– Слишком спокоен. Или не понимает, что ожидает его: или с нервами у него не все в порядке. А так отклонений по здоровью не наблюдается.

– Кто ваши секунданты? – еще надеясь на что-то, деловито потребовал судья.

Рус, не думая о подтексте, показал на детей.

– Нет, амиго. Ты чего-то совсем не понимаешь. Нужны граждане, достигшие восемнадцати лет. Не дури, ищи секунданта.

Но секундант сам нашелся мгновенно. Один из разбитных малых, каких в достатке всегда ошивается на подобных мероприятиях. Подскочил к монаху и за десять процентов от прибыли предложил свои услуги. Следом подошел еще один в очках.

– Ну что ж, – согласился судья, – три минуты на формальности, на пятую рефери вызовет вас на ринг. С кем желаете встретиться?

– Воля жребия, – с кладбищенским пренебрежением бросил Рус. Он заполнил листок участника. При нем имелся документ на машину на имя какого-то Луиса; его он и вписал туда.

Секретарь прочитал, растянул губы в сарказме, покачал головой, но подписал, показал на ринг.

…Под свет ярких юпитеров вышел спортсмен роста не очень длинного, но весом где-то к центнеру.

Зал встретил обоих дружными овациями. Симпатии публики были на стороне худощавого паренька, но ставки делались на дородного кетчиста.

…Гонг.

Добрый молодец, обученно махая и хлопая толстыми руками, быстро пошел– на монаха. Упитанный крепыш показывал зрителям, как он обхватит соперника, подкинет его словно деревянную колоду и бросит мощно на ковер ринга.

Но Рус не знал правил новой борьбы кетча: то, что там, в основном, многое условно-и удары, и броски, и все болевые приемы. Когда боец грозно приблизился к нему на расстояние удара, так мощно произвел прямой удар в солнечное сплетение совсем не защищаемое противником, что тот секунды три еще постоял, согнувшись, спазменно хватая воздух побелевшими губами. И рухнул на пол, как подкошенный сноп соломы.

Монах отошел назад, к своему углу ринга. Секундант в бешенном восторге прыгал у канатов. Зрители, еще ничего не понимая, молчали и смотрели на зал. И думали, что противник поднимется и игра-кетч продолжится.

Рефери пригласил врача. Тот подбежал к лежащему. – Жить будет, – не понимая, чего склонился врач над поверженным, слишком спокойно для напряженной ситуации подсказал Рус.

– Дурак ты. Правил не знаешь. – Махнул рукой лекарь.

Монах подошел к судьям.

– Разве я что-то не так сделал? Не так, как они?

Те переглядывались друг с другом, не зная, что ответить. Борца уже привели в чувство нашатырным спиртом. Несколько человек его группы сочувственно и с усилием несли обмякшее тело спортсмена за кулисы.

Зал зашумел. Требовал нового поединка. Соперника покрепче, порезвее. Секунданты Руса удовлетворенно подсчитывали деньги за победу и гонорар. Посмотрели на монаха: по его знаку подбежали к судейскому столику и дали согласие на очередной поединок.

Судьи не стали уклоняться. Шок первых минут прошел, подбиралась затаенная злоба к самозванному борцу. Быстро назвали следующего спортсмена.

Рефери пояснил Русу.

– Бить надо не больно. Так, чтобы падал, но вставал сам. Минимум три раунда положено отработать. Иначе недовольная публика разнесет весь зал ко всем чертям. Она платит деньги и она же играет в тотализатор, и она же хочет видеть зрелище не одну секунду, а все пять раундов.

– Вот ты, – показал он на монаха, – одним ударом отхватил двести долларов и пару тысяч с тотализатора. А публику не порадовал, не удивил, не заставил ее покричать. Ей так неинтересно. Понравится ли такое подвыпившим парням? В состоянии гроги они любой кордон полиции сметут вчистую. Публике надо зрелище, кровь, азарт, нервы.

– Много крови?.-также наивно переспросил Рус.

– А где ты ее сейчас много раздобудешь? Заготавливать заранее надо.

Он смотрел на монаха, как на привидение, не от мира сего. И, как хирург с многолетней практикой, терпеливо вопрошал:

– У тебя случайно справка из психушки не с собой?

– Всевышний миловал, – удивил его ответом Рус.

