Но бежать некуда.

Остается ждать.

— Значит так, друг Миша. Или ты через десять секунд говоришь мне, где студия, или через минуту я сдаю тебя ментам. Вообще-то они сейчас порнографию не шьют, но для тебя сделают исключение. Статья в кодексе есть, вещественные доказательства налицо — прелестный повод тебя засадить. Они ведь тоже эту студию ищут.

— С каких это пор? Что такого сделал Марик ужасного? Тем более, он за бугром. Он что, продал ЦРУ секрет привлекательности российских женщин?

— Про ЦРУ я не знаю, а вот со студией он прокололся. То ли ключи неправильно хранил, то ли плохих сторожей нанял… Короче, говори адрес. Я ведь совершенно не шучу.

— Странно. Я всегда думал, что Генка Крокодилин — хороший сторож. Почище ротвейлера. Если вцепится — ногу запросто отхватит.

— Вот именно. Я все еще жду ответа на прямо поставленный вопрос.

— Да, пожалуйста! Разве мне жалко? Марик мне де брат и даже не муж сестры. Крокодил тем более. Поселок Капитоновка, дом 13. Телефончик дать?

— Буду очень благодарен.

Миша Трубин написал телефон на спичечном коробке и протянул Ковалю с вопросом:

— Может, скажешь, в чем дело?

— Смотри сегодня вечером телевизор, — ответил Олег, пряча коробок в карман.

Он уже собрался уходить, но в прихожей задержался и спросил:

— А почему Марик Генку взял дом сторожить? Мне говорили — ты его адъютант.

— Вранье и инсинуации. И смею добавить, я не сторож, а вольный художник.

— А! Ну-ну.

После ухода гостя Миша подумал, не позвонить ли на всякий случай Крокодилу? Мало ли что — взорвут студию, а Мише потом с Мариком объясняться. Но тут же решил, что объясняться не придется — какое, в сущности, Мише дело до Мариковой студии, для которой хозяин сам нанял сторожей.

Перед отъездом порнорежиссера в Америку отношения с ним у Миши были прохладные, а с Крокодилом они такие были всегда. И на личной судьбе Михаила Трубина наезд на студию Марка Киллинга никак не скажется. Все равно он уже другой работой занят. Так что лучше посмотреть сегодня вечером телевизор — интереснее будет.

Вечер, между тем, приближался. И Мише Трубину не дали провести этот вечер спокойно. Ему снова позвонили, прервав на самом интересном месте созерцание полной версии «Истории О». Позвонили, правда, не в дверь, а по телефону, и говоривший изо всех сил старался казаться грозным и страшным, но у Него не очень получалось.

— Нам надо знать, где находится студия Марка Киллинга, и мы это узнаем, — сказал голос в трубке без предисловий.

— Счастлив за вас, — ответил Миша. Ситуация начинала его забавлять.

— Мы узнаем это от тебя, — сообщил голос.

— А чем вы будете меня пугать? — тоном капризного ребенка спросил Миша.

— Сейчас придем, и узнаешь.

— Ой, боюсь, боюсь, боюсь, — сказал Миша и жалобно запричитал в трубку. — Ну, не надо приходить, ну, пожалуйста! Не мучайте бедного мальчика. Я сам все расскажу. Только умоляю, не дайте умереть в неведении — что там такое происходит на этой студии? Слет нечистой силы?

— Не твое дело. Говори и не вздумай врать.

— Ну, я так не играю, — заявил Миша тоном Карлсона, которому не дали варенья. — Тогда можете приходить. Я как раз звоню друзьям, зову их в гости. Мы будем ждать.

— Ладно, уговорил. Там держат Яну Ружевич. Говори — где студия?

— Ого! Это начинает мне нравиться. Как я сразу не догадался? Марикова ощущалка, ну, конечно! Лучше места не найти. Ну, слушай: поселок Капитоновка, дом 13, через гараж вниз и прямо. Только имей в виду — конкуренты уже там.

— Какие конкуренты?

— Тебе лучше знать. Пришел некто, грубым шантажом вырвал у меня адрес и ушел. Так что торопись.

Миша повесил трубку и заторопился сам. То есть буквально в один миг принял решение и приступил к его выполнению. Ноги в руки, ляжки в джинсы, стопы в кеды, камеру в руки, фотоаппарат на шею и бегом марш.

