Они были последними.

Люди сели на камень, чтобы немного отдохнуть. Они смотрели на змей, которые еще совсем недавно чувствовали себя хозяйками сельвы. Дабой, едва дыша от укусов, которых было шестьдесят четыре, почти не держался на ногах. Даже для него это было слишком много яда. Он лег у ног людей.

Спустя полчаса люди встали, чтобы идти в свой Дом. И вдруг случайно бросив взгляд в сторону, обнаружили Анаконду, которая была жива.

– Странно, в этих местах удавов нет. Откуда она, интересно?

– Да ты посмотри! Тут была схватка! Вон, видишь, наша Королевская кобра валяется! Я же говорю, что видел ее в конюшне! – Фрагосо, сам не отдавая себе отчет, рассказал, что здесь произошло.

– Ты прав, Фрагосо! Этот умница справился с коброй лучше, чем мы. Сильно пострадал… Видишь, рана какая! Давай-ка попробуем его подлечить, а? Может, когда-нибудь он нас с тобой спасет!

Люди привязали Анаконду к палке и понесли ее к себе домой. Если бы они знали, как горько было Анаконде знать, что ее маленькая, но отважная сестра погибла. Умная, гордая, полная презрения к смерти…

К счастью, Анаконда выжила. Люди лечили ее, кормили, пока она была слаба. Она присматривалась к тому, как они живут, и зла на них за своих погибших сестер не держала. Это жизнь. Но однажды наступило время, когда Анаконда захотела снова стать свободной. И она ушла от людей.

Ее ждали интересные приключения по пути до Гуайры, к Озеру смерти. Это место, где Парана сливается с Мертвой рекой. Потом было второе путешествие в мутных водах большого паводка. Его разделили с Анакондой ее младшие братья. Такая бурная жизнь Анаконды в буйных зарослях Параны стоит отдельного рассказа.

Анаконда не могла дольше терпеть власть чужаков в реке и сельве, ставшей ей второй родиной. Ей было тридцать лет. Это прекрасный возраст! Он позволял ей, молодой, сильной десятиметровой змее, навести порядок в сказочно-прекрасном крае. Обсудив план с другими обитателями сельвы, она начала действовать.

Анаконда обладала необычайной силой. Ни одно животное не могло бы помериться с ней в схватке своей мощью, не рискуя испустить дух. Ее жаркие объятия стали смертельными и для ягуаров, и для гонористых оленей. Когда Анаконда, нежно шурша камышами, приближалась к какому-то месту в сельве или на берегу реки, все живое замирало, словно в параличе. И никто не смел потревожить Анаконду в минуты отдыха. Она могла совершенно спокойно созерцать мягкие краски заката, нежась в лучах заходящего солнца. Вокруг всегда стояла тишина.

Смерть не всегда была ее спутницей. Если у нее было хорошее настроение, животные всегда знали об этом. Человеку это не дано понять и почувствовать. Например, Анаконда в этих случаях была отменно вежлива:

– Прекрасное утро! – говорила она кайманам, переправляясь через топкое место.

– Погодка просто замечательная! – отвечали крокодилы, покрытые слоем грязи.

– Тепло! Солнышко! – перекрикивая друг друга, обезьяны спешили сообщить приятную новость.

– Не перегрейтесь, – шипела в ответ Анаконда, у которой голова начинала болеть от крика и болтовни обезьян.

У каждого животного есть своя цепочка питания: кто-то охотится на них, на кого-то охотятся они сами. Вот удавы разбираются с обезьянами, птицы стараются не угодить в пасть змеи, а уж крысами занимаются гадюки. В сельве совсем не скучно! Есть общий враг у всех – это ураган, засуха или огонь. Если такой враг наступает – всем плохо, беда мирит всех. Все живое приспосабливается к жестоким условиям, привыкает к невзгодам, потому и выживает.

В засуху фламинго, черепахи, крысы, змеи, ягуары невероятно страдают от жажды и молят о дожде.

Анаконда застала сельву именно в такой страшный период. Сельва растерялась и готова была распрощаться со своими обитателями.

Два месяца, два страшных месяца не было дождей. Ни капельки! Даже роса престала появляться по утрам. Измученные зноем животные слизывали ее, пока она не исчезла совсем. Казалось, каждую минуту в топке адской печи сгорало все: деревья, бессильно опустившие ветви, трава, превратившаяся в рыжие клочки, которые рассыпались при первом порыве горячего ветра. Испарялись ручьи, обнажая белые камни, словно кости скелета. Степь морщинилась трещинами, кое-где прикрытыми высохшими зарослями камалоте. Даже неприхотливые кактусы, гордо вздымавшие прежде к небу ветви-руки, поникли. Животворящее раньше солнце превратилось в убийцу с бледным от ненависти лицом. Вечером оно уходило за горизонт, красное от гнева, что еще кто-то остался в живых, чтобы утром с новыми силами начать охоту.

Анаконда легко нашла бы выход из положения, если бы захотела. Всего за полдня пути она вернулась бы на свою первую родину – реку Паранаибу, полноводную и тенистую. Там засухи не было. Но, к несчастью, путь в эти благодатные места Анаконде был заказан. Испокон веков река, рыба в ней, звери на берегу, мир и борьба за выживание – все принадлежало предкам Анаконды, ее сестрам и друзьям. Но однажды все враз изменилось. За одним-единственным, но очень ненасытным человеком, пришли другие, не менее склонные к разрушению. Множество людей, от которых несло грязью, гарью и терпким запахом крови и мачете. Этих людей приносила река с Юга.

Странно, но там, откуда приплывали люди, Паранаиба называлась по-другому. Анаконда знала об этом. И еще знала, что ниже по течению река падала в пропасть. Анаконде иногда хотелось, чтобы появилась когда-нибудь такая преграда, которая остановила бы реку. Может, тогда замер бы поток людей с железными палками и больными мулами, а Паранаиба возродилась бы в своей блаженной первобытной тишине и покое. Какими прекрасными были времена, когда она могла спокойно и величаво плыть по реке, оглядывая богатый и свежий мир вокруг, напоенный свободой и запахом тропических растений! Вот если бы соорудить плотину! Например, из ветвей камалоте!

Анаконда помнила, сколько бурелома несли воды во времена наводнений. Это и вырванные с корнем деревья, кустарники и массивные комья вязкого ила. Интересно, где все это снова прибивается к берегам или откладывается на дне? Это же, наверное, целое кладбище лесных массивов! Где могло собраться такое количество камалоте, которое за эти годы пронеслось по реке?

Буйное половодье 1883-го, живительное наводнение 1894-го… Как Анаконде было не помнить времена, когда каждая чешуйка жаждала влаги, а иссохшая глотка кровоточила трещинками. После одиннадцати лет засухи одеревеневшая земля не в силах была принять сразу такое количество воды. Вот и теперь – надежда всегда есть!

Рано или поздно, но дождь будет! И тогда, перекрыв русла ручьев, рек, стоков лесных родников, можно будет навсегда перекрыть дорогу людям сюда, в сельву. В одиночку даже Анаконде это не сделать, поэтому она убеждала зверей:

– Человек – самое страшное, самое жестокое и бесцеремонное существо на свете! Для него не существует Законов природы, если речь идет о его удобствах. Перекроем реку, – убеждала жителей сельвы Анаконда, – нога человека не ступит здесь. Власть будет принадлежать нам.

Словно Петр Отшельник, Анаконда призывала к крестовому походу. Она чувствовала приближение дождя, хотела успеть осуществить задуманное. Где-то там, далеко, в нескольких переходах от этих измученных засухой мест, было тенисто, влажно, болота покрыты зарослями виктории-регии, и стоял едкий запах муравьев, строивших свои замки.

– А если не пойдут дожди? – опасливо предположили водяные крысы.

– Так не бывает. Дожди будут, я это точно знаю! – продолжала убеждать Анаконда.

– Анаконда знает людей. Если говорит, что так будет, значит, так и будет! – говорили змеи.

– Я достаточно прожила, чтобы знать. Один камалоте в состоянии унести на себе гроб человека. А если это сотни камалоте, которые несет бурным потоком по течению?

– Два, а то и три гроба, – усмехнулись змеи.

– Да и пять унесут, дело не в этом, – пересохшей глоткой прохрипел, потому что не в состоянии был рычать, ягуар. – Хватит ли одних камалоте, чтобы перекрыть реку? Любопытно узнать, что ты об этом думаешь.