3 Герой известен, и не нов предмет; Тем лучше: устарело всё, что ново! Кипя огнем и силой юных лет, Я прежде пел про демона иного: То был безумный, страстный, детский бред. Бог знает где заветная тетрадка? Касается ль душистая перчатка Ее листов — и слышно: c'est joli ?..[10]Иль мышь над ней старается в пыли?.. Но этот чорт совсем иного сорта — Аристократ и не похож на чорта. 4 Перенестись теперь прошу сейчас За мною в спальню: розовые шторы Опущены, с трудом лишь может глаз Следить ковра восточные узоры. Приятный трепет вдруг объемлет вас, И девственным дыханьем напоенный Огнем в лицо вам пышет воздух сонный; Вот ручка, вот плечо, и возле них На кисее подушек кружевных Рисуется младой, но строгий профиль… И на него взирает Мефистофель. 5 То был ли сам великий Сатана Иль мелкий бес из самых нечиновных, Которых дружба людям так нужна Для тайных дел, семейных и любовных? Не знаю! Если б им была дана Земная форма, по рогам и платью Я мог бы сволочь различить со знатью; Но дух — известно, что такое дух! Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух — И мысль — без тела — часто в видах разных; (Бесов вобще рисуют безобразных.) 6 Но я не так всегда воображал Врага святых и чистых побуждений. Мой юный ум, бывало, возмущал Могучий образ; меж иных видений, Как царь, немой и гордый, он сиял Такой волшебно-сладкой красотою, Что было страшно… и душа тоскою Сжималася — и этот дикий бред Преследовал мой разум много лет. Но я, расставшись с прочими мечтами, И от него отделался — стихами! 7 Оружие отличное: врагам Кидаете в лицо вы эпиграммой… Вам насолить захочется ль друзьям? Пустите в них поэмой или драмой! Но полно, к делу. Я сказал уж вам, Что в спальне той таился хитрый демон. Невинным сном был тронут не совсем он. Не мудрено: кипела в нем не кровь, И понимал иначе он любовь; И речь его коварных искушений Была полна: ведь он недаром гений! 8 «Не знаешь ты, кто я — но уж давно Читаю я в душе твоей; незримо, Неслышно говорю с тобою, — но Слова мои, как тень, проходят мимо Ребяческого сердца, — и оно Дивится им спокойно и в молчанье, — Пускай! Зачем тебе мое названье? Ты с ужасом отвергнула б мою Безумную любовь — но я люблю По-сво́ему… терпеть и ждать могу я, Не надо мне ни ласк, ни поцелуя. 9 «Когда ты спишь, о ангел мой земной, И шибко бьется девственною кровью Младая грудь под грезою ночной, Знай, это я, склонившись к изголовью, Любуюся — и говорю с тобой; И в тишине, наставник твой случайный, Чудесные рассказываю тайны… А много было взору моему Доступно и понятно, потому Что узами земными я не связан, И вечностью и знанием наказан… 10 «Тому назад еще немного лет Я пролетал над сонною столицей. Кидала ночь свой странный полусвет, Румяный запад с новою денницей На севере сливались, как привет Свидания с молением разлуки; Над городом таинственные звуки, Как грешных снов нескромные слова, Неясно раздавались — и Нева, Меж кораблей сверкая на просторе, Журча, с волной их уносила в море. 11 «Задумчиво столбы дворцов немых По берегам теснилися, как тени, И в пене вод гранитных крылец их Купалися широкие ступени; Минувших лет событий роковых Волна следы смывала роковые, И улыбались звезды голубые, Глядя с высот на гордый прах земли, Как будто мир достоин их любви, Как будто им земля небес дороже… И я тогда… я улыбнулся тоже. 12 «И я кругом глубокий кинул взгляд И увидал с невольною отрадой Преступный сон под сению палат, Корыстный труд пред тощею лампадой, И страшных тайн везде печальный ряд; Я стал ловить блуждающие звуки, Веселый смех и крик последней муки: То ликовал иль мучился порок! В молитвах я подслушивал упрек, В бреду любви — бесстыдное желанье; Везде — обман, безумство иль страданье! 13 «Но близ Невы один старинный дом Казался полн священной тишиною. Всё важностью наследственною в нем И роскошью дышало вековою; Украшен был он княжеским гербом; Из мрамора волнистого колонны Кругом теснились чинно, и балконы Чугунные воздушною семьей Меж них гордились дивною резьбой; И окон ряд, всегда прозрачно-темных, Манил, пугая, взор очей нескромных. |
