…родственники у меня между нимиесть… — Здесь и дальше речь идет о молодых участниках революционного движения и об ожидающих их судьбах: аресте, ссылке, эмиграции.
…женский вопрос, с точки зрения Фонарного переулка, разрешают! — В Фонарном переулкенаходились публичные дома и бани Воронина с «семейными номерами» по существу того же назначения.
И сделался бы Коронатушка адвокатом… — Об адвокатах — «откупщиках трибуны» см. в очерке «Переписка». Далее Салтыков упоминает два громких судебных процесса 70-х годов: 1) м ясниковское дело— процесс братьев Мясниковых, обвинявшихся в подделке духовного завещания купца Беляева (см. по указателю имен в т. 10 наст. изд.) и 2) дело о поджоге овсянниковской мельницыс целью получения арендатором страховой премии. Последнее «дело» слушалось в Петербурге 25 ноября — 6 декабря 1875 года. Участвовавший в процессе адвокат Языков просил на одном из заседаний отложить разбирательство ввиду своей болезни (« он — в обморок») и был заменен адвокатом Потехиным ( ПВ, 1875, №№ 271 и 272, 4 и 5 декабря). Выкликать— вызывать свидетелей.
…в том самом Чемезове, с которым я уже столько раз знакомил читателя. Я остановился у Лукъяныча… — См. «Столп» и «Кандидат в столпы».
…первый холерный год… — 1830, когда Европейскую Россию охватила эпидемия холеры, возобновлявшаяся и в последующие годы.
«Достойная»— молитва «Достойно есть…», важнейшая часть литургии (христианской обедни), перед освящением честны́х даров.
Проскомидия— начальная часть литургии.
…целую шайку подмётчиков изловил! — В 1874–1875 годах правительство предприняло расправу с народническими кружками. Деятельность Павла Федоровича (см. стр. 398–399) — пример охранительного усердия, благодаря которому полицейские акции против непосредственных участников «хождения в народ» переросли в волну преследования всех инакомыслящих и неблагонамеренных (« охуждающих»). Подмётчики— распространители «подметных писем», то есть прокламаций.
…солгал я «по-родственному». — Реминисценция из очерка « По-родственному», первоначально входившего в «Благонамеренные речи» (подробнее см. на стр. 544 вводной статьи). С «головлевскими» очерками связывают «Непочтительного Короната» также и «Головлята» (см. стр. 396 и далее).
Вот Хам: что ему было за то, что отца родного осудил! И до сих пор хамское-то племя… только недавно милость им дана! — Машенька ссылается на библейскую легенду о праотце Ное и его непочтительном сыне Хаме ( Бытие, IX, 18–29) и говорит о крестьянской реформе.
…уловлял вселенную в качестве судебного следователя— то есть выискивал неблагонадежных.
Анпетов. — См. очерки «Охранители» и «Отец и сын».
«Ach, mein Ueber Augustin!»— издавна бытовавший в России немецкий вальс.
Следствие будет мертво, если в него не вложен дух жив <…> Было известно под именем «корней и нитей»? — Намек на жандармское рвение чиновников следственной части и на крайнюю предвзятость обвинителей в политических процессах 70-х годов. Подробнее см. в очерке «Переписка» и комментарии к нему. « Дух жив» (или «дух жизни») — библейское выражение ( Бытие,II, 7; Посл. к римлянам, VIII, 2, 10). О « корнях и нитях» см. в прим. к стр. 187.
Ектений— название ряда молитвенных прошений, составлявших часть православного богослужения. В одну из ектений, которая имеется тут в виду, входит моление «о государе и доме его».
Егорьев день— праздновался 23 апреля ст. ст.
…финиссе… лессе! — перестаньте… оставьте! ( франц.finissez… laissez!) Из песенки «La chatouilleuse» (см. прим. к стр. 154–155).
Афонский устав. — Гора Афонв Греции была средоточием мужских православных монастырей с особенно строгим уставом.
В дружеском кругу *
Впервые — ОЗ,1874, № 3 (вып. в свет 19 марта), стр. 207–232, под заглавием «Благонамеренные речи. VIII».
Рукописи и корректуры не сохранились.
При подготовке очерка для изд. 1876Салтыков дал ему заглавие «В дружеском кругу», провел стилистическую правку и исключил в конце очерка фрагмент с «— Так что, например, болгары, сербы…» по «…собственная состоятельность» (стр. 431 наст. тома). Изъятие это было сделано, по-видимому, из цензурных опасений, связанных с обострением положения на Балканах: в 1875 году в Боснии, Герцеговине и Болгарии были подавлены восстания против турецкого ига, в 1876 году было подавлено новое восстание в Болгарии и началась война Сербии и Черногории (с участием русских добровольцев) против Турции. Все это сильно ухудшило русско-турецкие отношения (через год началась война).
При подготовке очерка для изд. 1880Салтыков сделал незначительные стилистические поправки. В изд. 1883очерк перепечатывался без изменений.
Главным «предметом» настоящего очерка является критика еще одной из «благонамеренных речей» — о « любви к отечеству».
Прибегая к своим обычным приемам — диалогическому развитию сюжета и обнажению единой сущности явлений при внешне различных их признаках, — Салтыков сталкивает в споре о патриотизме представителей двух «общественных направлений» — Тебенькова(уже известного читателю по очерку «По части женского вопроса») и Плешивцева.
Первый — « западник» и « государственник»; второй — « почвенник», выразитель « русской точки зрения». «Беспощадная полемика», которую ведут друг с другом Тебеньков и Плешивцев по каждому вопросу, заканчивается их обоюдным признанием, что «в сущности, мы ни по одному вопросу ни в чем существенном не расходимся». Реально-исторический комментарий раскрывает фигуру Тебеньковакак сатирическую персонификацию всех направлений и оттенков так называемой государственной, или юридической, школы в русской историографии и — шире-в русской идейной жизни 60-70-х годов. Школа эта наиболее ярко была представлена в трудах Чичерина, Кавелина и Сергеевича. Фигура Плешивцевасатирически олицетворяет националистические направления в русских идеологических системах — теорию официальной народностиУварова и Погодина, « почвенничество» Ап. Григорьева и Достоевского, позднее славянофильствоИ. Аксакова и Самарина и др. Сигналом для узнавания спорящих сторон (при единстве их в защите самодержавной государственности) служат употребляемые ими «диалектические особенности». В качестве этих «особенностей» приводятся терминологические и фразеологические штампы рассматриваемых идеологических систем и направлений, используемые для их же осмеяния и заклеймения: с одной стороны — « порядок», « административное воздействие», « дисциплина» и пр., с другой стороны — « почва», « гниль» (Запада), « подоплека», « любви действо», « жизнь духа» и « дух жизни» и пр.
Поводом для спора Тебенькова с Плешивцевым о « любви к отечеству» служит протест эльзасского депутата Тейча в германском рейхстаге против насильственного отторжения Эльзаса и Лотарингии от Франции. Истинный патриотизм Тейча противопоставляется Салтыковым как мнимому «отечестволюбию» Тебенькова и Плещивцева, так и тому лжепатриотизму, которым немецкая плутократия оправдывала политику Бисмарка, «железом и кровью» создававшего Германскую империю.
Начальные страницы очерка представляют автобиографический интерес. В них введены воспоминания и оценки Салтыкова, относящиеся к годам его пребывания в Царскосельском (с 1844 — Александровском) лицее, к первому времени по выходе из «заведения», к моменту столкновения с миром «практической деятельности» в Вятке и к периоду «либеральной весны» середины и конца 50-х годов. (Подробнее см. Макашин, стр. 118 и след.)
