Нас, вампиров.
В пыльном проеме мелькнула невысокая угловатая фигура (робкий зеленоватый сполох) - и я расслабился. Если бы я был человеком, я бы вытер пот со лба. И я действительно, спрятав пистолеты, провел по лбу тыльной стороной ладони. Вот только кожа осталась сухой: мертвые не потеют. За двадцать три года я хорошо усвоил эту истину - но привычка все равно осталась.
Ну и черт с ней, с привычкой.
Привлеченный сейфовым скрипом мальчишка испуганно озирался, и я подумал, что минуту назад сам выглядел точно так же. Только он ничего не видел в темноте, а я - видел.
- Кто тут? - испуганно выдавил паренек и на всякий случай вытащил из кармана нож-«выкидушку».
Я рассмеялся.
- Хреновый у тебя ножик, парень. Китайская штамповка. Спрячь лучше, не позорься.
Как и следовало ожидать, парнишка сделал все точь-в-точь наоборот: поспешно выщелкнул лезвие и замахал своим ножиком влево-вправо.
- Не подходи! - взвизгнул он.
- Фильмов насмотрелся, - констатировал я и потянулся к выключателю. - Ну куда ты машешь, я же здесь!
И вышел из темноты во вспыхнувший тусклый круг света от пыльной лампочки, чтобы он мог меня увидеть.
Увидел.
Попятился, выставив нож перед собой.
- Ну, и что дальше? - поинтересовался я.
- Вы… ты чего тут делаешь?
- А ты?
- Это наш подвал!
- Это ты так думаешь, - опроверг я его притязания.
- Вот я сейчас ребят позову…- неуверенно протянул он.
- Ребят - это хорошо, - одобрил я. - А то тебя одного мне, пожалуй, маловато будет. Я сегодня голодный.
Это была почти правда. Я действительно проголодался. Но… он - не мой «клиент».
- Чего? Ты - чего?
- Голодный я, говорю, - пояснил я и широко улыбнулся, продемонстрировав ему клыки.
Когда панический топот ног стих, я направился к другому выходу. Попугал - и хватит. Все равно ему никто не поверит. Впрочем… теперь уже действительно - все равно . «Nothing else matters». По нашему следу идет Бессмертный Монах. Если Генрих не врет, он находил наших всегда и везде. Находил и убивал. Редко кому удавалось от него скрыться. Сам Генрих тоже знал о Монахе только по рассказам других; и в первую очередь - своего Отца.
Моя «посмертная» жизнь стремительно рушилась, все летело под откос… «А может, это и к лучшему?» - вдруг подумал я, и внутри что-то сладко екнуло, в предвкушении неизбежного, страшного - но при этом такого манящего, желанного…
Я помнил это чувство.
Впервые я ощутил его, когда понял, кто такой Генрих на самом деле, но изменить ничего уже было нельзя - я умирал, зная, что со мной будет, что это не конец…
И потом, когда я лежал в гробу, уже очнувшийся, но еще не в силах пошевелиться, а собравшиеся в моей квартире дальние родственники деловито обсуждали, как со мной поступить: кремировать или похоронить так? А я лежал и ничего не мог сделать!
Хорошо, что хоронят только на третий день…
Ну а в третий раз… в третий раз это была Она.
ГЛАВА I
NOTHING ELSE MATTERS
Trust I seek and I find in you
Every day for us something new
Open mind for a different view
And nothing else matters.
(«Metallica», 1991)
1
Это неправда, что у вампиров не бывает друзей. У меня, например, они есть. И не только среди таких же неприкаянных покойников, как я сам. Среди живых - тоже. В том числе и тех, кто знал меня еще при жизни. Как это может быть? - спросите вы. - Они что, в гробу меня не видели? Видели они меня в гробу, видели - ну и что? Трудно, что ли, было списать все на летаргию? Трудно, что ли, было обаятельно (без клыков, Боже упаси!) поулыбаться, где надо, сунуть кому надо «на лапу» - и «воскреснуть» официально?
