Припомнив свое утреннее отражение в банальном зеркале, я попробовал разобраться, в чем же состоит столь разительное отличие между нами. Во-первых, двойник выглядел старше. Гораздо старше. У него были серые мешки под глазами, серая потертая, как старая замша, кожа и очень плохие зубы. Все его тело будто слепили из пластилина, а потом забыли на жарком солнце. Из обвислых плеч росли безвольные слабые руки с хлипкой, политой жирком, мускулатурой. Под рубашкой пузырился невзрачный, но хорошо заметный животик. Пальцы, державшие чашку, выглядели слишком длинными, тонкими и желтоватыми. Но самым страшным в этом существе были его глаза. Пустые, как у программиста, ушедшего в виртуальность. Но программисты видят вовсе не глазами. Даже сдохший рядом с системным блоком программер живее всех живых, ибо душа его навечно осталась в его творениях. А куда подевалась душа этого человека? Была ли она у него?

— Срочно найдите косметолога, — послышался чей то приказ из соседней комнаты. — Диверсанту нужно похудеть. Срочно!

— Чем он будет худеть? Носом? Ушами? У него же кругом сплошные мышцы, — сварливо ответил кто-то возрастом постарше, но должностью пониже.

— Не знаю, — отрезал первый голос. — Должен похудеть. Головой отвечаешь!

— Прошу, молодой человек, — Брыгсин потянул меня за рукав. — До тех пор, пока не прозвучит команда отбой, будем действовать по плану. Занимайте свое место. Скоро этот парень ляжет спать. Тогда можно будет рассчитать коррекцию и принять необходимые меры.

— А на кроликах проверяли? — неуверенно осведомился я. — Работает?

— Не вибрируй, товарищ, — усмехнулся Брыгсин. — Конечно, проверили. Прекрасно все работает. Вот только если уши у кроля длиннее, чем нужно, то их срезает начисто. Ты когда-нибудь видел, как у кроликов уши аннигилируют?

— Нет, — буркнул я и покорно улегся на хитро сконструированное ложе.

Усатый человек, чья фамилия, как я понял, была Данилюк, помотал головой и жестом приказал мне повернуться. Я повернулся на левый бок. Он согласно кивнул и опять же жестом велел мне лечь виском на сгиб левой руки. Я выполнил и это распоряжение. Данилюк недовольно поморщился и зашевелил губами, что-то нервно обсуждая по мыслетелефону. Брыгсин заботливо застегнул лямки, фиксирующие мои руки и ноги. Потом проверил надежность креплений. Мой двойник между тем закончил пить кофе и теперь меланхолично курил сигарету.

— Товарищ Брыгсин, мне хотелось бы узнать у вас одну вещь. — Я попытался поймать взгляд старика, но тот упрямо отводил глаза.

— Мне — это кому? — Брыгсин напрягся. — Светозару Ломакину?

— Петру Васнецову интересно, почему вы считаете его подонком и мерзавцем?

Старик прерывисто вздохнул и посмотрел на меня исподлобья.

— Можно подумать, не знаешь, — проскрипел он.

— Нет, — с детской искренностью сказал я. — Не знаю. Я час назад заново родился. Титов отнял у меня память и вернул ее только сегодня. У меня есть подозрение, что вернул не полностью.

— На твоей совести чудовищное преступление, товарищ Васнецов, — прохрипел Брыгсин. — Когда-нибудь я заставлю тебя вспомнить про Мехико.

— Мехико? Атомная бомбардировка была вполне оправданна, и вам это известно.

— Нет! — прохрипел старик. — Ты лично несешь ответственность за гибель миллионов людей.

— Ложь! — крикнул я и попытался вскочить, но надежный крепеж не дал мне даже пошевелиться.

— Косметолог доставлен! — Данилюк оттеснил плечом Брыгсина и подвел к моей лежанке женщину.

Разговор пришлось прервать. Все мое внимание обратилось на косметолога. В ее облике присутствовало что-то нечеловеческое. Что-то искусственное, будто ожила восковая фигура или скульптура, в которой была очень точно отражена форма, но полностью отсутствовало содержание.

— Объект готовится ко сну, — голос из динамиков прозвучал с тошнотворным спокойствием и бесстрастностью.

— Какова моя задача? — коротко спросила женщина, и фривольная татуировка на ее щеке начала переливаться всеми цветами радуги.

