– Мне рассказывали, – говорил я, – что это не всегда была городская собственность, первоначально – королевская. Водопровод был построен на личные средства короля. Потом передали городу, и произошло это не так уж давно. Как я понял, вы уже начали там что-то делать, да? В чем проблема?

– Работ разных очень много, – с понурым выражением начал оправдываться бургомистр. – Начали мы с того, что провели полную замену труб. В том, что у водопровода сменился хозяин, ничего противозаконного нет, он ведь в юрисдикции муниципалитета, а не правительства. Но мы согласны компенсировать затраты прежнему хозяину, что составляет чуть больше ста тысяч, затраченных на прокладку труб и их склейку. А все остальное – государственное имущество. Вот отсюда и конфликт.

– Чего-то я совсем ничего не понимаю, – сказал я. – Какой может быть конфликт? С кем? Водопровод с апреля позапрошлого года числится уже в вашем ведении. В мае того же года был передан в собственность городским властям официально. Учитывая все это, получается, что водопровод не имеет сегодня никакого отношения к Дворцу… И документ о передаче давно подписан. Еще при моем предшественнике, кстати. И подписан вроде не по собственной инициативе, а после настоятельной просьбы кого-то из муниципальной администрации. Я только одного не понял, как так получилось, что упомянутый документ скрепил подписью не повелитель Королевства, а глава Столичного Капитула?

– Это мы выясняем, – прокомментировал ситуацию бургомистр. – Однако как бы то ни было, юридической силы этот договор не имеет. Мало того, что Столичного Капитула, как юридического лица, не существует, он нигде не зарегистрирован – просто остался с королевских времен, как придаток. Поэтому получается, что водопровод все еще королевская собственность, то есть принадлежит Дворцу…

Чего ему от меня надо, догадаться было несложно. Он пришел просить денег. Из казны. А городское хозяйство такая область, что там никто и никогда не смог бы оплатить всех расходов и переделать всех дел. Но поскольку существовали более важные объекты финансирования, зависящие исключительно от Казны, я решил полностью отказать.

– К Дворцу он сейчас никак не относится, – снова повторился я. – Да, никаких документов я лично не подписывал, но, на мой взгляд, вопрос по водопроводу требует безотлагательного решения. Скоро лето. Город не может без воды. А так как собственник еще вроде как не определен, истинный хозяин не вполне ясен, то мое решение будет такое: все работы идут за счет муниципалитета. Причем работы должны быть выполнены как можно быстрее, я прослежу. Это городское хозяйство. На все я вам даю месяц, а деньги у вас есть, это мне известно. Я так сказал! Мне-то ваш водопровод вообще без надобности – у дворца своя вода, от города не зависим.

– Но повелитель… – опять подал голос старшина городского собрания.

– Что? Денег не дам! У меня свободных денег просто нет. На крепости не хватает. Дал меньше, чем нужно. Армию держать не на что, наемникам надо платить, полицию вооружать, снаряжение закупать, оружие делать. Стражникам жалование за месяц задолжали. Вы что хотите, чтобы сюда ворвались орды с окраин? Тогда вам уже никакой водопровод не понадобится. А у вас… одних только налогов с продаж сколько собираете! Ведь эти налоги остаются в городском бюджете! Вон купцы стонут от вас уже!

– Но… – что-то еще хотел возразить бургомистр.

– Что, разве еще что-то не ясно? – продолжал вещать я, постепенно повышая голос и тон. – По моим сведениям, Казна и так ежегодно отпускала вполне неплохие деньги на муниципальные нужды. На водопровод в том числе. Столица, как-никак, и мы все в ней живем. А результаты где? Есть, конечно, но мизерные! Зато себе лично вы отгрохали колоссальный особняк, с парками и фонтанами. Если вы так уж радеете за горожан, то продайте его!

– А где… – начал что-то возражать бургомистр, но я его перебил,

– Где вы будете жить со своей семьей? А чем плох ваш старый дом? Он вполне крепкий, большой и хороший, по-прежнему принадлежит вам. Я узнавал. Кстати, какое у вас жалование, запамятовал я?

