– Это было бы очень неумно с вашей стороны. Вы ведь уже промолчали и сами окажетесь под ударом. Иначе говоря, стали моей соучастницей.

– О! – Уязвленный взгляд Деборы выглядел довольно комично. В отличие от того, что последовало дальше. Она решительно сжала губы и выпрямила спину. – Я готова рискнуть.

– Вы слишком много на себя берете.

– Думаете? Вы меня просто мало знаете.

Ее внутренний свет внезапно погас, и она словно превратилась в другого человека. Только что лучилась яркими искрами, а в следующую минуту полностью потускнела. Эллиот почувствовал, что за ее безжалостностью кроется отчаяние. Очаровательно противоречивая женщина.

Согласиться было бы чистым безумием. И он думал об этом только потому, что хотел ее. Очень хотел. А она его, хотя и не показывала, так же как не открывала истинных причин своего желания пойти с ним на кражу. А если он ее не возьмет, что тогда? Он не может рассматривать этот вопрос.

Эллиот медленно покачал головой.

– Нет! Пожалуйста, не говорите «нет». Я серьезно, Эллиот. Если вы откажетесь, я на вас донесу.

Он не мог себе представить более оригинальной женщины. В каком-то смысле она так же безжалостна, как и он. Эллиот улыбнулся одной стороной рта и провел пальцем по решительно сжатым губкам. На шее заметно пульсировала жилка. Она не вздрогнула, хотя он почувствовал ее участившееся дыхание. Глупо, но он начинал видеть в ней родственную душу. Человека, стоящего на краю общества. Но даже думать над ее просьбой абсолютное сумасбродство.

– Ваши угрозы меня не убедят, – мягко ответил он. – Если я и возьму вас с собой, то только потому, что я хочу.

По телу Деборы прошла дрожь. Он хотел ее? Хотел ее? Никто никогда не хотел ее в таком смысле.

– И вы хотите… меня взять с собой?

Именно так спросила бы Белла Донна. Кроме того, позволь она себе думать как Дебора, тут же бросилась бы наутек и сожалела об этом до конца своих дней. Ее тошнит, тошнит, тошнит от сожалений.

Быстро оглянувшись, чтобы проверить, нет ли кого поблизости, Эллиот притянул ее к себе, и его глаза вспыхнули темным огнем.

– Вы играете в очень опасную игру, Дебора Нэпьер. Я бы на вашем месте был осторожнее. Ибо если вы танцуете с дьяволом, можете опалить крылышки. Я позволю вам пойти со мной, но только если вы пообещаете, что будете точно следовать моим указаниям.

– Значит, вы согласны!

О боже, он действительно согласился! Она – взломщица. Воровка!

Раньше она не думала об этом в таком ракурсе. Дебора дрогнула. Но если не пойдет, это не предотвратит преступление. А если их жертва похожа на Джейкоба, то наверняка она того заслуживает или легко переживет свою потерю. Это необходимо Белле, а Белла нужна Деборе, и Эллиот ждет ответа. Ей больше не представится такого шанса. Никогда!

– Я обещаю, – ответила она. – Я сделаю все в точности, как вы скажете.

– Тогда докажите это. Поцелуйте меня, – нахально сказал Эллиот, совершенно не думая что она может это сделать.

Но она сделала. Не думая, и чувствуя, как колотится сердце, Дебора поднялась на цыпочки, наклонила к себе его голову и… поцеловала его в Гайд-парке, средь бела дня.

Таким образом Дебора скрепила сделку, но едва их губы соприкоснулись, как, благодаря своим воспоминаниям, реальным и воображаемым, она испытала стремительное ощущение близости. Эллиот привлек ее к себе, положив руки пониже талии. Дебора обняла его, не сняв перчаток, за шею, наслаждаясь ощущением стройного тела, как и в предыдущий раз, когда в темноте ночи он был поверх нее на земле. Как ей и мечталось, его теплые губы принесли греховно-восхитительные ощущения. Они убеждали ее губы раскрыться, нежно и деликатно распаляли, пока их языки не соприкоснулись. Дебора задрожала и скорее почувствовала, нежели услышала, как он резко вздохнул. Их поцелуй стал глубже, сильнее. Эллиот полностью завладел ее губами, и Дебора позабыла обо всем. Он так близко притянул ее к себе, что она чувствовала, как врезается в живот его часовой брелок, ощущала запах крахмала от шейного платка. Она никогда не испытывала подобного поцелуя, даже не представляла, не мечтала, что поцелуй – всего лишь поцелуй – может ее так взволновать. Неужели такое возможно? Она даже не пыталась приписать это Белле Донне.