С косметологом явно что-то было не в порядке. Какая-то ошибка не позволяла воспринимать ее как индивидуальность. Казалось, что ее собрали из неподходящих друг к другу кусков и, отчаявшись подогнать их, оставили все как есть. Возможно, ее профессия мало соответствовала четкому вопросу: «какова моя задача?» А может, весь ее облик не гармонировал с военной выправкой? Я предпочитаю иметь дело с цельными натурами.

То есть, если рисуешь на своей роже знак любительницы анального секса и пишешь по-французски «Возьми меня сзади без спросу», то и ведешь себя соответственно, а тут: «какова моя задача».

— Он очень тяжелый, нужно срочно снизить его вес. — Данилюк скользнул взглядом по татуировке и неодобрительно поморщился.

— На сколько? — деловито осведомилась косметолог. — И за какой срок?

— Килограммов на десять за полчаса.

— На десять килограммов за полчаса? — спокойно переспросила она и внимательно посмотрела на Данилюка, не шутит ли. — Это невозможно!

— Ну не за полчаса, — смягчил тот свои требования. — Пусть за два. В самом крайнем случае, можем дать вам часа четыре.

— О чем вы говорите? — женщина нахмурилась. — У него совсем нет жировой прослойки. Что я буду сжигать? Вы посмотрите на этого красавчика. Сплошные мускулы. Вы хотите, чтобы я применила интенсивное истощение?

— Да. — Данилюк отрешенно посмотрел сквозь нее. — Именно так.

— Я отказываюсь. Это убийство. Я напишу на вас докладную в Комитет по нравственности. — Дама оказалась не только поклонницей экзотического секса, но и любительницей поскандалить.

— Если вы откажетесь, то пойдете под суд за предательство интересов Человечества. — Данилюк запальчиво топнул ногой. — Я не шучу! Пожизненное клеймо врага человеческой расы вам гарантировано.

— Арестовывайте! Судите! Клеймите! — Женщина встряхнула волосами и, кажется, стала немного моложе и выше ростом.

— Вы не можете игнорировать указ Верховного, — вмешался в спор Брыгсин.

Он дрожал от злости. Этакий шипящий, брызжущий слюной стручок. Еще одно слово, и взорвется, забрызгав окружающих омерзительно воняющими кишками.

— Свяжитесь с ним, и он подтвердит наши полномочия! — скворчал старик. — Свяжитесь немедленно! У меня есть желание и возможность противодействовать любым проявлениям неповиновения! Я прикажу вас арестовать!

— Арестовывайте. — Женщина расправила плечи с таким видом, будто ее уже поставили к стенке. — Интенсивное истощение приведет к смерти этого человека. Нет таких законов, которые вынудили бы меня сделать подобное. А если есть, то лучше убейте меня сразу. Я не хочу жить в обществе, где законом разрешено убивать.

«А ведь старушка еще Детройт штурмовала, — неожиданно подумал я. — Возможно, моя ровесница».

— Объект ложится спать, — сообщил из динамика все тот же голос, лишенный эмоций.

— Не препираться! — взвизгнул Данилюк. — Если мы сегодня не справимся с поставленной задачей, нас никто не осудит. Как вы это не понимаете? Мы все просто погибнем! И общество, где законом запрещено убивать, и вы вместе со своими дебильными заскоками, и…

— Не кричите на меня! — взвилась косметолог. — Унижать меня вы не имеете права. Мы живем в цивилизованном мире.

— Немедленно звоните Золину, — рявкнул Брыгсин. — Или я вызову его сюда.

— Он…

— Звоните, я сказал! Я организовал вам необходимый допуск. Он ждет вашего звонка.

— Он не отвечает! — Железная мадам, судя по голосу, дала слабину, еще немного, и она развалится на звонкие чугунные осколки. — Я отказываюсь разговаривать с вами в таком тоне. Хам!

— Товарищ Данилюк, — громко прошептал Брыгсин. — Заставьте ее. Я беру всю ответственность на себя.

— Я ухожу. Вы оба сошли с ума. — Косметолог повернулась к двери, но Брыгсин преградил ей дорогу.

— Я вызываю милицию! — Женщина дотронулась пальцем до виска. — Вы не имеет права!

— Товарищ Данилюк, — укоризненно произнес Брыгсин.

— Товарищ Захарова, — высокий усач неожиданно успокоился, — еще одна минута промедления и я гарантирую вам серьезные проблемы.