Недавно стреляли. Есть вероятность, что смертельный выстрел, убивший водителя, был произведен не сверху, а снизу. То есть водитель застрелился сам. Какая разница? Мне следовало в первую очередь думать о себе.

Я был еще жив и нуждался в медикаментах и оружии.

Почему-то вспомнилась старая как мир игра «Дум». Осталось всего десять процентов жизни, а поблизости нет ни аптечек, ни патронов. Очень похоже на мою ситуацию. На секунду возникло ощущение, что и сам я ненастоящий, что кто-то управляет моими действиями, неторопливо нажимая клавиши и время от времени прихлебывая кофеек со сливками из большой красивой чашки.

Во рту появился привкус кофе. Захотелось сойти с ума.

По-прежнему ведомый в большей степени инстинктом, чем разумом, я выскользнул из уютной теплой кабины обратно в грозную тьму. Снова пришлось ждать, пока привыкнут глаза. Через некоторое время я разглядел в десяти метрах справа средний строительный танк.

Такие используют для скоростного пробивания тоннелей через горные хребты. Строительные танки обычно оснащены мощным лазерным вооружением, предназначенным сверлить, резать и плавить самую прочную породу, и имеют очень крепкий корпус на случай, если эта самая порода завалит машину где-нибудь в сердцевине горы размером с марсианский Олимп. Трудно себе представить силищу, способную повредить подобное чудовище. Однако танк был раздавлен и сейчас больше всего напоминал гигантскую кучу расплющенного и местами расплавленного пластилина.

Я двинулся в обход танка. Позади него стоял фургон с переломанными осями и разъехавшимися в стороны колесами. Я подошел к толстой металлической двери и дернул за ручку, в лицо ударил запах горелой изоляции, раскаленного железа и густой аромат спирта. Стараясь оставаться вне зоны возможной стрельбы, я с опаской заглянул внутрь фургона. В кресле, стоящем перед большим треснувшим по диагонали экраном, кто-то стонал.

В мертвенном синем свете аварийных ламп я разглядел руку, свисавшую с подлокотника, и черную лужу крови на полу. Стоны прекратились.

— Кто здесь? — равнодушно спросил усталый мужской голос.

— Рядовой Ломакин. — Я переступил порог и приготовился прыгнуть вперед, если кресло развернется слишком резко. — Бывший рядовой. За военные преступления приговорен к смертной казни.

— Как я понимаю, приговор приведен в исполнение? — В темной поверхности монитора отразилось бледное худое лицо.

— Да, приведен, — тихо сказал я, осознавая, что ответ звучит довольно глупо.

— Значит, это тебя я ловил, — доброжелательно хмыкнул собеседник.

Загадка чудесного спасения разъяснилась самым простым и незатейливым образом. Оператор силового поля виртуозно поймал меня и нежно опустил на землю. Далеко не каждый спец способен на подобное, но в любой области есть свои кудесники. Мне, например, встречался оператор, который с помощью стокилометрового параметрического поля ломал карандаши, зажатые в руке напарника.

— Слушай, Ломакин, у тебя обезболивающее есть? — осведомился мой спаситель. — Сил моих нет терпеть.

— Сам ищу, — я пожал плечами.

— А ты не ищи. В ста метрах отсюда стоит… Стоял госпиталь. Иди туда и тащи все, что найдешь. Лучше всего, если ты найдешь там живого доктора, тогда у меня появится шанс встретить Новый год дома.

— Не вопрос. Хоть сто докторов. Вот только там не видно ни пениса. Доктора точно не разгляжу.

— Разглядишь. Фонарь у двери слева от тебя.

Звук, похожий на детский всхлип, прорвался сквозь его крепко сцепленные зубы. Следовало поторопиться.

Обидно будет, если спасший мою жизнь человек умрет Нужно непременно вернуть ему не такой уж и маленький должок. Я покрутил головой и действительно обнаружил большой фонарь, закрепленный в специальных зажимах у притолоки. Фонарь оказался весьма добротным, с восемнадцатью плазменными искрами на водородных генераторах, и, если верить индикатору, аппарат был готов добросовестно работать в ближайшие десять тысяч лет. Я щелкнул выключателем и, пообещав скоро вернуться, ушел в ночь. В ночь моего загробного мира.

Фонарь, вопреки ожиданиям, светил не очень ярко, и пришлось хорошенько пошарить по рукояти, чтобы нащупать нужный регулятор. Толкнув пальцем ползунок, я легко выжал из устройства могучий световой поток, достойный стадионного прожектора. Госпиталь, а точнее место, где он когда-то был, нашелся почти сразу.

