* * *
— Леха, не спи! — кричали ему в ухо. — Не спи!
— Я не сплю! — ревел он в ответ и, поднимая голову, ловил их лица в мутный фокус взгляда. Ему было жарко, полотенце сползало с бедер. Кругом были сплошь потные полуобнаженные тела — как мужские, так и женские. Грохотала музыка. Две голые девушки выплясывали на столе, вращая бедрами и то и дело заваливаясь вбок, но руки зрителей подхватывали их и вскидывали обратно в вертикальное положение. Слышался громкий хохот и визг, в прохладных водах бассейна шло настоящее сражение, и оттуда летели тучи брызг, мокрые полотенца и трусики. Какой-то человек, очень пьяный и очень толстый, ползал на четвереньках по мокрому полу, мотая головой, и ухал, а восседавшая у него на спине девица с прилипшими к затылку и плечам волосами хлопала его ладонью по мокрому заду и кричала:
— Нно! Пошел!..
Алексей хохотал, глядя на них, щипал подворачивающиеся женские округлости, ему наливали и он пил, и снова пил, и ему становилось все веселее и веселее. Он имел полное право как следует отдохнуть после тяжелой рабочей недели. Нелегко управлять крупной строительной фирмой. Управлять и владеть ею еще сложнее. Но дела идут блестяще, недавно они подписали несколько крупных выгодных контрактов, и Евсигнеев вполне мог позволить себе хорошенько выпить вместе с друзьями.
Он опрокинул в себя еще одну рюмку, потом встал и ухватил пробегавшую мимо хорошенькую полуголую девчонку. Та протестующе взвизгнула и начала вырываться — то ли испугалась, то ли Евсигнеев ей не понравился. Так или иначе это его разозлило. Он встряхнул ее, потом наотмашь ударил по лицу.
— Заткнись, курва!
— Леха! — укоризненно прогудел кто-то из-за стола, но это возглас тотчас же перекрыл другой голос:
— Да ладно, пусть!.. Подумаешь, блядь, им за то и платят… Давай, Леха, вставь даме!..
Алексей засмеялся и поволок извивающуюся девушку в парилку. Там лениво обнималась какая-то потная парочка и он рявкнул на них:
— Пошли на хрен отсюда!
Парочка моментально исчезла. Девушка попыталась улизнуть следом, но он дернул ее за плечо и отвесил оплеуху. Потом сорвал с нее полотенце, ухмыльнулся, после чего ловким движением повалил прямо на пол.
— Лежать, сука! А то удавлю на хрен!
Она сразу же затихла, глядя на него вытаращенными, стремительно трезвеющими глазами. Евсигнеев ухмыльнулся и снял с бедер полотенце.
Уже умащиваясь сверху, он услышал осторожное деликатное покашливание и, вскинув голову, свирепо уставился на худощавого человека, стоящего в приоткрытых дверях.
— А тебе какого хрена тут надо?!..
Человек поднял руку и погрозил ему указательным пальцем, и Алексей моментально присмирел, почувствовав, что человек имеет полное на это право, и он, Алексей, только что заступил за недозволенную черту.
— Извините, — поспешно сказал он. Человек скрестил руки на голой груди и доброжелательно улыбнулся, но за его улыбкой не скрывалось ничего доброжелательного.
— Всего лишь хотел узнать, как вам у меня нравится?
— Отлично! — просипел Алексей. — Круто!
— Надеюсь, вы еще долго у нас пробудете?
— Да хоть всю жизнь! — отозвался он, нисколько не слукавив. Человек кивнул.
— В таком случае, приятного отдыха.
Он потянул на себя ручку двери, несколько секунд вслушивался в доносящиеся из-за нее животные похрюкивающие звуки, потом усмехнулся.
— Как мало иным надо для счастья! Сладких снов, тезка! Сладких!..
* * *
Петр открыл глаза, потом резко сел в кресле, потирая чуть опухшие от сна глаза. Перед ним приглушенно бормотал включенный телевизор. Похоже, он задремал. Что-то снилось ему, что-то… Кажется, чей-то крик, чей-то голос, звавший его по имени…
Разве?
Внезапно крик повторился — громкий, полный ужаса.
— Петя! Петя!
Это был не сон.
Он вскочил, и тотчас в комнату влетела Галя с белым от ужаса лицом и в расстегнутом халате, и между разлетающимися полами прыгала ее голая тяжелая грудь. Она вцепилась в мужа, и он невольно охнул — с такой силой ее пальцы сдавили его плечи.
— Что такое?!
— Андрюшка! — она затрясла его. — Он не дышит!.. Петя!
