–Это по состоянию на столе, – листки мелькали в ее руках,

–Это с собой в фольге, хлеб и молоко отдельно–.

– Скидки по моей карте, – Анна вернула парню меню.

Мария смотрела в окно, Анна молча наблюдала за ней.

Была какая-то неловкость.

–Река все такая же, – Мария перевела взгляд на Анну.

–Нет. Не такая. Хотя сейчас получше. Была совсем грязная, зеленая, запах от воды стоял .....Брррр, –Анна с грустью посмотрела в окно.

Парень неслышно подошел к столу, медленно, словно ожидая согласия, стал выставлять на стол, какие-то небольшие пиалочки, хлеб. Ставя бутылку, вина посмотрел на Анну, Анна на Марию.

–Даже не знаю,– Мария действительно не знала как себя вести. Подобная ситуация была для нее непривычна, Мария всегда знала, что она хотела и старалась избегать подобных неловких ситуаций. Но сейчас почему-то она не испытывала неловкости. Анна кивнула. Штопор сам оказался в бутылке. В фужерах вино казалось стеклянным, из глубин его светило заходящее солнце.

–Вино хорошее,– Анна протягивала фужер навстречу, покачивая его. Казалось, что солнце перепрыгивает из фужера в фужер. Вино, действительно, было хорошим, мясо и салаты были тоже вкусными. Мария только сейчас поняла, как она устала и как она голодна. Пиалочки, не успевая становиться друг на друга, исчезали со стола.

–Ты где ночуешь? Надолго домой? – Анна смотрела на Марию держа фужер перед глазами, тоже любуясь, переливающимся в нем солнцем.

–Здесь.– Анна протянула листок с телефоном гостиницы, фамилией администратором и забронированным номером.

Анна взяла листок, посмотрела в сторону, куда удалился официант.

Он опять подошел так же неслышно и опять встал изваянием, глядя на Анну.

–Сумку, все, что в фольге, туда. Пусть номер переиграют с видом на реку. Крайний справа. Сумку в гостиную. Фольгу в холодильник, Еще...–Анна перевела взгляд на вино. –На стол, открыть.– Анна протянула листок официанту. В зале стали появляться люди. Мария только сейчас заметила, что столиков было не так уж и много, около каждого стояло всего по два стула. Зал имел форму дуги, уходящей куда-то влево.

–А там, что? – Мария посмотрела на Анну.

–Лестница в нижний зал,–

–Здесь много народу бывает?–

–Да! Летом вообще трудно попасть, да и сегодня все столики будут заняты. Зимой поменьше. Только из санатория, и домов отдыха. Но все равно народу хватает. Знаешь какие романы здесь! Отдыхающие-то – все творческий народ. На Новый год, хозяева дач приезжают, да и так народу много, на лыжах с гор катаются, на рыбалку. Народу много, но тихо. Своей молодежи нет, все уезжают куда-то, работы нет, молодежи нет, детей нет. В нашей школе в классах по 10–15 человек. У вас в классе сколько было?–

–Тридцать два,– Мария вдруг вспомнила, что в их классе было тридцать два человека, и что помнит не всех. Почему так бывает, кого-то память хранит, а кого-то вытирает.

Анна рассказывала о Городке, о новостях, проблемах, радостях.

Было спокойно, снизу раздавались звуки настройки гитар. Солнце уже закатилось. Небо еще оставалось красным. За соседними столиками сидели люди, трудно было определить, кто они, откуда.

Мария достала телефон, вызовов не было. Мария отключила его, положила в кармашек сумки, застегнула молнию. Ей казалось, что она никуда не уезжала, что за этим столиком она уже была, что Анну знает давным–давно.

Было легко и как-то пусто. От этого становилось грустно. Проскочило ленивое воспоминание о Дашке. Не хочет звонить, вот теперь пускай дозвонится. Андрей где-то в дороге. Монотонный рассказ Анны навевал грусть. Снизу мужской баритон запел под акустическую гитару, про лес, костер.

–Не пущу Дашку ни в какую тайгу зимой, пусть там летом комаров кормит. –

–А зимой молодежь приезжает,– Мария посмотрела на Анну.

