— Черта с два ты не знаешь, — сказал я и повернулся к Смиту. — Джордж!
— В чем дело, капитан? — Слепой повернулся ко мне своим одутловатым, еще не утратившим экстатического выражения лицом.
— В беседах с вашим другом когда-нибудь затрагивалась тема лошадок?
— Лошадок? Вы, вероятно, имеете в виду непарнокопытных, которые…
— Да нет, других. Тех, на которых качаются. Так вы говорили о них?
— Впервые слышу о таких лошадках.
— Ну как же! Ведь были у вас в детстве игрушки!
— Были, конечно, — вздохнул Смит. — Но не те, что вы думаете. Я ведь уже родился слепым, и потому игрушки мои были особого рода.
— Капитан! — сердито встряла Сара. — Ваше поведение нелепо! К чему вся эта подозрительность?
— К чему? — вскипел я. — Вам растолковать? Могу.
— Знаю, знаю, знаю, — упредила она мои объяснения. — Подозрительность и еще раз подозрительность — вот что спасало вас не раз.
— О благородная леди! — воскликнул вдруг Доббин. — Поверьте мне, прошу вас! То, что появляется после захода солнца, действительно крайне опасно! Умоляю и заклинаю! Вы должны отправиться с нами! Чем скорее, тем лучше! Я категорически настаиваю на этом!
— Тук! — решительно сказала Сара. — Полезайте наверх и начинайте сгружать вещи.
Распорядившись, она повернулась ко мне с воинственным видом.
— Не будет ли каких-то возражений, капитан?
— Нет, мисс. Это ведь ваш корабль, и деньги — тоже ваши. Кому, как не вам, заказывать музыку.
— Потешаетесь?! — свирепо вскричала она. — Вы только и знаете, что потешаться надо мной! И не считаться с моим мнением!
— Вас сюда доставили? — холодно осведомился я. — Доставили. И так же доставят обратно, согласно условиям сделки. Если, конечно, вы не ухитритесь сделать эту работу невыполнимой.
Сказав так, я тут же пожалел об этом. Все-таки мы были далеко от дома, на неведомой планете. Тут нужно держаться вместе, а не затевать свар. Тем более, она действительно права — мое поведение было нелепым… Выглядело нелепым, поправил я себя. Было же — абсолютно логичным по сути. Потому что, когда попадаешь в такое местечко, нужно быть начеку. Я перебывал на множестве незнакомых планет, и нюх мой не раз спасал мою голову. Сара, конечно, тоже кой-чего повидала, но при ней всегда было целое экспедиционное войско — я же был сам по себе…
Тук уже вскарабкался наверх, предварительно подоткнув свою сутану, и теперь подавал Саре многочисленные сумки и тюки. Стоя на одной из ступенек, она осторожно скидывала все к основанию трапа. В чем-в чем, а в лености упрекнуть эту особу было невозможно. Если она не работала наравне с другими, то работала больше их.
— Ладно, — сказал я лошадкам. — Вьючные — ко мне. Принимай поклажу. Как вы это делаете, кстати?
— К сожалению, — виновато ответил Доббин, — у нас нет рук. И всю работу придется сделать вам. Уложите груз на спины лошадок — тех, что без седла, и для надежности прихватите ремнями.
— Просто гениально, — мягко съязвил я. Польщенный Доббин, качнувшись чуть посильней вперед, изобразил поклон.
— Всегда к вашим услугам.
Ко мне приблизились четыре лошадки, и я тут же — с помощью Сары, к этому времени освободившейся, — принялся их нагружать. Когда спустился Тук, все было готово.
Солнечный диск, уже надкушенный самыми высокими башнями, опускался за город. Оно было чуть желтее земного, здешнее солнце, и, вероятно, представляло собой обычную звезду класса К. Бортовой компьютер наверняка уже исследовал этот объект, как и саму планету, вдоль и поперек. И недоумевал теперь, отчего же никто не интересуется данными об атмосфере, химическими характеристиками и многим прочим. Я интересовался, конечно. Я давно изучал бы все это, если бы не нахрапистость местных жеребцов. Несколько успокаивала мысль о том, что, вернувшись сюда утром, я заполучу, наконец, вожделенный листочек с данными — но успокаивала она недостаточно. Не нравилось мне все это, не нравилось…
— Доббин! — сказал я. — О какой такой опасности, собственно, речь? Чего конкретно нам следует остерегаться?
