Какая поразительная женщина, эта Виктория Генри… Ее низкий грудной голос, волнующий и влекущий, словно таил в себе нечто загадочное. А полные, чувственные губы… Она всегда говорила так, будто пробовала слова на вкус. Золотистые локоны небрежно ниспадали на плечи роскошными волнами. По собственному высказыванию писательницы, она страстно любила своего мужа Нормана. И каждый раз, когда Норман слышал это, он ощущал щемящую тоску: ему казалось, что это его Виктория называет своим мужем, а ее глаза с экрана телевизора смотрят прямо на него.

За последние пять лет восхождения к славе Виктории и Нормана Генри он видел все интервью с ней, правда, ее знаменитого соавтора ни разу. Виктория признавалась, что мужская половина их творческого союза многие годы занимается секретной работой и предпочитает оставаться в тени.

— Размышляешь о том, что скажешь прекрасной Виктории? — внезапно спросил Майкл. — Я видел ее несколько дней назад в ночной телепрограмме, знаешь, в такой комнате, убранной под зимний сад, где все сидят и рассказывают о том, чем кормят своих кошечек или старенького пса Максика.

Норман взглянул на своего напарника. Иногда, в минуты, подобные этой, Майкл, с которым их связывала четырнадцатилетняя дружба, обнаруживал осведомленность большую, чем следовало. Норман вытащил из кармана потрепанный детектив, но в темноте не удалось разглядеть ничего, кроме расплывчатого контура на обложке.

— Ты действительно собираешься пойти в книжный магазин и получить автограф на этом раритете у известной писательницы? — спросил Майкл. — Для этого ты и нацепил новый костюм?

Норман усмехнулся. Да, отправляясь сюда, на побережье, он, старший агент, облачился в элегантный вечерний костюм и вооружился… детективным романом. И то сказать, им предстояло самое обычное наблюдение. Поэтому никакого оружия! Все, что от них требовалось, — увидеть лицо, услышать голос, найти любую зацепку, позволяющую опознать таинственного человека, который руководил разветвленной сетью незаконной торговли оружием. Рука Нормана невольно потянулась туда, где должна была быть кобура: как беззащитно все-таки чувствуешь себя без пистолета.

— Тебе никогда не говорили, почему все полицейские в фильмах носят пиджаки с подбитыми ватой плечиками? Для того чтобы скрыть кобуру, парень, чтобы скрыть кобуру. Ладно, — добродушно добавил Майкл, — давай-ка прекратим разговоры. Будем надеяться, что маленький спектакль разыграется довольно скоро, и ты еще успеешь встретиться с лучшей половиной писательской парочки.

— Ну, встреча состоится только завтра, и я рассчитываю увидеть их обоих.

Какое-то время тишину нарушал лишь плеск воды под днищами катеров у причала.

— Ну, вот и они, — прошептал Майкл.

По направлению к агентам, затаившимся в укрытии, крадучись и постоянно озираясь, шел мужчина.

— А этот тип одет, как и подобает торговцу оружием. — Норман поделился своим предположением t Майклом, чья широкая усмешка на мгновение блеснула во мраке.

Тот попытался развить его мысль:

— Ну да, свитер, который носят коммандос, морские брюки и крепкие ботинки, наверняка с теплыми носками — элегантный костюмчик для бандита.

Мужчина остановился перед одним из катеров. Даже в темноте было заметно, что он силен. Вряд ли этого человека заставила заниматься опасным промыслом нужда, подумал Норман. Скорее он из тех отчаянных смельчаков, которым по душе риск. А может, его интересуют только деньги?

— Игра пошла, — почти беззвучно произнес Майкл.

На противоположном конце пирса стоял еще один человек. Можно было разглядеть лишь его серебристо-седые волосы и длинное пальто. Норман нахмурился. Торговали оружием преимущественно молодые люди, и седина могла означать только одно — перед ними главарь.

— Не думаю, что он собирается отправиться в путешествие, — прошептал Майкл, подтверждая догадку Нормана.

Седой медленно направился к мужчине, который освобождал от хлопающего на ветру брезента низкую рубку катера и не мог слышать приближающихся шагов. И когда седой схватил его за плечо, тот в страхе отскочил в сторону.

