Тезей Я — сквозь жертвенный ладан! Я — в дурмане ночей! Вакх У моей Ариадны Сих не будет очей. Тезей Иль не знаешь, что вдувы В час касаний бескостных… Вакх
Новый облик, и новый Взгляд, и новая поступь… Тезей По тишайшему зову — В нощь! К былому на грудь! Вакх Новый образ, и новый Взгляд, и новая суть… Тезей Каждым ногтем начертан В сердца девственной глине! Вакх Черт, лелеянных — смертной, Не узнает — богиней. Тезей Но зачем же, двужалый, Ночь была нам вдвоем? Вакх Дабы разницу знала Между небом и дном. Бога знавшая рядом Естества не восхощет, Нет — твоей Ариадны! На дворцовую площадь Выйдя — Фив Семивратных, Града новой зари, Ариадне и Вакху Фимиам воскури! Уступи, познавший много, Деву — богу. Тезей Но не Геей, не Герой, — Афродитой клялся! Вакх К Минотавру в пещеру Шедший кротче тельца… Все величия платны — Дух! — пока во плоти. Тяжесть попранной клятвы Естеством оплати. Муж, решайся: светает. Сна и яви — двойной Свет. В предутренних стаях — Свод. — Прощайся с женой! Тезей Но хоть слово промолвить Дай: не к трусу влеклась! Вакх Час любовных помолвок Был. — Отплытия час. Тезей Но в глазах ее — чаны Слез в двусветную рань! — Я предателем встану! Вакх Тезей Лишь в одном не солги ей: Уступил, но любя! Вакх Чтобы даже богиней Не забыла тебя? Тсс… на целую вечность. Тезей Не в пределе мужском! Выше сил человечьих — Подвиг! Вакх Тезей И мизинцем не двину, Распростертый на плитах! Вакх Есть от памяти дивный У Фиванца напиток: Здесь меняющий в где-то, Быть меняющий в плыть… Тезей Ни Аида, ни Леты — Не хотящим забыть! (К Ариадне.) Спит, — хоть жалок, хоть жёсток Одр, — не хочешь подняться? Наксос — крыл моих остов! Вакх Остров жертвенный: Наксос. Уходи безоглядно: Чтоб ни шаг и ни вздох… Тезей Нет иной Ариадны, Кроме Вакховой. Вакх (вслед) Картина пятая Парус Дворцовая площадь в Афинах. Утро. Эгей, Жрец, Провидец. Эгей Ночь не добрее дня, День не добрее ночи. Пытке моей три дня Нынче, в огне три ночи Вьюсь, из последних сил Взор изощряю слабый. Сын мой, который был. — Прах твой узреть хотя бы! Клад мой неотторжим! Лучше бы вовсе не дан! Уж не молю — живым, Уж не молю — победным: Так же, как раб к ковшу Льнет, просмолён до паха, — Урны его прошу, — Боги! — щепотки праха, Пепла… О, тучи крыл, Стрел над афинским брегом! Сын мой, который был! Жрец Сын твой, который пребыл. Царь! В седине морей, В россыпях водокрутных, Жив громовой Нерей, Кости твоей заступник, — Жив еще Посейдон! С рушащейся громады Вала, со дна из дон Он — охраняет чадо Старости твоея! Недр не страшись гневливых! Жертвенная ладья С парусом белым внидет В гавань. Крыла светлей! В град, не бывавший пленным! Эгей
Будь на семьсот локтей Тот лабиринт под пенным Уровнем — о, смеясь, Ждал бы. Воды ль страшуся? Но Океана князь Не господин над сушей. «Целым твой сын плывет — Белый, как вал об скалы — Парус». (О первый взлет Вёсл его в час отчала!) «Тело мое везут — Черный, чернее горна В полночь — в ветрах лоскут». Парус провижу — черный. Черный! Чернее крыл Вороновых — в проливе! Сын мой, который был! Въявь, в естестве в вживе, Внове! Дурная весть: Неба тельца кровавей! |