Из-за высокой изгороди донесся стук копыт и разбудил затуманенный желанием разум. Эллиот отпустил ее, Дебора высвободилась из его рук. Они смотрели друг на друга и тяжело дышали. Эллиот дернул шейный платок, словно ему не хватало воздуха. Дебора подняла руку в перчатке и коснулась своих губ. Они казались припухшими.

Он подобрал с земли шляпу, старательно изображая бесстрастность, которой даже близко не чувствовал. Поцелуи Деборы не шли ни в какое сравнение с его фантазией. Брать ее с собой совершенное безумие и невероятно опасно, но это интригующее создание хочет присоединиться к его второй натуре, и он не сможет ей отказать.

Он хотел ее. Не знал, как с этим быть, хотя и понимал, что должен найти решение. Не то чтобы он поэтому соглашался на это безумие. Нет, он делал это ради нее. Ему хотелось смягчить печаль ее колдовского взгляда. Освободить, пусть временно, от эмоционального запрета, который она, казалось, на себя наложила. Это явилось единственной причиной его согласия. Главной.

– Вы точно уверены, что хотите этого? – спросил он.

Ошеломленная и ошарашенная восхитительными ощущениями, что приносили прикосновения губ к губам, а языка к языку, Дебора изо всех сил пыталась справиться с шоком и погасить разожженную поцелуем страсть и потому не сразу поняла, о чем он спрашивает. Когда же его слова достигли ее сознания, улыбнулась. И не светской, натянутой улыбкой, за которой обычно скрывалась, а настоящей, широкой, искренней. Ее глаза радостно вспыхнули, с лица исчезло высокомерное выражение, отчего она показалась совсем девочкой.

– О да! – ответила она. – Я уверена.

Прошла целая неделя, прежде чем она снова получила от него весточку. За это время в свои права вступило здравомыслие, и Дебора сама удивлялась, что подвигло ее предложить столь безумную авантюру.

Кража с взломом – одна только незаконность сего действия должна удерживать от подобной мысли. Об этом ежедневно неоднократно напоминала совесть, разум предостерегал от возможных последствий, но сердце никого не слушало. С ней или без нее, Павлин все равно совершит преступление. И никто не сможет его поймать. А ее, если даже поймают… печальная и неоспоримая истина в том, что она не видела большого различия между тюрьмой, в которой уже обитала, и настоящей тюремной камерой. Даже если много раз себе повторяла, что между ними огромная разница.

Будь ее сомнения постоянны, возможно, они бы в конце концов и возобладали, но они исчезали, стоило ей взять в руки перо или вновь вспомнить свое столкновение с Эллиотом. С наступлением сумерек ее охватывало волнение из-за предстоящего острого и опасного предприятия, подобно зазубренному мечу-пиле, который она видела в музее Баллока на Пикадилли, хотя и невозможно соблазнительного. Впервые за долгое время она действительно чего-то хотела по-настоящему.

Безусловно, это безрассудный поступок, логики в нем ни на грош. Ей хотелось острых, продирающих до костей ощущений. Почувствовать, как кровь закипает в жилах. Ощутить себя живой. А кроме того, она задолжала Белле, ее существование помогало Деборе в самые горькие дни жизни, и она просто обязана как можно ярче расцветить подлинными переживаниями следующую историю.

По правде говоря, когда Дебора испугалась последствий пособничества Павлину, именно безжалостная храбрость Беллы поддержала ее в этом решении. И глазами своей героини она всматривалась в тускло освещенную улицу спустя восемь дней после встречи в парке. Она стояла у окна гостиной, сердце трепетало от страха, но не из-за того, что ей предстояло. Она опасалась, вдруг Эллиот не появится.

Он легко мог забрать свое обещание, учитывая, как неохотно его давал. Кроме того, она ничего о нем не знала и, хотя он раскрыл свое имя, не могла провести расследование, за неимением доверенных друзей и слуг. Был ли и он так же сдержан? Раньше ей не приходило в голову, что он мог о ней расспрашивать, хотя он наверняка имел такую возможность. Титул Джереми для нее ничего не значил, но бедность, в которой он ее оставил, позволяла легко раствориться на задворках общества, где ей никогда не позволили бы обитать при его жизни. Однако она, к сожалению, все еще пребывала вдовствующей графиней Кинсейл. И хотя Джереми не стало всего два года назад, скандал из-за его долгов и безвременной кончины похоронить было намного сложнее, чем его самого.