Тень по-прежнему скрывала от агентов лицо главаря, и Норману очень хотелось, чтобы он повернулся к ним.

Майкл, по-видимому, думал о том же, потому что прошептал:

— Ну же, парень, давай!

Хотя старший из мужчин из-за шума волн, бьющих о борт катера, не мог расслышать слов Майкла, он резко обернулся. На мгновение, показавшееся бесконечным, его лицо осветилось дальним уличным фонарем возле автостоянки, что примыкала к пирсу. Седые брови сомкнулись у переносицы, а губы вытянулись в ровную жесткую линию, слишком хорошо знакомую Норману.

— Что за…? — невольно вырвалось у Майкла. В сыром воздухе голос прозвучал так, будто на темной полуночной кухне со звоном разбился стакан.

Норман пнул напарника, но было уже поздно.

Седой направился к ним не спеша, без всякой опаски.

Мысли в голове Нормана смешались — к агентам приближался Джеймс Уолтон, не кто иной, как их начальник, возглавлявший оперативный отдел.

Нет, тут же подумал Норман, не может быть, чтобы это был Джеймс — человек, который учил меня, помогал, заставлял находить малейшую возможность обезвредить преступников.

И все же его шеф был здесь, достаточно близко для того, чтобы разглядеть в свете уличного фонаря. Его старческая рука твердо держала пистолет, черный глаз которого уставился прямо в сердце Нормана.

— Как это неприятно, джентльмены, — медленно произнес Уолтон.

— Так оно и есть, — согласился Норман. Майкл слегка выдвинулся вперед.

— Какого черта вы здесь делаете?

Норман не смел, отвести глаз от шефа, хотя ему хотелось обернуться и посмотреть на Майкла. Он, что, так до сих пор и не понял, почему здесь оказался их начальник? Но когда ствол пистолета начал перемещаться в сторону друга, все стало ясно. Майкл намеревался ввести в заблуждение Джеймса, притворившись, что ни о чем не догадывается, но его тактика не сработала.

— Не корчи из себя героя, Майкл. Почему вы не послушались меня и отправились на побережье?

— Ладно, — сказал Норман. — Думаете, мы собирались вас задерживать? Или вы хотите нас убить?

Они надеялись притупить бдительность шефа и разоружить его, а если это не удастся, то хотя бы столкнуть в воду. Норман уже проклинал свое донкихотство, заставившее уговорить Майкла не брать с собой оружие.

— Верно и то, и другое, — ответил Уолтон. — Но это к делу не относится. Вы здесь. И вы видели меня. Теперь у меня нет выбора.

— Ну, выбор у вас достаточно большой, — ответил Норман с усмешкой, о фальши которой знали только Мэри да, пожалуй, Майкл. — Вы ведь могли зайти сюда случайно. Кто узнает? А мы бы вас не выдали. — Ствол пистолета снова был направлен на грудь Нормана. — С другой стороны, — продолжал он, — вы, конечно, можете убить нас. Это куда престижней: сесть не за грязные, но мелкие делишки, а за убийство.

— У тебя всегда был ядовитый язык, Норман, — сказал Уолтон. На его лице появилось печальное выражение. — Сожалею. Когда-то мне это даже нравилось.

Слова шефа почему-то напомнили Норману, как перед самой смертью Мэри сказала, что за время ее болезни он стал менее язвительным, но он отбросил это воспоминание.

На мгновение взгляды Нормана и Майкла встретились. Они понимали друг друга молча. Четырнадцать лет они вместе преследовали нарушителей, играли в футбол, пили холодный кофе. Им уже не нужны были слова.

Норман снова отступил туда, где стоял до появления Уолтона.

— Ну, что? — спросил он, стараясь не замечать направленный на него пистолет, о нем позаботится Майкл. Все в порядке. Мы вас не видели и этого парня на пляже тоже.

Шеф ответил им холодной улыбкой, от которой мороз пошел по коже.

— Идите, — сказал Норман и вдруг пронзительно свистнул.

Как он и ожидал, шеф вздрогнул и слегка пригнулся. В этот момент, словно прочитав его мысли, Майкл кинулся к Уолтону, стараясь выбить пистолет.