Нет, конечно, проблем хватало. Днем мне на улицу ходу нет, а вечером все похоронные конторы, ЗАГСы, паспортные столы, отделения милиции, ЖЭКи и т. д. закрываются, так что пришлось изворачиваться, выписывать доверенности, давать взятки, а иногда и рисковать своим посмертным существованием - и все же за пару месяцев я все уладил, хотя крови эти паразиты из меня попили немало! Но я на них тоже отыгрался, и попил их крови - уже в буквальном смысле. Так что в итоге парой наиболее закоренелых бюрократов стало меньше.
Только все это были еще цветочки. Те самые, которые поначалу приносят на могилу. (Извиняюсь за черный юмор, но какой еще юмор может быть у вампира?)
Самое худшее было не это. Я до сих пор не знаю, какое проклятие для вампира худшее: совесть или скука? Наверное, все-таки совесть. По крайней мере, поначалу больше всего досаждала именно она. (Может, это я такой неправильный вампир?)…Или все-таки скука? Со скукой, конечно, можно как-то бороться, притворяясь живым, занимаясь тем же, что и раньше: книги, музыка, фильмы, долгий, едва ли не до утра, треп с друзьями, анекдоты, карты, женщины… О, да, женщины! Я находил в этом какое-то извращенное, садистское удовольствие: знали бы они, с кем ложатся в постель!…
Некоторые из моих партнерш обращали внимание на мои холодные руки, но я неизменно отшучивался: «Они и при жизни такие были!»; при этом я нагло врал: при жизни мои руки были куда теплее!
А потом, во время очередной бурной ночи, на меня нашло затмение, и очнулся я в окровавленной постели, и завыл от бессилия, глядя на разорванное горло и остановившиеся глаза еще недавно так страстно целовавшей меня женщины…
Совесть… Кто не был в моей шкуре, тот не знает, что это такое! Неоднократно я пытался наложить на себя руки, но всякий раз внутри меня поднималась властная темная волна, отшвыривавшая меня назад от той грани, за которой ждали покой и забвение. Генрих был прав: вампиры неспособны покончить с собой. Так что мне оставалось жить (если только посмертное существование можно назвать жизнью), мучиться от сознания того, что я - убийца, монстр, чудовище, оживший кошмар, бродячий труп, гнусный кровосос, урод гофрированный… как я только себя не называл в припадке самобичевания! - и продолжать убивать. Я ничего не мог с этим поделать!
Что? Выпивать человека не до конца? Оставлять в живых?
Ха- ха три раза! Не бывает!
…Почему?
Не спешите. Всему свое время.
Генрих при очередной нашей встрече объяснил, что лет за двадцать-тридцать это пройдет: я привыкну и стану воспринимать людей не как равных себе существ, а как обычный скот, который изначально предназначен на убой. Успокоил, называется! Тем, кому я разрываю горло, от этого не легче…
Кое- что я все же придумал. Так что в скором времени в городе заговорили о жестокой разборке между криминальными группировками, в результате которой то один, то другой местный мафиозо отправлялся в мир иной, а милиция не очень-то спешила искать убийц.
Так что отделу по борьбе с организованной преступностью я существенно помог и продолжал помогать в меру моих скромных сил до сих пор.
Правда, теперь местные «авторитеты» заметно улучшили конспирацию, и мне все больше попадалась мелкая сошка. В общем, я успешно вел борьбу с преступностью; кое-кто из перепуганных доморощенных гангстеров уже сам спешил отдаться в руки закона, дабы не разделить участь своих коллег. В итоге «криминогенная обстановка в городе значительно улучшилась» - как заявил начальник областного управления на одном из совещаний. Это, само собой, меня, как честного гражданина (пусть и вампира) не могло не радовать - но, с другой стороны, кушать-то хочется! Хотя на мой век отребья хватит. Они как тараканы: не успеешь одних схарчить - глядь, уже новые объявились! Иногда даже противно становится грызть всех этих моральных уродов, но зато совесть потом почти не мучает…
Почти?
