– Но, капитан, поверьте, что…

– Благоволите выслушать меня, а после судите, можно ли обвинять меня в непоследовательности или в сумасшествии.

– Я слушаю вас.

– Господин профессор, вы, как и я, знаете, что человек может находиться под водой, если при нем будет достаточный запас воздуха, нужного для дыхания. При подводных работах водолазы, одетые в водонепроницаемый костюм, с защитным металлическим шлемом на голове, получают воздух с поверхности через специальный шланг, соединенный с насосом.

– Это так называемые скафандры, – сказал я.

– Совершенно верно! Но человек, одетый в скафандр, стеснен в своих действиях. Его связывает резиновый шланг, через который насосы подают ему воздух. Это настоящая цепь, которой он прикован к земле; и если бы мы были так прикованы к «Наутилусу», мы не далеко бы ушли.

– Каким же способом можно избежать такой скованности? – спросил я.

– Пользуясь прибором Рукейроля – Денейруза, изобретенным вашим соотечественником и усовершенствованным мной, вы можете без всякого ущерба для здоровья погрузиться в среду с совершенно иными физиологическими условиями. Прибор этот представляет собой резервуар из толстого листового железа, в который нагнетается воздух под давлением в пятьдесят атмосфер. Резервуар укрепляется на спине водолаза ремнями, как солдатский ранец. Верхняя часть резервуара заключает в себе некое подобие кузнечных мехов, регулирующих давление воздуха, доводя его до нормального. В обычном приборе Рукейроля две резиновые трубки соединяют резервуар со специальной маской, которая накладывается на лицо водолаза; одна трубка служит для вдыхания свежего воздуха, другая – для удаления воздуха отработанного, и водолаз по мере надобности нажимает языком клапан той или другой трубки. Но мне, чтобы выдерживать на дне моря значительное давление верхних слоев воды, пришлось вместо маски надеть на голову, как в скафандре, медный шлем с двумя трубками – вдыхательной и выдыхательной.

– Превосходно, капитан Немо! Но ведь запас воздуха быстро иссякает, и как только процент кислорода упадет до пятнадцати, он становится непригоден для дыхания.

– Разумеется. Но я уже сказал вам, господин Аронакс, что насосы «Наутилуса» позволяют мне нагнетать воздух в резервуар под значительным давлением, а при этих условиях можно обеспечить водолаза кислородом на девять-десять часов.

– Оспаривать это не приходится, – отвечал я. – Хотелось бы только знать, капитан, каким способом вы освещаете себе путь на дне океана?

– Аппаратом Румкорфа, господин Аронакс. Резервуар со сжатым воздухом укрепляется на спине, а этот привязывают к поясу. Он состоит из элемента Бунзена, который я заряжаю натрием, а не двухромистым калием, как обычно. Индукционная катушка вбирает в себя электрический ток и направляет его к фонарю особой конструкции. Фонарь состоит из змеевидной полой стеклянной трубки, наполненной углекислым газом. Когда аппарат вырабатывает электрический ток, газ светится достаточно ярко. Таким образом я могу дышать и видеть под водой.

– Капитан Немо, вы на все мои возражения даете такие исчерпывающие ответы, что я не смею больше сомневаться. Однако, признав себя побежденным касательно аппаратов Рукейроля и Румкорфа, я все же надеюсь взять реванш на ружьях, которыми вы обещали меня снабдить.

– Но ведь это не огнестрельное оружие, – отвечал капитан.

– Стало быть, ружья действуют сжатым воздухом?

– Само собой! И как мог бы я изготовлять порох на борту моего судна, не имея ни селитры, ни серы, ни угля?

– И притом какое огромное сопротивление пришлось бы преодолевать пуле, если пользоваться огнестрельным оружием под водой, в среде, которая в восемьсот пятьдесят пять раз плотнее воздуха! – прибавил я.

– Ну, это не причина! Существует оружие, усовершенствованное после Фультона англичанами Филиппом Кольтом и Бурлеем, французом Фюрси и итальянцем Ланди, снабженное особыми затворами и способное стрелять в таких условиях. Но, повторяю, не имея пороха, я воспользовался сжатым воздухом, которым меня снабжают в неограниченном количестве насосы «Наутилуса».

