Значит, пусть будет два укола на каждую ногу. Я щелкнул активаторами инъекторов. Есть. Осталось пять доз.

Ладно, сэкономлю на руках. Я один раз уколол левую руку и уже собрался направить инъектор на правую, но остановился, потому что не нашел ее.

— Если хочешь сделать все по инструкции, — ухмыльнулся раненый, — то она должна быть где-то здесь. Посмотри в углу за шкафом.

Он смеялся и явно не собирался просить меня об убийстве из милосердия.

— Больной, будете ржать — кишечник выпадет, — огрызнулся я и сделал ему четыре укола в пах, прямо в рану.

Он несколько раз вздрогнул, потом откинулся в кресле и затих. Дальше я работал без его едких комментариев. За каких-то полчаса мне удалось образцово выполнить почти весь комплекс восстановительных процедур.

Я залил в изувеченное тело пару литров искусственной голубой крови. Зеленой, самой подходящей для экстремальных условий, в саквояже почему-то не оказалось. Зато там обнаружился неплохой набор нанороботов.

Я применил почти всех. И нанофагов, уничтожающих инфекцию, и кардиокиберов, восстанавливающих сердечную мышцу, и даже полный набор костежорок, удадяющих из организма осколки костей. В результате получился не раненый, а образцово-показательный экспонат для выставки, посвященной оказанию первой помощи в полевых условиях. Напоследок я выпустил из специальной коробочки десяток медицинских «мух», которые начали с жужжанием виться над раненым, непрерывно снимая биометрические показания. Время от времени они садились на открытые участки кожи, чтобы сделать экспресс-анализ крови. Выглядели они почти так же, как настоящие насекомые, отличаясь от своих гадких прототипов лишь ненатуральным блеском толстых лапок.

Впервые с момента нашего знакомства у меня появилась возможность подробно разглядеть своего спасителя. Забавно, но в нем действительно было что-то от Христа, и прозвище, которым я его мысленно называл, подходило бедняге наилучшим образом. Спаситель был человеком средних лет, худым, высоким, жилистым. Его впалые щеки покрывала густая жесткая щетина. На лице странным образом отпечатались следы перенесенных страданий, смирение и какая-то непонятная азартная злость. Знаки различия на рабочей спецовке отсутствовали. Только на рукаве алела большая надпись «Рея». Вначале я подумал, что до мобилизации он работал в известном чешском отеле, но еще раз всмотревшись в сухое резкое лицо, решил, что моя догадка далека от истины. Люди с такими лицами никогда не работают гостиничными служащими. Наверное, Рея — это тот серый унылый мирок в окрестностях Сатурна, где я случайно побывал пятьдесят лет назад. Нас отбуксировали туда после поломки маршевого двигателя. Скорей всего, до войны мой спаситель занимал должность оператора силового поля на тамошнем космодроме. Система Сатурна славится своими внезапными метеоритными шквалами, и опытные операторы там всегда на вес золота. Сотня трудодней за шестичасовую смену обычное дело в тех местах, и люди, умеющие ценить риск и личный доход, очень любят Систему Сатурна.

От размышлений меня отвлекли «мухи». За пару минут они собрали достаточно информации и сгенерировали прямо в воздухе виртуальный экран, на котором появилась таблица со списком необходимых препаратов. Я порылся в саквояже, нашел и применил все, что требовалось. Рой снова активно зажужжал и обновил данные. Теперь по прогнозу «мух» раненый должен был прожить не менее четырех часов. За это время мне следовало либо найти квалифицированного врача, оснащенного хирургическим отделением средней мощности, либо разыскать банальный криоконтейнер. И то и другое было совсем непросто, но четыре часа давали неплохую фору.

Мой спаситель зашевелился. Учитывая его состояние дозы полученных препаратов, он просто не мог прийти в сознание. Я покосился на мушиный экран. Характеристики в пределах запредельных норм, то есть прямо сейчас он не умрет. А потом? Потом мы все умрем.

— Молодец, солдат, — пробормотал мой подопечный, блаженно щуря глаза. — Отлично все сделал. Нигде не болит, нигде не жмет. Можешь получить награду, — он показал забинтованной рукой на пластмассовую канистру, стоящую рядом с пультом. — Ты просто волшебник.

