Князь де Линь (протягивая ему кошелек) Жак, вы старик, И я старик. На солнцах пятна Растут… Казанова И так уж неоплатный Должник я ваш. Нельзя же всех Бродяг одаривать. (Смущаясь, прячет.) Князь де Линь Казанова Князь, вы безбожны! Великолепный плащ дорожный! Князь де Линь Казанова (вдохновенно) Да, но в нем Пять тысяч жен таким огнем Горели, сном таким блаженным Покоились — вдоль всей вселенной: В возках, в каретах, в визави… Князь де Линь (Объятия. Выходит.) Казанова Розина… Родинки — кудряшки — Регалии… Теперь рубашки: Раз, две… Гм… Не хватает трех. Грабители! Последних крох Лишили! Равноправья принцип! Все разокрали! Якобинцы! Негодники! Ну две, так две… В таком нелепом воровстве Я и слепца не заподозрю. Мои рубашки! Славный козырь! Добыча! Черт бы вас растряс, Колбасники свиные! Да-с. Жизнь. Да-с. Кончать в лесах богемских, Начав в Венеции. У немцев Не кровь, а сыворотка! Шут С рубашками! Не обойдут Последнего из Кавалеров! Честь старая и Агасферов Плащ огнедышащий — при нас! Куда еще в последний час Помчит — в какие Трапезунды? Моя? Последняя из всех Роз, Флор, Марий, Елен и Ев… О, как меня обворовала Одна Марион! Бьет одиннадцать. — Так. Карнавалу Осталось час. — Но что за храм Любви была! — (Сгребая и швыряя в чемодан разбросанное тряпье.) Ну-с, старый хлам! — И как потом о ней я плакал! (Берет со стола Ариоста.) Ну-с, старый, отвечай, оракул: Когда к Хароновой реке Спущусь, — и с чьей рукой в руке Очнусь в небесных будуарах? (Из книги вылетает письмо. Подымает. Читает.) «Когда-нибудь в старинных мемуарах — Ты будешь их писать совсем седой, Смешной, забытый, в старомодном, странном Сиреневом камзоле… (Смотрит на свой камзол)
где-нибудь В Богом забытом замке — на чужбине — Под вой волков — под гром ветров — при двух свечах — Один — один — один — со всей Любовью Покончив, Казанова! Но глаза, Глаза твои я вижу — те же, в уголь Все обращающие, те же, в пепл и прах Жизнь обратившие мою… Я вижу… И литеры встают из-под руки, — Старинные — из-под руки старинной, Старинной — старческой — вот этой вот — моей… (Смотрит на свою руку.) Когда-нибудь в старинных мемуарах Какая-нибудь женщина — как я Такая ж…» На пороге — существо в плаще и в сапогах. Высокая меховая шапка, из-под нее медные кудри. Вся в снегу. Стоит неподвижно. Казанова Весь небесный сонм! Вы — Генриэтта или сон? Франциска Не сон я и не Генриэтта, Я — он, верней сказать: одета Как мальчик — как бы вам сказать? Я — девочка. (Отряхивает плащ.) Казанова Но дети спать Должны, а не бродить, как духи! (Разглядывает.) Костер в глазах. Сережка в ухе. (Кладет руку на огонь свечи.) Нет, жжется. Брежу или сплю? Франциска (отчетливо) Я к вам пришла сказать, что вас люблю. Казанова (успокоившись) Так. Значит, сплю. Должно быть, по дороге Из Дукса. Добрый Жак укрыл мне ноги Плащом. — А все ж польщен! И вот под звон И стон метельный — сплю. И вижу сон. Так. Стало быть, дитя пришло сказать мне: «Я вас люблю». Музыки нет приятней Сих слов. Готов их слушать по часам (Должно быть, их подсказываю сам!) (Поддразнивая.) Мне двадцать лет, я молодой, я храбрый… Франциска Да вы не спите! Я святую правду Вам говорю!.. Я знаю, что глупа, Что так нельзя! Но целая толпа Гостей у них, и через край все вазы От роз, а на сударынях алмазы, Как солнца! А в буфетной — столько вин! А вы один — такой прекрасный господин! Так лучше всех! Казанова (себе) Должно быть, лесом еду. Я молодой? Франциска Нет, вы немножко седы, Но это ничего. |