–Я же и говорю, зимой молодежи много. Перед каникулами в гостинице все места уже забронированы. На лыжах кататься приезжают. Многие комнаты снимают, это те, что парами, – взгляд Анны был грустным, и ласковым.

–Вот Дашка пусть сюда и едет,– подумала Мария.

–Пойду я к себе. Покажешь, а то заблужусь. –

–Конечно, – Анна как бы извинялась за то, что не успела, предложила сама.

Официант принес счет и стоял, не зная кому его протянуть. Мария протянула руку, привычно посмотрела вниз счета. Все укладывалось в ожидаемое.

Действительно, в ресторане мест не было. Их выхода видимо ждали, поскольку следам за ними проскочила пара молодых людей.

Номер был просторным. На столе стояла бутылка со знакомой этикеткой, два фужера, ваза с фруктами. На барной стойке в стороне стояли еще два фужера, прикрытые салфеткой. На стене довольно приличный телевизор.

–Сорок семь каналов, над баром микроволновка, – Анна с каким-то удовольствием наблюдала за Марией.

–Посидишь? – Мария перенесла вазу и бутылку на журнальный столик.

–Посижу, – Анна взяла фужеры.

Кресла были глубокие, приятно обжимали спину.

–Ты подождешь, я душ приму, а то боюсь – усну. Ты знаешь Аня, я только сегодня вспомнила, что последний раз вино пила в феврале. Знаешь, то сама за рулем, то Андрей, то летишь все куда-то, как «савраска без узды..» –

-то не с кем, – поддержала Анна. – Конечно иди, может разогреть что -нибудь? –

–Не надо. Я так не наедалась уже давно. Знаешь ..., – громко сказала Мария из спальни, переодеваясь, старалась чтоб Анне было слышно.

–..одна в ресторан не пойдешь, а с кем-то, так неудобно в тарелке носом сидеть–.

Точно – в сумке лежал шампунь и фен, Дашка как всегда молча наблюдала, что же это мать забудет.

–Нет никакой ей тайги ни зимой, ни летом. От комаров еще какая -нибудь малярия может быть. Или, что похлеще!–

Действительно душ взбодрил. Сонливость отступила. Мария достала телефон, посмотрела на него, включать не стала, положила на стол. Присела в кресло. Анна вино уже налила и сидела, держа фужер в руке.

–Дашка у меня. Ничего не пойму. В среду читает «Хождение по мукам»– плачет. В четверг какую-то муть слушает – смеется. Утром в юбке, от пупка мерить легче, вечером в балахоне до пят. То размалюется, как туземец, то бледная, как поганка ходит. Что не скажешь, все она знает. Смотрит на тебя и слушает, как новости по телевизору. Ань, мы ведь такими не были? Матери я вот до сего дня боюсь. Чего боюсь? Не убьет, не ударит, а вот боюсь, сделать, что-то не так боюсь. А эти ничего не боятся. Хоть кол на голове теши. Вот представляешь, я сюда собиралась, по быстрому, – стоит смотрит. Ведь видела, что шампунь и фен забыла. Ни слова не сказала. Втихаря в сумку засунула, хоть на этом спасибо, а то завтра в магазин с утра пришлось бы бежать. –

–Не бери в голову. Попали они на перелом. В стране толком никто не знал, что творится. Куда уж им понять, что делать, да как. Вот Вовка у меня в универе в Городе. Веришь, до сих пор не знаю, чего он хочет. Что там делает уже три года? Что изучает? Кем хочет стать? Начну спрашивать – один ответ: –"Мама не забивай голову. "Нанатехнологии – это не для всех. Нас, мама, мало, мы друг друга с трудом понимаем. А ты хочешь, чтоб я ликбез открыл.– Отстань, – значит! Зачетку положит на видное место, я, конечно, посмотрю, вроде все, как надо. А кто его знает, сколько надо было сдать экзаменов, в зачетке ведь только то, что сдано. А сколько не сдано? Тут с девушкой приехали летом. Она на пляже, он с компьютером весь день. Вечером погуляют, утром она – к реке, он – за компьютер. Что-то надо было, по магазинам бегал. Прибежал, орет, как резанный:–"Тундра!" Каменный век!– Собрался, уехал. Девчонка еще два дня пожила, тоже уехала. Этот приехал через дня два. –Где девчонка? – спрашивает. Объясняю. Спрашиваю: