Эти события и открывавшиеся из-за них мрачные перспективы для курии послужили причиной срыва переговоров на Веронском конгрессе. В раздраженном настроении Барбаросса покидал Верону. Неприятность, связанная с провалом переговоров, вскоре усугубилась трагической вестью, пришедшей из Германии: 15 ноября 1184 года в Гельнхаузене скончалась императрица Беатрикс. Барбаросса тяжело переживал смерть любимой супруги, однако не счел возможным прервать свое пребывание в Италии, чтобы лично присутствовать при ее погребении, которое ради него долго откладывалось и состоялось лишь 28 августа следующего года в соборе в Шпейере.
В феврале 1185 года Барбаросса прибыл в Реджо, где в императорской резиденции собрались многочисленные духовные и светские князья. Здесь и был заключен оборонительный союз между императором и городом Миланом. В Реджо несколько графов признали себя вассалами Фридриха, так что их бурги поступили в его распоряжение. Жалуя привилегии и устанавливая прямые связи с местными феодалами, Барбаросса еще более укрепил собственные позиции в областях, некогда составлявших владения графини Матильды. Посетив затем еще Модену, Болонью, Пьяченцу и Павию, в начале мая он возвратился в Милан, где взял под свою личную защиту монастырь Святого Амвросия.
25 ноября 1185 года в Вероне умер папа Луций III, будто бы распорядившийся на смертном одре, чтобы его преемник не короновал Генриха VI императорской короной до тех пор, пока Фридрих I остается императором. Сомнений относительно того, кто должен сменить покойного понтифика, не было — в качестве преемника рассматривался только непримиримый противник императора, предводитель враждебной Империи группировки, архиепископ Миланский Гумберт из старинного и влиятельного в этом городе рода Кривелли. В своем неутолимом желании мстить за зло, причиненное его родному городу Барбароссой, он не знал меры. Именно его, вступившего на папский престол под именем Урбана III, кардиналы сочли способным возвратить папству его былое влияние и авторитет.
Избрание нового папы означало объявление войны императору и Империи. Фридрих по-своему ответил на это, избрав Милан, родной город Урбана, местом бракосочетания своего сына с сицилийской принцессой, дабы еще раз продемонстрировать всем свою дружбу с крупнейшим городом Ломбардии. Этот праздник ничем не должен был уступать уже ставшему легендарным Майнцскому празднеству, состоявшемуся на Троицу 1184 года. Опять Барбаросса принимал, угощал и развлекал князей с их многочисленными свитами. Папа Урбан III также был приглашен, но не пожелал явиться.
Сицилийский двор дал будущей императрице Священной Римской империи богатое приданое. Выехав из Пьяченцы, верного императору города, где ее встретил и далее сопровождал до самого Милана Генрих, Констанция двигалась по Ломбардии во главе каравана в сто пятьдесят вьючных животных, нагруженных всеми сокровищами Сицилии — золотом, серебром, драгоценными камнями, мехами, дорогими бархатными и шелковыми тканями. Приданое в сорок тысяч фунтов золота — невообразимое богатство — к тому времени уже было передано в императорскую казну в Аугсбурге. Праздничный Милан ликовал, когда патриарх Аквилеи вместо неявившегося папы 27 января 1186 года обвенчал пару в соборе Святого Амвросия. Тогда же состоялась и коронация королевы Констанции. Затем торжественная процессия, выйдя из собора, предстала перед взорами тысяч любопытных, собравшихся поглазеть на редкое зрелище. В специально возведенном по этому случаю у стен города и по-праздничному украшенном деревянном зале состоялся столь же роскошный, сколь и веселый свадебный пир. Праздник в Милане удался, по рассказам его участников, на славу — почти как в Майнце, так что потом еще долго и охотно их вспоминали и сравнивали.
Пожалуй, это была самая блистательная из побед, когда-либо одержанных Барбароссой, — притом победа бескровная, оставшаяся в памяти потомков светлым праздником. Устроив бракосочетание своего сына с наследницей Сицилийского королевства, Фридрих раздвинул пределы Империи от Северного и Балтийского морей до южной оконечности Сицилии. Никогда меч не обеспечивал такого приращения владений германского императора.