— Этого я не могу сказать, поскольку сам не понимаю. Но уверяю вас, что…
— Да ладно уж… — Я досадливо махнул рукой.
Тук, пыхтя и отдуваясь, помогал Смиту взгромоздиться на одну из лошадок. Сара уже была в седле и, демонстрируя свою безупречную осанку, привычно предвкушала очередное захватывающее приключение — амазонка с берданкой.
Я скользнул взглядом по арене посадочного поля — к городу, по-прежнему не подававшему признаков жизни. Солнце медленно съезжало вниз, и полоса тени, отбрасываемой его стенами, становилась все шире. Некоторые из зданий уже стали черными, но ни в одном из них не было видно зажженных окон. Куда же подевались обитатели города? А также гости, между прочим… Ведь прилетел же кто-то на этих кораблях, белеющих, словно призрачные надгробия!
— Не соблаговолит ли сэр оседлать меня? — подал голос Доббин. — Наше время на исходе!
В воздухе все явственней ощущалась прохлада, а в сердце закрадывался страх. И я не понимал его причины. То ли он был связан с самой неуютностью места, похожего на западню — то ли пугало это полное отсутствие жизни… Правда, лошадок никак нельзя было рассматривать в качестве неодушевленных предметов…
Сняв с плеча лазерное ружье и крепко сжав его в руке, я вспрыгнул на Доббина.
— Оружие вам здесь не понадобится, — неодобрительно заметил тот.
Я оставил реплику без ответа. Каждый тут будет соваться в мои дела, черт побери.
Кавалькада двинулась в сторону города. Это была удивительная езда. Нас не качало и не подбрасывало. Мы просто скользили по некой синусоиде.
А город все не приближался. Деталей, во всяком случае, по-прежнему нельзя было рассмотреть. Мы находились, как я понял, в гораздо большем удалении от него, чем это виделось поначалу. Куда внушительней оказались и размеры посадочного поля.
— Капитан!! — послышался отчаянный крик. Я обернулся.
— Корабль! — вопил Тук. — Наш корабль! Они что-то с ним делают!
Эти неведомые «они» действительно что-то делали. Рядом с кораблем стоял несуразной формы механизм. Он был похож на пухлую букашку с длинной и тонкой шеей, увенчанной головкой — с булавочную. Струйка не то дыма, не то тумана тянулась изо рта букашки к кораблю, который мало-помалу превращался в еще один белый памятник.
Истошно закричав, я изо всех сил натянул поводья, но Доббин как ни в чем не бывало несся вперед. Будто осаживали не его, а скалу.
— А ну-ка, стой! — взревел я. — Возвращаемся!
— Нельзя, сэр, — ответил Доббин ровным голосом. — Некогда. Нам нужно поскорей укрыться в городе.
— Да есть же время, есть, черт побери! Вскинув ружье и направив дуло между кончиками ушей моей норовистой лошадки, я крикнул спутникам, чтоб зажмурились, и нажал курок.
Яркий лазерный луч, отраженный грунтом, ослепил даже сквозь веки. Доббин вздыбился подо мной, закрутился волчком, едва не касаясь мордой хвоста, и, когда я открыл глаза, мы уже направлялись назад к кораблю.
— Теперь мы все умрем, — стонал Доббин. — И виноваты в этом будете вы, безумное создание.
Я оглянулся. Лошадки покорно следовали за нами. Доббин, видно, был у них за главного. Они, не раздумывая, бросались за ним, куда бы тот ни повернул… То место, куда ударил луч, не было отмечено дымящейся лункой, обычной в таких случаях. Выстрел не оставил на грунте даже царапины! Сара ехала, закрыв рукою глаза.
— С вами все в порядке? — спросил я ее.
— Вы ненормальный дурак!
— Но я же предупредил вас! Нужно было всего лишь зажмуриться!
— Предупредил он… Крикнул и сразу стрелять… Мы даже не успели ничего понять!
Она наконец опустила руку, и глазки ее вполне исправно метнули в меня заряд злости. Ничего с ней не случилось, просто она не могла упустить такую прекрасную возможность поскулить.
Букашка, между тем, бросив опрыскивать корабль, уже неслась прочь. У нее наверняка были колеса или что-то вроде — уж очень резво она улепетывала, вытянув вперед свою непомерно длинную шею.