Я поднял емкость, отвинтил крышку и понюхал. В канистре был спирт. Почему бы и нет? Немного поколебавшись, я сделал большой глоток и едва не задохнулся. Через мгновение позорный кашель согнул меня пополам. Судя по ощущениям, спирт был чистым и качественным, однако мое новое тело не имело должной подготовки для употребления сей амброзии.

— Юнец, — сокрушенно покачал головой раненый.

Своей единственной рукой он отобрал у меня емкость и сам приложился к канистре. Его кадык мерно задергался, переправляя огненную воду в желудок. Культя правой руки при этом двигалась из стороны в сторону, будто дирижируя внутренними ощущениями. Чувствовалась старая закалка. Наверняка ему гораздо больше лет, чем это кажется на первый взгляд, и наверняка он пережил очень много, но мешать выпивку с лекарствами недопустимо даже пожилым людям с высоким социальным статусом. Следовало его остановить.

— Как вы себя чувствуете? — вопрос был задан исключительно для того, чтобы оторвать раненого от смертельно опасного для него напитка. — Если вы позволите, я хотел бы отправиться за помощью.

— Расслабься, рядовой. — Канистра мягко опустилась на пол. — Помощи не будет. Нас бросили. Все порталы закрыты. По эту сторону границы осталось не так много живых, чтобы ради их спасения рисковать будущим всей Солнечной Системы. Ты слышишь этот звук? — Он поднял над головой канистру. — Если это то, что я думаю, то нам предстоит короткая, но очень яркая и интересная жизнь. Мы увидим много такого, что дано увидеть немногим.

— Какой звук? — перебил я начавшего бредить собеседника.

Он не ответил. Его взгляд был устремлен мне за спину. Я замер и насторожился. Что-то не очень опасное и слишком маленькое, чтобы впадать в панику, скреблось в углу фургона. Нечто вроде мыши или крысы. Не люблю грызунов. Не терплю даже хомяков и морских свинок. Гнусные твари. Всегда подозревал, что они вместе с тараканами наследуют Землю после людей. А может, это все-таки не крыса? Уж очень остекленевшие глаза были у моего нового друга. Я медленно развернулся, готовый абсолютно к любому сюрпризу. Устрашающее шкрябание производилось оторванной рукой. Травматическая ампутация не очень сильно повредила конечность, и на уцелевших обрывках рукава можно было разглядеть нашивку с надписью «СС. Холодный», что должно было означать «Система Сатурна, космопорт „Холодный“». Моя догадка про оператора силового поля на космодроме оказалась верной.

Ожившая рука шевелилась, слегка сгибаясь и разгибаясь в локте. При этом ногти скребли по металлическому полу, производя довольно гадкий звук. Мне припомнились дергающиеся пальцы, виденные мною в санитарной машине, и дешевые фильмы ужасов, которые были популярны в безумном двадцатом веке. Мерзкое зрелище.

Я выругался и оглянулся по сторонам в поисках швабры или любой другой палки, чтобы выкинуть пакость из фургона. Лучше всего, если палка окажется стреляющей. Где-то здесь должен быть оружейный шкаф. Я же на военном объекте! Точнее на гражданском, переделанном в военный. Фургон, скорей всего, притащили сюда с провинциального космодрома, где он был включен в систему силовой генерации. Очень может быть, что здесь вообще нет оружия. Я опасливо покосился на шевелящуюся руку и еще раз обежал взглядом стены.

Шкаф нашелся не сразу только из-за того, что находился у меня перед носом, и на нем большими буквами было написано: «Осторожно! Оружие». Чтобы надежно спрятать очень нужную вещь, следует положить ее на самое видное место.

— Знаешь, Ломакин, смерть — это великое благо для всех людей, — тихо сказал мой спаситель. — Она позволяет забыть многие совершенно ненужные вещи. Человечество напрасно изобретает бессмертие. Бессмертие — зло. Бессмертие…

— Как открываются закрома? — перебил я его и подергал дверцу оружейного шкафчика.

— Замок реагирует на папиллярные линии. Старая добрая и очень примитивная технология. Приложи, деточка, мою руку к датчику, дверка и откроется.