Но этот эпизод ничего общего с действительностью не имеет. У Колчака не было начальника дивизии (или командующего омской группировкой) по фамилии Воскресенский, и ни один генерал с такой фамилией не погиб ни 7 ноября 1919 года, ни в близкие к этой дате дни. Был только один генерал-майор Владимир Воскресенский. Однако он никак не мог погибнуть 7 ноября 1919 года, поскольку 11 ноября того же года был назначен командующим артиллерией Читинского военного округа, за тысячи километров от Омска, а в мае — июле 1920 года находился на излечении в Харбине. Правда, по некоторым данным, в 1945 году генерал Воскресенский был захвачен в Харбине советскими войсками, а в 1946 году то ли расстрелян, то ли умер в лагере.
Существует версия, что Рокоссовский, а вслед за ним Кардашов просто спутали фамилию генерала. Будто бы речь идет о генерал-майоре Вознесенском, начальнике 15-й Омской Сибирской стрелковой дивизии. Однако генерала с такой фамилией в колчаковской армии тоже не было. Был полковник Николай Саверьянович Вознесенский, закончивший Первую мировую войну подполковником, в 1918 году командовавший в Омске 1-м Степным полком, а в мае 1919 года возглавивший 15-ю Омскую Сибирскую стрелковую дивизию. По утверждению радиосводки советского агентства РОСТА от 9 ноября 1919 года, он был зарублен в бою 7 ноября в бою южнее станции Мангут. Согласно сообщению газеты «Красный Урал» от 14 ноября 1919 года и радиосводки РОСТА от 7 ноября, в 12 километрах северо-восточнее станции Мангут был захвачен в плен 59-й Саянский полк 15-й Сибирской дивизии вместе со штабом дивизии, причем начальник дивизии, отказавшийся сдаться, был расстрелян на месте. Отметим, что деревня Караульная (в дальнейшем село Караульное), где был ранен Рокоссовский, находится не к югу, а к северо-востоку от станции Мангут, так что он, в принципе, мог убить 7 ноября полковника Вознесенского.
Кстати сказать, начальником 15-й дивизии вплоть до 22 февраля 1920 года был генерал-майор Иннокентий Семенович Смолин, который мирно умер на Таити в 1973 году. Однако, поскольку с мая 1919 года Смолин одновременно командовал 3-м Степным Сибирским армейским корпусом, полковник Вознесенский мог быть его заместителем по 15-й дивизии.
Нельзя также исключить, что весь этот героический эпизод добавил в мемуары маршала уже после его смерти кто-то из редакторов.
В справке о ранении, выданной 15 декабря 1919 года командиру 2-го Уральского кавалерийского дивизиона Константину Рокоссовскому врачом Юрковым 15 декабря 1919 года, указывалось, что он был ранен в деревне Караульная Ишимского уезда Тобольской губернии револьверной пулей в плечо правой руки. Ранение было слепое, в результате была ограничена подвижность верхней части ключицы. Пулю извлекать не стали, ограничившись перевязкой. Эта пуля так и осталась в теле Рокоссовского памятью о братоубийственной Гражданской войне.
Кстати сказать, раз Рокоссовский был ранен в правое плечо, в результате чего подвижность руки была ограничена, он никак не мог зарубить полковника Вознесенского ударом шашки. Ведь Константин Константинович не был левшой. Застрелить полковника, выхватив левой рукой револьвер, он еще мог, а вот зарубить — никак. Так что, по крайней мере, описание конкретных обстоятельств гибели Вознесенского явно вышло из-под пера безвестного редактора, ориентировавшегося на штампы героической романтики советской литературы о Гражданской войне, а не самого Рокоссовского.
В середине 1920 года в карьере Рокоссовского возникли первые сложности. В аттестации, составленной на него по итогам дивизионных учений комиссаром 30-й дивизии Романовым, отмечалось: «К общему делу организации Красной Армии относится как коммунист. Характер мягкий. В работе энергичный. Среди красноармейцев, комсостава и партийных организаций большим авторитетом пользуется. Смелый боевик, показывающий в наступлении пример храбрости… Занимаемой должности не вполне соответствует. Отсутствует умение правильно распределить силы полка… По занимаемой должности оставляет желать лучшего». Возможно, на такую характеристику повлияло ЧП в полку Рокоссовского. В 4-м эскадроне составился заговор из казаков, служивших у белых. В нем участвовали и два поляка, служивших ранее в Польском легионе в Сибири. 60 человек дезертировали и перешли границу Монголии. Не исключено также, что у Рокоссовского возник какой-то конфликт с комиссарами полка и дивизии.
