Публикуя в 1939 г. «Несчастие в Порхове», В. Е. Евгеньев-Максимов высказал предположение, что статья была сначала «изуродована», а затем и вовсе запрещена цензором Бекетовым. В подтверждение исследователь ссылался на недатированную записку Салтыкова к Некрасову, начинающуюся словами: «Посылаю Вам, многоуважаемый Николай Алексеевич, изуродованную г. Бекетовым корректуру…» Однако нет никаких видимых оснований относить эту записку к гранкам «Несчастия в Порхове». Кроме того, как уже сказано выше, почти вся принципиальная часть статьи текстуально была перенесена в заменившее «Несчастие в Порхове» «Известие из Полтавской губернии», которое лишь с небольшими смягчениями текста было пропущено тем же цензором Бекетовым для той же январско-февральской книжки «Современника» за 1863 г.
Сличение «Несчастия в Порхове» с «Известием из Полтавской губернии» показывает, что из текста первой статьи, при ее переработке во вторую, было сделано два крупных изъятия. Во-первых, была устранена начинавшая статью обширная цитата из «Мирового посредника» о происшествии в Порхове. Причина этого изъятия остается неясной. Вряд ли она могла восходить к официальной цензуре. Ведь убиралась перепечатка газетной корреспонденции, то есть материала уже цензурованного. Во-вторых, были сняты все места, в которых обличение насилия крепостников-помещиков, учиненное ими над мировым посредником, связывалось с полемически-сатирическими стрелами в адрес тургеневских «Отцов и детей». (На вопрос статьи «Кто эти люди, которые дерутся?» давался ответ: «…в Порхове дрались отцы: дрался Павел Кирсанов… дрался Николай Кирсанов…» и т. д.) Допустимо предположение, что эти места Салтыков снял по рекомендации П. В. Анненкова, которому в это время показывал свои работы до их напечатания (см., например, записку начала 1863 г., в которой были такие слова: «Пользуясь Вашим обещанием, многоуважаемый Павел Васильевич, препровождаю при сем корректуру моей статьи…»).
Так или иначе, представляется несомненным, что законченное, подписанное к печати «Несчастие в Порхове» было переделано в «Известие из Полтавской губернии» не по авторской воле, а вследствие воздействия каких-то посторонних причин. В результате внесенных изменений, в статье, по собственной оценке Салтыкова, «произошла некоторая несвязность» (из цит. письма к Конисскому) и в нее проникли материалы из фальсифицированной корреспонденции «Не тронь менѐ». Эти ошибки Салтыкову пришлось исправлять в двух дополнительных публикациях. Вследствие всех этих обстоятельств в основном разделе настоящего тома печатается «Несчастие в Порхове», а вынужденно заменившие его «Известие из Полтавской губернии», «Дополнение к «Известию из Полтавской губернии» и «Еще по поводу «Заметки из Полтавской губернии» помещаются в разделе Из других редакций.
«Несчастие в Порхове» — один из публицистических откликов Салтыкова на практику проведения крестьянской реформы и на деятельность созданного для реализации Положений 19 февраля института мировых посредников (см. об этом выше, в прим. к статье «Об ответственности мировых посредников»). Главное в статье — разоблачение «тайной силы» крепостнической оппозиции, «подрывающей» дело реформы, и выдвигаемый Салтыковым проект переустройства самого «мирового института». Салтыков предлагает заменить установленный Положением порядок назначения посредников губернатором из числа дворян-помещиков принципом выбора мировых посредников, выбора от всего народа данной местности, без различия сословий и без учета имущественного ценза («Лицо, служащее мировому институту, должно быть живым словом земства»). Этот проект в духе призывов к слиянию сословий дворянских либералов Тверской губернии, естественно, не мог получить в условиях тогдашней России практического применения.
«Звон вечевого колокола раздался — и дрогнули сердца новгородцев!» — начальные слова повести Н. М. Карамзина «Марфа-посадница, или Покорение Новгорода» (1803), несколько неточно цитируемые. В подлиннике: «Раздался звук вечевого колокола, и вздрогнули сердца в Новгороде».
«Наше время», № 3 за 1863 год — статья «Вести с южных полей».
«Голос» 1863 г., № 3 — передовая статья этого номера.
«Стой, солнце, не движься!..» — слова из Библии: Книга Иисуса Навина, X, 12–13.
Второй пример рассказан в 3 № «Голоса» за сей год — в статье за подписью «Сердобский обыватель», озаглавленной «За и против. К вопросу об антагонизме между помещиками и посредниками».