Смысл ее слов не сразу дошел до него, и доли секунды Петр тупо смотрел, как шевелятся ее мокрые от слюны губы, пытаясь вникнуть в то, что она только что сказала.
— Да сделай же ты что-нибудь! — взвыла жена и ударила его по лицу. — Что ты стоишь?!..
Петр пришел в себя, отодрал от плеч ее пальцы и швырнул Галю в направлении журнального столика, на котором стоял телефон.
— В «Скорую» звони, дура!
Он выбежал из комнаты и метнулся в спальню, к крошечной кроватке их десятидневного сына. Андрюшку и Галку выписали из роддома только позавчера, и в Петре еще до сих пор жило то, совершенно ни на что не похожее ощущение, когда в его ладонях впервые оказалось это удивительное маленькое существо со сморщенным личиком, блестящими глазами и кукольными пальчиками, издающее хнычущие, дергающие за сердце звуки.
Андрюшка неподвижно лежал на спине, и ему сразу же бросилось в глаза, что кожа на его лице приобрела странный голубоватый оттенок. Его глаза были закрыты, а ротик наоборот распахнут, словно в безмолвном крике. Петр выхватил сына из кроватки — крошечное тельце было пугающе холодным, и голова малыша сразу же безвольно запрокинулась назад. В ужасе он встряхнул ребенка, потом уложил его на их двуспальную кровать и начал делать ему искусственное дыхание. Галя, дозвонившаяся до «Скорой», мельтешила у него за спиной и бормотала, словно заклинание:
— … я думала, он спит… я думала, он спит… Петя, сделай что-нибудь, Петя!.. я думала, он спит…
Он не слышал ее, снова и снова пытаясь вдохнуть жизнь в неподвижные легкие и замершее сердце. Он бы мог делать это бесконечно — и делал бы, если бы его не оттащила от тельца приехавшая бригада «Скорой».
Врач потом объяснил, что это бывает — ребенок ухитрился перевернуться на спину, отрыгнул во сне и захлебнулся. Но что ему было толку от того, что такое бывает?! Им следовало следить за ним, а они оба, уставшие, заснули… и какая теперь разница, что такое бывает? Петр ненавидел себя. Первое время он ненавидел и Гальку, особенно когда смотрел на ее осунувшееся, пустое лицо, но эта ненависть быстро исчезла. «Два дня, — думал он, кладя на крохотный холмик земли резиновые игрушки, которыми его сыну так и не довелось поиграть. — Он прожил со мной всего лишь два дня. Как такое может бывать?!»
Цветная погремушка скатилась с холмика, весело звякнув — нелепый звук здесь, где так много этих кошмарных маленьких холмиков, украшенных игрушками — холмиков, красноречиво подтверждающих, что такое бывает… Вздрогнув, Петр наклонился и поднял ее, и вдруг кто-то толкнул его в плечо. Он обернулся…
* * *
… и открыл глаза, сидя в кресле перед включенным бормочущим телевизором. Вскочил и испуганно огляделся, потом побежал в спальню. На пороге он столкнулся с Галей, и она испуганно вскрикнула.
— Ты что — ополоумел что ли?!
Не отвечая он метнулся к крошечной кроватке, ощущая в груди непонятную смесь восторга и ужаса, а в его уши уже вливалось недовольное хныканье ребенка, проснувшегося от Галиного возгласа. Петр хрипло выдохнул, потом опустился на пол рядом с кроваткой и обхватил голову ладонями.
— Господи, приснится же такое! — хрипло прошептал он. Галя присела рядом с ним и встревоженно спросила:
— Петь, ты что?!
Он потянул ладони вниз, открывая покрасневшие глаза.
— Ничего. Просто устал.
— Так пошли спать.
— Ты иди… — Петр мягко отодвинул ее. — Иди… Тебе еще сколько раз вскакивать… Иди, я пока посижу с ним…
Галя пожала плечами и забралась в кровать. Вскоре она уже тихо спала. Петр не сводил глаз с лица Андрюшки, казавшегося во сне очень смешным. Иногда он очень осторожно, затаив дыхание, дотрагивался до него кончиком пальца и упивался теплотой его кожи.
Потом он задремал — всего лишь, кажется, на минуту. Разбудил его громкий крик жены. Она яростно трясла его за плечо, и Петр вскинулся, посмотрев на нее безумными глазами, потом бросил взгляд в кроватку и похолодел, увидев сына, лежащего на спине, и его личико, приобретшее странный голубоватый оттенок. На мгновение Петр непонимающе застыл, потом закричал:
