали приходить письма, полные симпатии и понимания. Автором одного такого письма был Гюстав Муанье. Как человек деловой, он полагал, что идеи «человека в белом» следует провести в жизнь.

В 1863 году в Женеве был создан Комитет из пяти человек, пришедших к решению, что в каждой стране должны быть созданы общества добровольцев, которые будут запасать медикаменты, носилки, перевязочные средства, чтобы в случае войны помогать военной санитарной службе своей страны.

Если сегодня подобное намерение может показаться нам обычным, то в те времена это была задача не из легких. Согласятся ли правительства, военные штабы, чтобы какие-то гражданские лица, да еще добровольцы, находились на полях сражений? Сначала Анри Дюнан сам стучался в двери сильных мира сего, потом направил руководителям европейских государств письма с просьбой прислать делегатов на конференцию в Женеву.

Конференция начала свою работу 23 октября 1863 года. Военные врачи и представители правительств обменивались любезностями, в лучах осеннего солнца, заглядывавшего в зал заседаний, поблескивали ордена на военных мундирах. Смелость представленного Дюнаном проекта скорее отпугнула собравшихся, хотя все были согласны с тем, что военная служба здоровья нуждается в улучшении. Конференция признала, что добровольные общества помощи, подготовленные в мирное время, могли бы оказывать содействие раненым на войне. Делегаты конференции приняли и проект Анри Дюнана. Так 29 октября 1863 года родился Красный Крест.

Созданный в Женеве Комитет из пяти человек стал называться Международным комитетом помощи раненым. Через два месяца в Комитете с удовлетворением узнали, что в одной из немецких земель уже создано первое общество помощи. Меньше чем через год подобные общества возникли в княжестве Ольденбургском, в Бельгии, в Пруссии, в Дании, во Франции и других странах.

Надлежало разрешить одну проблему, имеющую особое значение. Дело в том, что врач, служивший в пехоте, носил мундир пехотинца. Врач же, приписанный к кавалерии, — форму кавалериста. Иначе говоря, он ничем не отличался от своих коллег-офицеров и наравне с ними служил мишенью для неприятеля. Когда повозка с ранеными находилась в зоне обстрела — в нее стреляли, никого не интересовала судьба раненых, хотя повозка и предназначалась для отправки в тыл. Дюнан искал способ обеспечить безопасность полевых госпиталей и их персонала. Тем более что военные приказы не требовали добивать тех, кто и так уже не мог воевать. По мнению Дюнана, надо было придумать некий условный знак «нейтральности», который уважали бы воюющие стороны. Его должен был носить только тот, кто не воюет, а лишь спасает чужие жизни.

Пятеро членов Комитета в Женеве приняли этот проект весьма прохладно. Смогут ли добровольцы действительно сохранить жизнь раненым на поле боя? На стороне Дюнана были логика, милосердие и настойчивость. Поскольку созвать международную конференцию пятеро господ не смогли, Дюнан сам отправляется в Париж и доходит до министра иностранных дел. Дрюон де Люис дает себя убедить, и все французские посольства за границей получают предписание довести до сведения правительств, при которых они аккредитованы, что сам император Наполеон III заинтересовался «нейтрализацией» медицинского персонала. Помогло и швейцарское правительство. Итак, конференцию удалось собрать.

Утверждается знак Красного Креста; по своему виду он напоминает несколько видоизмененный швейцарский герб. Лица, носящие этот знак, или объекты, на которых он нарисован, подпадают под особый статут международной защиты и нейтральности.

Знак Красного Креста никакого религиозного значения не несет. Однако Турция, часто воевавшая с Россией, заявила в ноябре 1876 года, что знак Красного Креста не соответствует религиозным чувствам ее сограждан и вводит знак Красного Полумесяца. Примеру Турции последовали арабские и другие мусульманские страны. В 1923 году Иран ввел знак Красного Льва и Солнца.

Очередная конвенция, подписанная в Женеве[17], как бы узаконила милосердие и жалость на полях сражений. В дальнейшем опека распространилась на военнопленных, на жертвы кораблекрушении, стихийных бедствий, несчастных случаев…

Дюнан недолго ждал проведения своей идеи в жизнь. В 1866 году началась война между Пруссией и Австрией. Австро-Венгрия не подписала Женевскую конвенцию, и добровольные общества там созданы не были. У Пруссии же, которая подписала Конвенцию, наряду с военными врачами действовали хорошо обученные вспомогательные отряды добровольцев. В то время как у австрийцев не хватало персонала в полевых госпиталях и санитарная служба не успевала справляться, пруссаки спасли много раненых. Австрийцы же потеряли тех, кого еще можно было спасти. Этот урок был ими получен дорогой ценой и пошел на пользу: Австрия подписала Женевскую конвенцию еще до окончания семинедельной войны.

Дюнан вкусил сладость признания. По провидение — как в греческой трагедии — должно было его покарать. Мельничное предприятие Дюнана в Алжире оказалось на пороге разорения: четыре года хозяин мельницы занимался ранеными на нолях сражений, а не торговлей мукой. В 1867 году объявил о своем банкротстве швейцарский банк «Креди Женевуа», с которым были тесно связаны торговые интересы Дюнана. Судебное постановление обвинило его в злоупотреблении доверием руководителей банка. А ведь в Женеве одно только подозрение в неправильном ведении торговых операций ставило человека вне общества.

Дюнан поступился своим достоинством и уехал из родного города. Оставшись без работы, он колесил по всей Европе. Иногда жил у приятелей, иногда ночевал на скамейках в парках.

Лишения не убили в нем убеждений. Началась франко-прусская война 1870–1871 годов. И опять Дюнан спасает раненых. Во время кровавой расправы реакции с участниками Парижской коммуны Дюнан, подвергая опасности свою собственную жизнь, буквально «вырывал» коммунаров из-под дула винтовок. Правительство Тьера подозрительно смотрело на швейцарца, который открыто вмешивался в «наведение порядка».

Еще несколько лет Дюнан вел неравную борьбу со своими кредиторами и давнишними партнерами из Женевы. Последние внимательно следили за всеми переездами Дюнана, и, когда он чуть было не получил работу в Париже, из Женевы на имя его будущего хозяина тотчас пришло письмо, в котором того предостерегали от приема на работу «бесчестного человека».