До «Старого замка» было часа два езды. Этот ресторан считался лучшим на три окрестных городка. Однако Лаура видела, что собеседник не шутит.

– Нет, спасибо. Я не принимаю приглашений от малознакомых мужчин.

– Да ну? Тогда как же насчет вчерашнего? – недоверчиво переспросил Вернон.

– Это была ошибка, мистер Паркинсон, и только.

– Спорить не буду. – Вернон Паркинсон широко улыбнулся, и улыбка его заключала в себе прямо-таки смертоносный заряд обаяния. – Вообще-то я пришел извиниться.

– За что?

– За вчерашнее.

– О вчерашнем я предпочла бы забыть, если вы не возражаете.

Вернон хотел было что-то сказать, но, видимо, передумал.

– В таком случае, миссис Фортман, заверните мне вот этих рулетиков, и только вы меня и видели.

– Вижу, ты в «Венецианскую гондолу» заезжал, – заметил Джозеф, не сводя глаз с фирменной картонной коробки в руках внука. – А я думал, ты до вечера продрыхнешь.

– Решил вот по счету заплатить.

Вернон налил себе кофе, затем с запозданием снял куртку и полез в буфет за аспирином. Ноющая коленка и похмелье – недурное начало субботы!

– Как там хозяйка?

– Миссис Фортман? – Вернон бросил в рот сразу три таблетки, запил их обжигающе горячим кофе и, стараясь не хромать, доковылял до кухонного столика и плюхнулся на табурет напротив деда.

– Ну да. Как поживает миссис Фортман?

– Отлично поживает. – Такой хладнокровной, такой бесчувственной женщины поискать! Ну как можно отказаться от роскошного ужина при свечах в «Старом замке» в пользу занюханной вечеринки у дурацких патефонщиков? Там же одни старики соберутся. Ну и семейные пары тоже, с детишками. И будут эти вечные домашние салатики и бутерброды с ветчиной.

– Вижу, вчера ночью ты погулял на славу, – недовольно произнес Джозеф. Он открыл коробку и с наслаждением вдохнул аромат имбиря и корицы. – Ммм… да уж, эта женщина стряпать умеет!

– Так угощайся, старый ворчун. И давай выкладывай, из-за чего ты так завелся! – Вернон отхлебнул еще кофе. Недурно было бы подремать часок-другой и, может, лед ко лбу приложить. Тогда он, пожалуй, к вечеру оживет… А тогда почему бы, собственно, не съездить в город и не подыскать девчонку, которой он по душе?

– Да я за тебя, поганца, беспокоюсь, хоть ты того и не заслуживаешь, – фыркнул Джозеф. – Ты хромаешь. А вчера напился в стельку.

– Так ведь пятница же, – пояснил Вернон, отлично понимая, что оправдание звучит неубедительно. Последнее время пьет он исключительно от скуки, а с тех пор, как ему стукнуло тридцать, одного виски с содовой довольно, чтобы обеспечить наутро пренеприятнейшее похмелье. Вернон вздохнул и виновато развел руками. – Больше не буду.

– Хотелось бы верить. – Дед с аппетитом умял рулетик с кремом, облизнулся и потянулся за вторым. – И хотелось бы, чтобы ты наконец остепенился.

– Это я уже слышал.

– И еще. Разве я не советовал тебе оставить миссис Фортман в покое?

Вернон решил, что настал самый подходящий момент запихнуть в рот кремовый рулетик. Энергично двигая челюстями, он кивнул, давая старику понять, что да, вполне с ним согласен, мысль неплохая. И, проглотив, добавил:

– Здесь я с тобой спорить не буду.

– Поздно, – мрачно ухмыльнулся Джозеф. – Я поговорил с твоими тетушками. Со всем выводком.

Вернон поперхнулся, откашлялся и в ужасе воззрился на родного деда, который, как ни в чем не бывало, поглощал третий рулетик и глядел на внука безо всякого сочувствия.

– Агата с Лавинией полностью со мной согласны: тебе нужна жена. И Гермиона с Беренгарией любезно согласились помочь.

Вернон вспыхнул, запихнул в рот еще один рулетик и слизнул с пальцев крем. В висках стучало, в голове царил настоящий хаос.