На небольшой площадке разместился длинный ряд санитарных машин с трудноразличимыми красными крестами на обожженных бортах. Метрах в пятидесяти приткнулся почти целый грузовой антиграв типа «АН-400-2» с большой синей надписью «Министерство здравоохранения Солнечной Системы» на фюзеляже.

Каким был уничтоженный кохонами госпиталь, я так и не понял. Был ли это палаточный городок, надувное строение или иное порождение роботизированной пневматической архитектуры, так и осталось тайной.

Сейчас на месте полевого лечебного учреждения высилась куча, состоящая из труб, кирпичного крошева и каких-то тряпок вперемешку с кусками белой медицинской мебели. Разглядев все, что нужно, я хотел выключить фонарь. Держать в руках ярчайший источник света было жутковато. Темнота делала меня невидимым для врагов, а сейчас мое беззащитное тело являлось отличной мишенью для любого желающего в него выстрелить. Погасить луч оказалось еще страшнее. Лучше заранее заметить опасность, чем столкнуться с ней вслепую. Поколебавшись немного, я предпочел остаться зрячим и видимым.

В конусе света местность выглядела более путающей и удручающей, чем когда я изучал ее почти на ощупь.

Передо мной предстал самый настоящий загробный мир. Дым, гарь, воронки, обломки больших боевых машин. Мне кажется, я даже сумел различить нечто похожее на головную рубку межорбитального корабля.

Мертвый покой, тотальные разрушения и при этом ни одного трупа или хотя бы куска человеческого тела. Неужели успели всех вывезти? Тогда почему оставили оператора силового поля и водителя в кабине тягача?

Значит, организованной эвакуации, скорей всего, не было, но все каким-то образом успели разбежаться.

Странно. Неужели атака была столь ужасающа и одновременно нетороплива, что наши солдаты, побросав технику, покинули позиции, не забыв при этом прихватить с собой почти всех раненых и убитых? Ерунда какая-то.

Сзади раздался резкий звук, похожий на треск разрываемой ткани. Я распластался на земле и погасил фонарь. Тьма ласково укрыла меня от опасности. Довольно долго ничего не происходило. Минуты через три звук повторился на некотором удалении, и я отважился включить свет. По воздуху прямо над моей головой величественно проплыл двухметровый радужный пузырь.

От неожиданности я снова погасил фонарь и включил его, только сбросив яркость на минимум. Пошарил вокруг тусклым лучом. Пузырь исчез. Соблюдая осторожность и замирая на месте через каждые десять шагов, я двинулся по направлению к источнику непонятных звуков. Пока я крался, треск раздался снова. Решив не искушать судьбу, я уже совсем собрался отступить, но в этот момент воздух разорвала трескучая очередь, и сразу четыре пузыря выплыли из темноты раньше, чем я успел погасить свет. Один из них наткнулся на ветку обгоревшего дерева и лопнул, распространив вокруг себя хорошо ощутимый запах сероводорода. Мучимый страхом и любопытством, я вскарабкался на небольшой бугорок и включил фонарь на полную мощность. Прямо у моих ног проявилось из темноты огромное бурое озеро.

Противоположный берег терялся за коричневатой дымкой, стелющейся над маслянисто блестящей гладью.

Время от времени поверхность озера покрывалась мелкой рябью и вспухала горбами, из вершин которых выдувались огромные пузыри. Некоторые из них лопались с тем самым звуком разрываемой ткани, который так напугал меня. Некоторые беззвучно взлетали вверх и бесследно исчезали в черноте неба.

Я сделал несколько шагов к озеру. Оно манило своей непонятностью. Однако мысль об умирающем операторе заставила меня вернуться к насущным делам. Я торопливо зашагал к руинам госпиталя. Подошвы тонули в мягком песке. Возможно, здесь когда-то был пляж. Или карьер. Сейчас уже не разобрать. Поиски в развалинах показались мне малоперспективными, и я сразу полез в ближайшую санитарную машину. Рассудок подсказывал, что там есть, чем поживиться. Больше всего мне бы подошел добротный докторский саквояж с набором медикаментов. Его-то я и нашел почти сразу. Пузатый железный ящик с двумя крепкими ручками по бокам терпеливо ждал меня в специальной стойке по соседству с разнообразным и непонятным лечебным барахлом. Добраться до него мешали сломанные носилки, но мне достаточно быстро удалось сдвинуть их в сторону. Следующим препятствием оказался сидящий в фельдшерском кресле человеческий скелет. Нормальный такой скелетик. Свеженький. С ошметками плоти на ребрах. Интересно, каким образом так получилось, что от человека остались только кости, а обивка на кресле уцелела? Может, взрыв содрал все мясо? Хотя нет. Не все. Ниже колена нога неплохо сохранилась. Уцелели даже кудрявые волосы на лодыжке и нестриженые желтые ногти.