– Ну, я сейчас не могу так сразу…

– Так вот, я вам проверочку устрою. Отчеты запрошу за последние годы, и мои люди все посчитают. Справочки наведем о ваших расходах, и доходах заодно. На что и когда были потрачены солидные суммы, полученные вами из государственного кармана. Или вы считаете, будто Казна это такая бездонная бочка, специально придуманная, чтобы можно было черпать оттуда бесконечно? Ничего подобного! Если найдут нецелевое расходование средств, виновные отправятся под суд. А потом – на Остров Скорби! Еще есть вопросы? Нет? Тогда все свободны!

Последнюю фразу уже практически орал. Наверное, зря я так. Надо было действовать, но дипломатичнее. Но чего уж там…

Когда все ушли, я вернулся в свои покои. Пора было домой, да и хотелось уже уйти отсюда. Этот дворец меня быстро утомлял. Но стоило мне прийти в свою спальню, сразу же появился старший слуга. Вот черт…

– Да, Ольгерд? – как можно вежливее сказал я. – Скажешь, что я был излишне резок?

– Нет, повелитель. Вас желает видеть госпожа Вульфила. – Торжественным тоном заявил этот парень. Можно было подумать, что меня желает видеть не кто иной, как генсек ООН или, как минимум, глава Международного Валютного Фонда. – Разрешите?

– Прямо сейчас? – чисто механически осведомился я. Судя по виду слуги можно было не сомневаться, что особых вариантов уже нет.

– Да, повелитель. Она здесь.

В этот момент двери раскрылись, и вошла давешняя дама, что я сегодня имел счастье лицезреть в своей ложе. На ней уже не было сверкающих драгоценностей, да и одежда стала другой. Сейчас на ней сидело легкое платье неопределенного покроя. Судя по складкам – только оно одно.

– Ступай, Ольгерд! – сказала она властным голосом. Но старший слуга, не трогаясь с места, вопросительно взглянул на меня.

– Спасибо, Ольгерд, можешь чувствовать себя свободным, – сказал я, и посмотрел на «госпожу».

…Она глубоко дышала, а ноздри ее расширялись от возбуждения. Я знал тогда, что зовут эту бабу Вульфила, но понятие не имел как надо правильно обращаться с ней. Довольно быстро стало понятно, зачем она пришла, но тогда мне совсем ничего хотелось. Кажется, прекрасно понимал все ее желания и устремления. Но мало ли какие у нее могли возникнуть идеи на мой счет? Вдруг не оправдаю ожиданий и надежд? Трудно было не сообразить, что означает эта полуулыбка, почти открытая грудь, облегающая юбка из мягкой тонкой полупрозрачной ткани…

– У меня есть женщина, – почему-то бухнул я. – И я ее люблю.

– Мне все равно, – спокойно сказала она, и села на низкое кресло из какого-то черного дерева, забросив ногу на ногу и поддернув юбку так, что обнажилось круглое колено. – Ты мой муж и любить должен только меня.

– Зачем тебе это надо?

– Долг. Ты должен исполнять свой супружеский долг. Вспомни, нашу первую ночь. Помнишь, ты же был тогда очень счастлив? Ты признался тогда, что все для меня сделаешь, о чем только я не попрошу. А я тогда сказала, что попрошу, но позже, а еще ты мне сказал, что всегда исполняешь свои обещания. Слово мужчины. И вот я прошу.

«Интересно, – подумал я, – что она имеет в виду? Что еще за первая ночь, когда я будто бы был „очень счастлив“? И почему я сам ничего об этом не знаю?»

– Чего тебе надо? Денег? Власти? Чего? – выговорил я очередную дурацкую фразу, услышанную в каком-то фэнтезийном фильме и вдруг всплывшую из мутных глубин памяти.

– Не-е-ет! – засмеялась она. – Тебя!

Она широко улыбнулась, обнажив ряд белых зубов, и облизнула пухлые губы своим розовым язычком.

– Но это же неправильно, – неуверенным тоном промямлил я, вспоминая что-нибудь более оригинальное. Никогда не говори женщине, что ты не достоин ее любви: она и сама про это знает.

– Ты обещал. Дал клятву. Все очень просто. Ты будешь со мной сейчас, а потом я уйду к себе.

– Но я… – снова начал я, но она закрыла своей ладонью мой рот.