8 августа 1920 года был подписан приказ о перемещении Рокоссовского на должность командира кавалерийского полка в 35-й стрелковой дивизии, также входившей в состав 5-й армии. В начале сентября 1920 года пришел приказ о переброске дивизии на Западный фронт. Рокоссовский просил оставить его в дивизии. Ему хотелось поучаствовать в большой войне. 2 сентября 1920 года начдив 30-й И. К. Грязнов направил телеграмму в штаб 5-й армии: «Комполка 30 кавалерийского тов. Рокоссовский согласно приказа войскам армии № 1254 долженствующий отправиться в распоряжение начдива 35 для вступления в должность комполка 35 кавалерийского, в связи с новым назначением дивизии ходатайствует, как старый доброволец, коммунист польской национальности, об оставлении его в дивизии и отправке с дивизией на Западный фронт. Подтверждая ходатайство тов. Рокоссовского, прошу об оставлении его в кавполку, независимо от командирования на должность комполка тов. Троицкого». На телеграмме имеется карандашная резолюция начальника штаба армии: «Сообщить начальнику 30 стрелковой дивизии, что приказ по армии за № 1254 остается без изменения».
Из этого донесения следовало, что Константин Константинович без всяких сомнений готов был воевать против своих соотечественников. Для него они были «белополяками». Нет сведений, что он испытывал какую-либо рефлексию по поводу того, что ему придется сражаться против соотечественников. Однако инцидент в 4-м эскадроне с участием поляков мог вызвать у командования настороженное отношение к Рокоссовскому. Тем более что советские войска после разгрома под Варшавой безнадежно отступали и планы по формированию польской Красной армии были оставлены. Эта армия, насчитывавшая всего около тысячи человек, так и не вступила в бой и вскоре после отступления из-под Варшавы была распущена. Да и служили там по преимуществу не этнические поляки, а белорусы и евреи. Так что надобность в «коммунистах польской национальности» для советизации Польши в начале сентября уже была не актуальна. Кстати сказать, 30-й дивизии так и не удалось повоевать против поляков. Когда в конце сентября она прибыла в Европейскую Россию, с Польшей уже шли переговоры о мире, и дивизию бросили на врангелевский фронт.
Но повоевать Константину Константиновичу все-таки пришлось. В мае в советское Забайкалье из Монголии вторглась Азиатская конная дивизия барона Р. Ф. Унгерна-Штернберга, которая пыталась овладеть Троицкосавском. 2 июня 1921 года на подступах к городу, в бою с бригадой Азиатской дивизии под командованием генерала Б. П. Резухина, у станицы Желтуринской, в Забайкалье, Рокоссовский контратакой спас от уничтожения пехотный батальон, был тяжело ранен в ногу, но остался в строю до конца схватки. За это его наградили вторым орденом Красного Знамени.
Константин Константинович вспоминал: «В июне 1921 года Красная Армия добивала барона Унгерна на границе с Монголией. У станицы Желтуринская 35-й кавполк, которым я командовал, атаковал прорвавшуюся через нашу пехоту унгерновскую конницу. В этом бою я был ранен второй раз, в ногу с переломом кости». Ранение было пулевое.
В. И. Кардашов писал: «Рана оказалась очень серьезной. Пуля перебила кость. В тот же день, сдав дивизион своему заместителю — Ивану Константиновичу Павлову, Рокоссовский отбывает в госпиталь. Расположен был этот госпиталь все в том же Мысовске. Здесь он пробыл июнь и июль 1921 года…
Рокоссовский, узнав, что городу грозит нападение Унгерна, не стал ожидать приказа или тем более эвакуации, на которую имел полное право. По его требованию медицинские сестры прибинтовывают еще не выздоровевшую ногу к двум палкам, Рокоссовский берет костыли и садится в тачанку. В кратчайший срок из тыловиков и выздоравливающих красноармейцев 35-й стрелковой дивизии и 5-й Кубанской кавалерийской бригады Рокоссовский формирует сводный отряд — около 200 конных и 500 пеших бойцов. Отряд хорошо вооружен, в его распоряжении оказываются даже два орудия. Часть бойцов удается посадить на подводы, и с этим достаточно подвижным отрядом Рокоссовский выступает через хребет Хамар-Дабан, все тот же Хамар-Дабан, навстречу врагу.