– Черт подери, дед, да не собираюсь я жениться! Тем более на Лауре Фортман. – В воображении его до сих пор роятся соблазнительные картины любовных игр под кухонным столом, но из этого отнюдь не следует, что он окончательно спятил и охотно подпишет пожизненное обязательство! Чувствуя позывы к тошноте, Вернон отхлебнул еще кофе. – Я с этой женщиной едва знаком.

– Вчера ты забыл под столом свои трусы.

– Что?! – Вернон собрался уже изобразить полнейшее неведение, но передумал: а то старик, чего доброго, предъявит вещественное доказательство.

– Так что я предположил, что эту женщину ты знаешь довольно близко. – Джозеф утер губы тыльной стороной руки. – Или, может, ты взял в привычку шастать по дому в чем мать родила?

Отпираться было бесполезно. Вернон решил, что лучшая политика – молчание, но под гневным взглядом деда окончательно стушевался.

– Я… не сдержался, – пробурчал он. – Все как-то само собой вышло.

– Сегодня вечером ужин в клубе любителей граммофонов. Возьмешь на себя благотворительную лотерею.

– Но, дед…

– И будешь вести себя как настоящий джентльмен. Я знаю, ты это отлично умеешь. А если там будет миссис Фортман, ты обойдешься с ней уважительно, безо всяких там глупостей. Это тебе не какая-нибудь там подружка на уик-энд.

– По-моему, идея не из лучших. – Вообще-то в дедовом плане были и приятные стороны. Так он, Вернон, снова увидится с Лаурой да и от попреков старика избавится. Кроме того, появившись перед этой женщиной в качестве этакого респектабельного, уважаемого члена сообщества, он даст Лауре понять, как много она теряет, отвергая его ухаживания. Вернон представил себе атласные, округлые бедра красавицы итальянки. – Сдается мне, я ей не нравлюсь.

– Ничего, привыкнет, – пообещал Джозеф, снова запуская руку в коробку с рулетиками. – Я уже все решил. В нашей семье именно такой женщины и недостает.

– Мама, а вон тот дядя! – весело закричала Виолетта, дергая мать за рукав и указывая на высокого красавца конезаводчика, занявшего позицию у лотерейного столика.

Жизнь устроена несправедливо, вздохнула Лаура. Она-то надеялась избавиться от унизительных воспоминаний о вчерашней ночи, даже пошла с детьми на респектабельнейшую вечеринку в городе – так ведь нет же! Вернон Паркинсон тут как тут, стоит себе и лотерейные билетики продает. И улыбается своей неотразимой улыбкой, способной свести с ума и монахиню! А вон на столе и приз – не то старое, потрепанное седло, не то дохлая кошка. Сквозь толпу не видать, а приподняться на цыпочки и посмотреть поверх голов – еще чего не хватало! – В самом деле он, – кивнула Лаура дочке. Она крепко держала детишек за руки, чтобы, не дай Бог, не потерялись в суматохе. На столе прямо перед нею красовалось огромное блюдо имбирного печенья, каждое с дыркой посередине и сделано по форме патефонных пластинок. Лаура накрыла блюдо блестящим целлофаном и украсила всю конструкцию огромным серебристым бантом. Престарелая председательница клуба поставила блюдо в центр столика и долго и пространно благодарила гостью за столь ценный вклад.

– Что за дядя? – требовательно осведомился Паоло, вертя головой во все стороны.

– Он вчера с нами кораблики раскрашивал, – пояснила более наблюдательная сестра, указывая на Вернона. И как это дети способны узнать хоть кого-нибудь в такой толпе! – Вон он, вон!

– Можно, я ему кораблик подарю? – Паоло вытащил из кармана смятую картинку и потянул мать к лотерейному столику. Но Лаура оказалась сильнее – и сообразительнее.

– Давайте-ка сначала поужинаем, – предложила она, увлекая детишек в противоположном направлении.

Они обогнули длинный стол, заваленный товарами для благотворительного базара – бумажными веерами, гирляндами, вышитыми салфеточками и прочей дребеденью, – и присоединились к длинной очереди, выстроившейся перед буфетом. В воздухе разливался аппетитный аромат ветчины и бобов. Мимо проходили гости с тарелками, доверху нагруженными индейкой, макаронами с сыром, салатами и булочками.

– Есть хочу, – сообщила Виолетта, провожая взглядом очередную тарелку.

– Я тоже, – эхом подхватил Паоло, высвобождая ладошку из руки матери.