– Тогда без дурацких шуточек. Вот тебе соперник. – Показал бланк с напечатанной фамилией.

Следом судья-информатор объявил залу соперников. Несколько минут ушло на прием ставок в тотализатор. Секунданты все еще считали и делили куш с первого. Ставки по отношению к монаху оказались нулевые. Никто и второй раз на него не ставил. Оргкомитету пришлось выставить доллар, чтобы соотношения цифр не принимали бессмысленные значения. Да, секунданты, по условиям тоже обязаны были выставить минимум по доллару. Сейчас они были на седьмом небе. Собрано всего двадцать четыре тысячи баксов. Тридцать процентов, это семь тысяч долларов их спортсмену: значит доля секундантов по триста пятьдесят тысяч. И это всего за два поставленных доллара. Вот это вечер. Секунданты бегали около Руса, как около родного.

А публика заводилась. Второй атлет был гораздо мощнее первого. Повыше, помускулистее. Симпатии зрителей перешли от жестокого, как им казалось паренька, к мощному спокойному атлету по имени Пабло. Ставки все пошли на мулата. Зрители требовали решительных действий и, главное, победы.

…Гонг.

Второй атлет уже более осторожно сближался с монахом. Левую руку он держал далеко впереди, чтобы не дать возможности неожиданно сблизиться противнику. Подойдя до двух шагов, рискнул что-то предпринять из своего небогатого боевого арсенала. Но Рус ловко ушел вниз, под руку противника, сверкнула его рука у лица атлета, и отскочил в сторону на солидное расстояние. Борец остался стоять, но из носа обильно пошла кровь. Выбежали секунданты, врач, увезли спортсмена к углу, усадили на стул. Сделали примочки, вставили вату в ноздри. Кэтчист снова вышел на ринг. Покрутил головой, вставляя мозги на место. Растопырил широко пальцы рук и бешено двинулся вперед. Но монах снова виртуозно ушел вниз в сторону и боковым ударом по нижним ребрам заставил борца охнуть и согнуться. Тот некоторое время постоял, потер бока, отдышался принял боксерскую стойку и под дружное подбадривание зала смело пошел на сближение. Сбитого с толку, но играющего на публику здоровяка теперь было не сложно эксплуатировать на зрелище. Атлет внешне смело приближался к противнику, но боязливо водил руками перед собой, стараясь схватить или хотя бы внушительно пнуть кулаком, но находил только пустое место. Монаху оставалось играть в кошки-мышки с оппонентом, ловко манипулировать своим телом, придумывать что-то, чтобы веселее позабавить публику. Он проделал несколько подсечек с инерционным движением противника, и тот, плохо разбираясь в законах физики, с грохотом гремел на настил. Это шоу неистово веселило зловредную, безжалостную к судьбе простоватого оппонента публику. Удар сбоку в колено, которым монах заставил упасть атлета оказался слишком травмирующим. Кэтчист не смог продолжать бой. Но раунд закончился и за имевшуюся минуту, спортсмену наложили тугую повязку.

Следующий раунд. Но это уже было неинтересно. Боец откровенно боялся. Больше отступал и крутился, стараясь не упустить из виду монаха. И никакие подбадривающие возгласы из зала не могли заставить его активизироваться и проявить себя с лучшей стороны. Он стоял в центре, вытянул руки вперед и только следил за своим визави. Рус находился на расстоянии вытянутой руки, но мулат никак не мог схватить его и зал больше покатывался от смеха, чем сожалел о своих вкладах в тотализаторе. Выловив момент, Рус снова поймал атлета на подножку, тот неловко упал. Сразу не смог подняться. Секунданты подтащили его к углу. Стопа борца приняла красно-синий цвет. Бой остановили. Рефери объявил монаха победителем.

Судья подозвал Руса.

– Тебе, амиго, надо не в кетче выступать. Иди в бокс, каратэ. Ты калечишь людей.

– Сеньор, вы сказали, что надо кровь: она есть. Опять что-то не так?

Судья махнул рукой.

– Ты виноват в том, что ты ничего не знаешь и ничего не понимаешь. Где ты родился? Весь мир знает кэтч, а ты нет. Но ладно. Все в прошлом. С более сильными соперниками ты не побоишься сразиться?