— А ты не хочешь взять в наш банк Николашу? — выпалил я.

— Какого Николашу?!

— Николашу Лисецкого. Сына губернатора!

— Кем?!

— Управляющим! Кем же еще!

На том конце телефона возникла долгая пауза. Я даже подумал, что связь прервалась.

— Да он же полный дурак! — ужаснулся наконец Храповицкий. — К тому же лет ему сколько?

— Какая разница! — убеждал я. — Работать все равно будут другие люди. Отдай приказ, чтобы его распоряжения согласовывались с юристами. Чтобы без твоей визы его подпись считалась недействительной. Дело не в этом! Назначь его управляющим банком! Положи оклад тысяч сто долларов в месяц.

— Ты, часом, не пьян?! — подозрительно спросил Храповицкий.

— Нет, я анаши накурился, — ответил я честно. — Но это не имеет значения. Ты идею понял?

— Насчет анаши?

— При чем тут анаша?! Относительно Николаши!

— Тоже, что ли, покурить? — задумчиво сказал Храповицкий. — Ну, допустим, я его назначу. А что взамен?

— А взамен — проект. Связанный с заграницей. Хоть с той же Голландией.

— А почему с Голландией?

— С Голландией или другой страной, не важно! Я про Голландию говорю, потому что Вася мне голландца всучил, с которым я весь вечер возился. Нужен принципиально новый проект, связанный с заграницей! В каком-то направлении, которое в области еще не развивалось. Что-то там мы должны закупать.

— Что именно? — В голосе Храповицкого послышался пробуждающийся интерес.

— Да откуда я знаю! — нетерпеливо воскликнул я. — Это уже по твоей части. Что они там, в Голландии, выращивают? Ну, кроме анаши? Коров, что ли? Вот давай коров и закупать. Для сельского хозяйства. Создаем там фирму, ставим директором голландца. Настоящего голландца, а не русского, чтобы все чисто было. И гоним туда деньги из бюджета. Коров покупаем! Всякие технологии! Внедряем их изо всех сил. Картошку голландскую у нас сажаем, огурцы. Короче, развиваем деревню. Ты смысл, главное, ухвати, смысл! Это не разовая сделка! Это из года в год. Большие суммы. А Николаша сидит у нас гарантом. Понял наконец?

— Будит меня среди ночи! Пьяный. Несет какую-то чушь! — заворчал Храповицкий, но его интонация изменилась. Он начинал проникаться. — Какая картошка?! Какие коровы?! Придет же такое в голову! — Он помолчал и заключил неожиданно: — Может, приказ издать? Чтоб трезвым тебя на работу не пускали? Приезжай завтра пораньше. Часам к девяти. Все обсудим.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

— Нет, Решетов, ты не прав! — Губернатор в халате обогнул бильярдный стол и тщательно прицелился по шару.

— Не прав, — протянул он, отводя руку с кием. — Ну, то есть, совершенно!

Он вильнул кистью, ударил и промазал.

— Ты ничего не понимаешь в женщинах! — воскликнул он раздраженно.

Наверное, я и впрямь мало понимал в женщинах, если упорно считал его мужчиной.

Три недели спустя после гибели Хасанова они с Храповицким играли на бильярде в комнате отдыха нашего спортивного комплекса. Храповицкий поддавался как только мог, проявляя чудеса техники, но губернатор, будто нарочно, мазал шар за шаром и злился. Я сидел на диване и наблюдал за игрой, ожидая своей очереди.

С Лисецким мы не сошлись во мнениях относительно лучшего возраста женщины. Я сказал, что по-настоящему интересной женщина становится к двадцати пяти годам. Он настаивал на том, что после семнадцати она уже никому не нужна. Конечно, я мог бы возразить, что когда мне, как и ему, перевалит за пятьдесят, я, возможно, пересмотрю свои взгляды. Но я ограничился замечанием о том, что мне скучно с малолетками.

— Меня недавно познакомили с одной девочкой, — продолжал Лисецкий мечтательно. — Просто картинка! Наивная, как щенок! — Он присел на край бильярдного стола и нетерпеливо потер коленкой о коленку. Халат он выбрал себе коротковатый, кокетливо открывавший его белые безволосые ноги, слишком полные в бедрах и слишком худые в голенях, как у многих стареющих мужчин. — Кстати, Володя, думаю, пора тебе провести очередной конкурс красавиц. Не сомневаюсь, что она займет там первое место.