– Но нагнетенный воздух быстро расходуется.

– Ну что ж! Разве не при мне резервуар Рукейроля? Ведь в случае нужды он выручит меня. А посему достаточно повернуть кран! Впрочем, вы сами увидите, господин Аронакс, что подводные охотники скромно расходуют и кислород и пули.

– Все же мне кажется, что в полутьме, какая царит на дне моря, и при чрезвычайной плотности жидкой среды ружейные пули не попадают в цель на большом расстоянии и не могут быть смертоносными.

– Напротив, сударь! Каждый выстрел из такого ружья несет смерть. И как бы легко ни было ранено животное, оно падает, как пораженное молнией.

– Почему же?

– Потому что эти ружья заряжены не обычными пулями, а снарядом, изобретенным австрийским химиком Лениброком. У меня имеется изрядный запас таких снарядов. Эти стеклянные капсюли, заключенные в стальную оболочку с тяжелым свинцовым дном, – настоящие лейденские банки в миниатюре! Они содержат в себе электрический заряд высокого напряжения. При самом легком толчке они разряжаются, и животное, каким бы могучим оно ни было, падает замертво. Прибавлю, что эти капсюли не крупнее дроби номер четыре и что обойма ружья вмещает не менее десяти зарядов.

– Сдаюсь! – отвечал я, вставая из-за стола. – Мне остается только взять ружье. Словом, куда вы, капитан, туда и я!

Капитан Немо повел меня на корму «Наутилуса». Проходя мимо каюты Неда и Конселя, я окликнул их, и они тотчас же присоединились к нам.

Затем мы все вошли в камеру рядом с машинным отделением, где нам надлежало обрядиться в водонепроницаемые костюмы для предстоящей подводной прогулки.

Камера служила одновременно и арсеналом, и гардеробной «Наутилуса». На стенах, в ожидании любителей прогулок, висело около дюжины скафандров.

При виде скафандров Нед Ленд выразил явное нежелание в них облачиться.

– Послушай, Нед, – сказал я, – ведь леса на острове Креспо – подводные леса!

– Пусть так, – отвечал обманутый в своих ожиданиях гарпунер, поняв, что его мечты о свежей говядине рассыпаются в прах. – A вы, господин Аронакс, неужто вы эту штуку нацепите на себя?

– Придется, Нед!

– Как вам угодно! – сказал гарпунер, пожимая плечами. – Что касается меня, по своей воле я в нее не влезу, разве что поневоле придется!

– Вас никто не неволит, господин Нед, – заметил капитан Немо.

– А Консель рискнет прогуляться? – спросил Нед.

– Куда господин профессор, туда и я, – отвечал Консель.

На зов капитана пришли два матроса и помогли нам одеться в тяжелые непромокаемые скафандры, скроенные из цельных кусков резины. Водолазная аппаратура, рассчитанная на высокое давление, напоминала броню средневекового рыцаря, но отличалась от нее своей эластичностью. Скафандр состоял из шлема, куртки, штанов и сапог на толстой свинцовой подошве. Ткань куртки поддерживалась изнутри подобием кирасы из медных пластинок, которая защищала грудь от давления воды и позволяла свободно дышать; рукава куртки оканчивались мягкими перчатками, не стеснявшими движений пальцев.

Эти усовершенствованные скафандры были гораздо лучше изобретенных в XVIII веке лат из пробкового дерева, камзолов без рукавов, разных морских подводных одеяний – «сундуков» и прочее, столь высоко в свое время превознесенных.

Капитан Немо, богатырского сложения матрос из команды «Наутилуса», Консель и я быстро облеклись в скафандры. Оставалось только надеть на голову металлический шлем. Но прежде чем совершить эту операцию, я попросил у капитана разрешения осмотреть наши ружья.

Мне подали обыкновенное ружье, стальной приклад которого, полый внутри, был несколько больше, чем у огнестрельного оружия. Приклад служил резервуаром для сжатого воздуха, врывавшегося в дуло, как только спущенный курок открывал клапан резервуара. В обойме помещалось штук двадцать электрических пуль, которые особой пружиной механически вставлялись в дуло. После каждого выстрела ружье автоматически заряжалось.