Торжества в Милане закончились государственным актом, привлекшим к себе не меньшее внимание, ибо случившееся грозило вызвать непредсказуемые последствия. Подобно тому, как в свое время Карл Великий в Ахене без содействия папы сам короновал своего сына Людовика императорской короной, теперь Барбаросса, считая собственные властные полномочия достаточными для этого, провозгласил Генриха VI кесарем, дабы показать всему миру, что отныне для обретения императорского достоинства не требуется содействия со стороны папы.
Напряженность во взаимоотношениях между церковью и Империей достигла высших пределов. Как бы ни прореагировал на это Урбан, Фридрих с невозмутимостью готов был встретить любое его решение. Юный кесарь тем временем совершал по поручению отца объезд территорий, составлявших «наследство Матильды». Куда бы он ни прибыл, жители со всей округи спешили присягнуть ему на верность. Только Сиена поначалу воспротивилась, за что и поплатилась большим штрафом. Папа получил наглядное подтверждение действенности владельческих прав императора. Генрих дошел до самых границ Папской области и остановился там, готовый, как он заявил, «защитить ее». На самом же деле это было грозное предупреждение папе Урбану на случай, если тот вздумает и дальше обострять отношения.
А у того были именно такие намерения. Он вел дело к окончательному разрыву, запретив клиру Ломбардии оказывать повиновение императору. Фридрих, получив это известие, велел Генриху занять Папскую область и конфисковать все земельные владения папы. Были перекрыты дороги, ведущие в Верону, где все еще находился Урбан, оказавшийся, таким образом, в изоляции от мира. Имперские заставы надежно охраняли все подходы к горным перевалам в Альпах. Апостолический князь попал в плен к императору, ответившему на брошенный ему вызов.
Оказавшись в отчаянном положении, Урбан тем не менее не считал борьбу проигранной, поскольку самый влиятельный из немецких епископов, Филипп Кельнский, был на его стороне. Если, рассуждал папа, этот ближайший советник Барбароссы перешел в непримиримую оппозицию к имперской политике, то не иначе должно обстоять дело и с другими немецкими духовными князьями. С помощью баварского клира, на поддержку которого всегда мог рассчитывать папа — сторонник григорианских принципов свободы церкви, послания из Вероны удалось тайком доставить в Кельн и Трир. Безобидные дети проносили их туда и обратно в своих паломнических посохах. Странствующие монахи без поклажи, на память заучившие, что надо передать, следовали за ними, тем самым благополучно минуя императорских стражей. Так Урбан, несмотря на кажущуюся полную изоляцию, был в курсе всего происходящего в Империи.
Из-за конфликта с папой, о котором сам император глубоко сожалел, Империи грозила новая опасность. В прирейнских областях нарастали волнения. После скоропостижной кончины архиепископа Майнцского Кристиана, верно исполнявшего после Райнальда Дассельского обязанности эрцканцлера, и это архиепископство перестало быть надежной опорой Барбароссы. Слывший святым Конрад Виттельсбах, принадлежавший к числу наиболее стойких сторонников Александра III, двадцать лет назад добровольно уступивший кафедру Майнцского архиепископства, теперь снова занял ее. Распространился слух и о связях антиимператорской оппозиции с Генрихом Львом. Фридрих, как только получил эти тревожные вести, сразу же засобирался из Италии домой. Все представители имперской церкви были приглашены на совещание в конце ноября 1186 года в Гельнхаузен, новую резиденцию императора, своим великолепием вызывавшую всеобщее восхищение и олицетворявшую собой величие и могущество государя.
Италию Барбаросса покидал с легким сердцем, ибо за время своего шестого итальянского похода, продолжавшегося около двух лет, он средствами дипломатии добился в интересах Империи и ради сохранения мира больше, чем прежними военными вторжениями. Своим наместником в Италии он оставил сына Генриха, наделив его самыми широкими полномочиями.