Храповицкий в это время в очередной раз виртуозным ударом старательно выставлял губернаторский шар к лузе. Он поднял голову и бросил на меня вопросительный взгляд. Я едва заметно кивнул. Мы еще ничего не говорили Лисецкому о проекте. Пора было открывать карты.

— Можно, — задумчиво проговорил Храповицкий. Ему удалось подкатить шар, так как он хотел. Он с удовлетворением распрямился.

— Эх, черт безрукий! Опять не дотянул! — притворно обругал он себя. И продолжал: — Наш банк, как обычно, выступит спонсором. Если, конечно, у членов вашей семьи не возникнут возражения.

— Ты имеешь в виду мою жену? — небрежно осведомился губернатор, склоняясь над столом.

— Да нет, не жену, — легко ответил Храповицкий, не поворачиваясь к нему и намазывая кий мелом. — При чем тут жена! Я говорю о Николаше.

— А Николаша-то здесь с какого боку? — удивился губернатор, не отрывая взгляда от стола и продолжая целиться.

— Да я хотел назначить его управляющим нашего банка, — пояснил Храповицкий буднично. Как само собой разумеющееся.

Лисецкий от неожиданности ударил без подготовки и опять промахнулся. Но на сей раз даже не заметил этого.

— Ты шутишь?! — воскликнул он, уставясь на Храповицкого.

— Какие тут шутки! Парень сидит без дела у Гозданкеров! Дурью мается! А я по всей области ищу молодых специалистов! По-вашему, это правильно?

— Мы про моего Николашу говорим? — не верил своим ушам губернатор. — Да он еще мальчишка совсем!

— Пора, пора за серьезное дело браться! — добродушно усмехнулся Храповицкий. — Сделаю его партнером по банку на пятнадцать процентов. Положу ему жалованье тысяч сто в месяц — парень землю рыть будет!

— Долларов?! — задохнулся Лисецкий.

— Ну не рублей же! — с негодованием ответил Храповицкий.

Лисецкий совсем ошалел. Забыв, что не его очередь, он опять ударил, причем по шару Храповицкого. И забил.

— Вот это да! — только и сказал он.

Он положил кий, просеменил по комнате, сел на диван и отхлебнул вина.

— Ничего не понимаю, — признался он, растерянно крутя головой. Халат на нем распахнулся, и круглый белый живот беззащитно вывалился наружу. Храповицкий по-прежнему упорно не замечал произведенного эффекта. Он достал из лузы забитый губернатором шар и аккуратно положил его на полку.

— Заодно мы сможем решить и одну вашу проблему, — продолжал он деловито. — Вы же не бедный человек. А деньгами своими пользоваться не можете. Официальный оклад — слезы. Николаша и вовсе гроши получает. А тут, вместе с дивидендами по банку, будет выходить миллиона полтора-два в год. Легально. И пусть платит налоги. К чему тут жадничать? Деньги чистые.

Глаза у Лисецкого полезли на лоб.

— Ну… это… конечно… — забормотал он. — Налоги я всегда… Как губернатор…

Вдруг что-то изменилось в его лице. Он нахмурился.

— А что ты хочешь взамен? — спросил он подозрительно.

Храповицкий обиделся.

— Вы за кого меня принимаете! — с упреком осведомился он. — Разве я когда-нибудь торговался! Я беру умного парня на работу! У меня есть для него специальный проект! Нет, конечно, если вам эта идея не по душе…

Он не договорил, Лисецкий его перебил.

— Да ты не сердись! — закудахтал он. — Что же, мне слово сказать нельзя? Конечно, я очень рад за сына! И такая высокая оценка… его деятельности… — Он запутал. — А какой проект-то?

Храповицкий состроил серьезную мину. Свою партию он вел блестяще. Я еле сдерживался, чтобы его не расцеловать.

— Я много думал последнее время, — важно начал он. — И пришел к выводу, что пора нам заняться сельским хозяйством!

Еще не оправившись от первого нокдауна, Лисецкий сразу же получил второй. Как выражаются боксеры, он «поплыл».