Какой уж тут телевизор!

А милиция все еще отрабатывала связи Костальского. Правда, теперь уже Короленко не сомневался в целесообразности снятия людей с других дел ради этого, но все равно на раскрутку связей требовалось время.

Имя лучшего друга Эдика вычислить было нетрудно. Гену Кружилина знали и в таксопарке, и в студенческом кругу. Не знали только, где он сейчас — лето, каникулы, и не работает этот Гена нигде.

Сам Костальский другое дело — его работа ждет в любое время дня и ночи. Но график свободный, и понятие «прогул» Эдика не касается.

Его ждали в таксопарке и на квартире, но Эдик не появился ни там, ни там. К Кружилину тоже вломились, перепугав его родителей, но выяснили только, что дома он не живет уже давно, и где теперь — неизвестно.

Зато обнаружилась дача. И тут уже Короленко ругался непередаваемым боцманским матом (в молодости он плавал на каботажных судах по Северному Ледовитому океану), поскольку дача эта находилась в Русакове.

То есть имена преступников были, наконец, налицо.

Вопрос только, где они сами, эти чертовы преступники?

Короленко и его подчиненным очень не хотелось, чтобы имена похитителей Яны Ружевич попали в прессу раньше времени. Ведь узнав, что они практически раскрыты, преступники могут натворить массу глупостей, среди которых убийство заложницы — это цветочки, а ягодки могут быть куда похлеще.

Но у прессы оказались свои информаторы. Во всяком случае, местное телевидение передало в шестичасовых новостях, что по обвинению в похищении Яны Ружевич разыскиваются некие Эдуард Костальский и Геннадий Кружилин. И что якобы «Львиное сердце» уже вышло на след и вот-вот их возьмет, обставив милицию.

Услышав это сообщение, больше всех удивился Серебров, который только накануне вышел из изолятора временного содержания и думал теперь только о том, как бы побыстрее вернуться в Москву, где его агентство из последних сил пыталось бороться с обстоятельствами, неуклонно ведущими «Львиное сердце» к краху.

Но раз уж кто-то раздобыл и подарил прессе имена похитителей Яны Ружевич, остатки команды «Львиного сердца», работавшей по этому делу, не могли остаться в стороне. Серебров решил наличными силами организовать проверку по своим каналам, здраво рассудив, что милиция, занятая охотой, трогать частных сыщиков теперь не станет — стражам порядка просто будет не до того.

Им, и вправду, было не до того. Похоже, ближе к ночи в городе прекратилось расследование всех прежних преступлений и предотвращение новых, а вся милиция работала исключительно по делу Ружевич. Но результата никакого не было до тех пор, пока какие-то бдительные гаишники не сообщили вышестоящему начальству о том, что подростки на мотоциклах в большом количестве выезжают из города в направлении Капитоновки.

Как раз в это время розыскники докопались до связи Кружилина с Мариком Калгановым — широко известным в узких кругах порнорежиссером. Достаточно было прогнать через компьютерную систему поиска городской реестр недвижимости, чтобы обнаружить дом, принадлежащий Максиму Калганову на правах личной собственности и стоящий в поселке Капитоновка, подчиненном городской мэрии.

Но это уже была лишняя трата сил. Туда уже и так направлялся и ОМОН, и отряд быстрого реагирования, и группы захвата РУОП, и розыскники во главе с Ростовцевым, а за ними в хвосте — все милицейское начальство. Они неслись в Капитоновку короткой дорогой, под сиренами и мигалками — теперь уже не было смысла таиться. Все равно рокеры и фаны проскочили туда раньше, а за ними погналась машина ГАИ. И догнать их не было никакой возможности.

А Уклюжий, он же Шурик Твердохлебов, актер городского драмтеатра, находящийся в очередном отпуске — в связи с чем его внезапное исчезновение ни у кого не вызвало подозрений и вообще никем не было замечено, — тем временем совершенно вылечился от своей наркомании. То есть у него кончилась ломка, и он, наконец, смог наслаждаться любовью в полную силу. А любовь — она вообще-то прекрасно помогает от всех болезней, кроме венерических. Каковыми Уклюжий не страдал по причине девственного образа жизни и привычке использовать для инъекций личный шприц.