Законы святы, /Да исполнители лихие супостаты… — не совсем точно приводимые слова Доброва из комедии В. В. Капниста «Ябеда» (действ. I, явл. 1): «Ах, добрый господин! ей, ей! Законы святы, /Но исполнители лихие супостаты».
Procès de tendance — «Процесс о намерении»; процесс, возбуждаемый против писателя не за высказанное им, а за приписываемые ему намерения.
…правила, о которых мы говорим, суть правила временные, допущенные в виде опыта на три года. — Эти «временные» правила практически без изменений стали затем постоянными. См. в полном собр. законов Российской империи специальный раздел, посвященный институту мировых посредников (Собр. второе, отд. 1, т. XXXVI, СПб. 1861, стр. 202–213). В мировые посредники избирались потомственные дворяне, «владеющие удобной землей… в количестве не менее пяти сот десятин». См. в наст. томе прим. к ст. «Об ответственности мировых посредников», стр. 552–553.
…уместно было бы нам коснуться вопроса о цензе, которым в прошлом году так усердно занималась наша журналистика, но об этом мы предпочитаем поговорить особо… — Статья Салтыкова по вопросу о цензе неизвестна. Спор по этому вопросу возник в 1862 г. на страницах славянофильской газеты «День». Ее редактор И. С. Аксаков выступил в передовой статье № 11 против имущественного ценза, дающего право участвовать в деятельности тех или иных общественных учреждений, доказывая, что сама идея ценза есть западная идея, чуждая для России и неприменимая в ней. Ему возражал в № 18 «Дня» А. И. Кошелев, выступавший в защиту ценза как средства «опознания» людей, наиболее пригодных для «заведования общими делами». В своем ответе А. И. Кошелеву, помещенном в № 19 «Дня», И. С. Аксаков утверждал, что ценз не есть «мерило доброкачественности и способности человека». Эта полемика вызвала ряд откликов и за пределами славянофильской печати. В защиту высокого имущественного ценза выступил, например, М. Н. Катков в № 236 «Московских ведомостей» от 30 октября 1862 г.
…в этих обвинениях столько же смысла, как и в тех, которые возникли летом 1862 года по поводу происходивших в Петербурге пожаров… — При прямом поощрении и участии правительства широкое распространение в обществе и в печати получила версия о причастности к огромным пожарам, происшедшим в Петербурге в мае 1862 г., революционеров и студентов, находящихся под влиянием революционно-демократической литературы, в первую очередь «Современника».
По поводу этих пожаров образовалась у нас… целая обвинительная литература, о которой мы в скором времени надеемся представить читателям «Современника» подробную статью. — Поскольку примечание это дано от имени редакции «Современника», неясно, имеет ли оно в виду, в качестве автора задуманной статьи, Салтыкова или какого-либо другого литератора. Так или иначе, специальной статьи на эту тему в «Современнике» не появилось. Но ей посвящены два абзаца в статье Салтыкова «Несколько полемических предположений» в «Современнике», 1863, № 3 (см. в наст. томе стр. 271–272), и ряд мест в его «хрониках» «Наша общественная жизнь» (см. в т. 6 наст. изд.).
…отсылаем желающих… к статье г. Громеки, напечатанной в ноябрьской книжке «Отечественных записок» за 1862 год. — Имеется в виду статья «Современная хроника России» в названной книжке «Отечественных записок». Статья не подписана, но автором ее действительно является С. С. Громека.
…для чего он взял на себя роль адвоката, которой ему никто не поручал, об которой его никто не просил? — В конце своей «хроники» — «грустном финале» ее, по определению Салтыкова, — Громека, бывший жандармский офицер, а затем обличительный литератор, выступил с защитой политики воздержания от публичной полемики с оппозиционными и преследуемыми течениями общественной мысли. Громека писал: «Честная и сколько-нибудь уважающая себя литература не может сражаться с мнениями, которые подвергаются преследованиям и запрещаются цензурою; разум не может подавать руки насилию. К тому же на Руси исстари ведется добрый обычай, по которому лежачего не бьют. Если б литература позволила себе нарушить этот обычай, она бы унизила себя в общественном мнении, лишилась бы всякого влияния на публику и только возвысила бы преследуемое мнение на степень мученичества… Когда преследуется целое литературное направление, тогда все прочие направления, бывшие с ним в споре, становятся в унизительное положение невольных доносчиков». В этой тираде Громека имел, несомненно, в виду правительственное закрытие на восемь месяцев «Современника» и «Русского слова», последовавшее 19 июня 1862 г. Демократический лагерь не хотел и не мог принять «адвокатских» услуг от Громеки, имея в виду его двойственную политическую биографию, в частности его выступление в 1862 г. против Герцена.
